Читаем без скачивания Ангел в камуфляже - Марина Серова

Марина Серова

Ангел в камуфляже

Глава 1

Жизнь прекрасна и удивительна, это бесспорно! День за днем, в переменах событий, настроений и состояний надо нести эту мысль, оберегая ее от мнений «знатоков», кичащихся опытом своих неудач, от собственных сомнений, засоряющих душу в минуты слабости, от слов наставников, учителей и гуру всех мастей и оттенков.

Жизнь прекрасна и удивительна! А что случаются в ней вещи малоприятные, а порой и страшные, так ведь не жизнь тому виной, а мы — ты, он, она, они и я. Люди. Эй, люди, не сам ли Христос говорил, что царствие божие внутри нас, мерзавцев?

Вот мимо меня синюха топает, с лицом, опухшим от пьянства и злого равнодушия. Щурится раздраженно на летнее солнышко и космами утирает пот со лба. Какое там у нее царствие!

А эти двое, что вылезли из машины и на терраску, ближе к деревьям, прошли? Им и так никто не мешает и не собирается, а они знай озираются да отворачиваются. Друг с другом-то не разговаривают толком, брешут матерно, мне слыхать отсюда. И не ругаются, нет, манера такая у людей — если рассмеяться, то сплюнуть после обязательно. Это — убогие, хоть, возможно, и с университетскими дипломами в карманах дорогих пиджаков.

Я же знаю, что жизнь прекрасна и удивительна, несмотря ни на что! Знать это бывает легко, а бывает и весьма непросто. По обстоятельствам. Сегодня — легко. Потому что вот уже несколько дней я свободна от волнений за других и отдыхаю от забот и не намерена в обозримом будущем прерывать этого блаженного занятия. Если, конечно, не приключится что-нибудь серьезное и не перевернет все с ног на голову. Такое редко, но бывает. Хорошо, что редко!

Для меня продолжается время сбора урожая. Взимание платы за услуги, оказанные небескорыстно, но от души. И здесь я нахожусь сейчас в ожидании одного из своих должников. Вернее, одной. Ну и по зову сердца, так сказать, тоже.

Наша городская набережная. Километра три покрытого асфальтом волжского берега, каштаны, трава, крутящиеся поливные фонтанчики, скамейки, покрытые лаком, на спинках которых, утвердив ноги там, где полагается находиться заду, любит сидеть молодежь. И в любую жару — прохладный ветерок с реки. По вечерам и выходным дням здесь людно, но не суетно. Много простора, бликующего отраженным от волн солнцем.

Я сидела, дожидалась миссис Бланк, существо ушлое и добродушное, по роду занятий и ее собственному мнению не относящееся к категории добропорядочных граждан, но промышляющее без обмана и наду— вательства, добывающее средства для безбедного существования, пользуясь кое-какими слабостями сильной половины рода человеческого.

Миссис Бланк была уже на пути сюда и везла деньги, с некоторых недавних пор принадлежавшие однозначно мне, частному детективу Татьяне Ивановой. А если более официально — то еще и Александровне.

По времени — уже быть бы ей!

Из кустов, сбоку от лавочки, на которой я расположилась в тени старой-престарой ивы, вылез холеный, лоснящийся от изобильной жизни кот. Замер, глядя на меня круглыми зелеными глазищами. Осторожно, недоверчиво двинулся вперед, вытянув шею, обнюхал мои босоножки, касаясь их усами. Тряхнул головой и лапой, взмурлыкнул неодобрительно и исчез с глаз долой, зашуршав в кустах сухими листьями.

«Коты» — называют мужчин труженицы массажного салона миссис Бланк. Не всех, а только посещающих салон в качестве клиентов. Требования к массажисткам у «котов» однообразные. Пресыщенность требует деликатесов. А скажите мне на милость, какая особь котячьей породы, как бы упитанна она ни была, не считает деликатесами содержимое мусорных баков?

Миссис Бланк, конечно, пользуясь доверенными ей конфиденциальными средствами, развернула дело быстро, широко и качественно. Предприятие прошло короткий период становления и начало приносить солидный доход, устраивающий отцов-учредителей, дипломированных массажисток и саму бандершу, но взмыливший глаза людям, возле власти ходящим. А эти, последние, никогда не страдали отсутствием аппетита, вы меня понимаете?..

Руку, способную раздать им по кусочку, за который они будут благодарны, невзирая на его размеры, найти было непросто. Но я это сделала. И теперь здесь ожидала своего кусочка, вполне определенных размеров, из рук благодарной миссис Бланк.

А вот и она, легка на помине.

Кропоткина Дора Михайловна, сорока девяти лет от роду, образование гуманитарное, высшее, вдова, дочь — на пять лет меня моложе — замужем за предпринимателем.

Досье автоматически прокрутилось в голове при виде невысокой, стройной фигурки, цокающей каблучками в моем направлении. Привычка, иногда вызывающая раздражение.

Белая футболка, широкие тренировочные штаны, легкие туфельки, копна по-шикарному густых, черных, блестящих на солнце волос, легкомысленная сумочка через плечо.

Дора.

— Заждалась, Танечка! — воскликнула она вместо приветствия. — На дорогах нечто невообразимое сегодня, так что место для стоянки с трудом отыскала. Ты на машине тоже?

Она села рядом, быстрым движением забросила ногу на ногу, достала из сумочки сигареты.

— Будешь?

— Пришла ты вовремя. А я не на машине. Пешком. Буду.

— Счастливая! — Дора улыбнулась слегка подкрашенными губами. — Не спешишь никуда, значит.

Мы закурили, две приветливые друг к другу женщины, единодушные, без сомнения, в уверенности, что жизнь прекрасна и удивительна.

Приветливые, конечно! Обе не даровым хлебом питаемся. А что питаемся неплохо, так, значит, и работаем неплохо. И плюс к этому работаем в основном на себя. Это особенно ненавистно нашим мещанам, и род занятий здесь — сбоку припека. Плевать!

— Не спешу я, Дора, да, права ты. Вот здесь тебя дождалась, теперь пойду не спешить куда-нибудь еще.

Она чутко уловила в моих словах едва ощутимый намек, и из сумочки в сумочку, из своей в мою, перебросила увесистый бумажный сверточек, порадовавший меня своим видом и габаритами.

— Дай нам бог продолжать в том же духе!

Я ничего не имела против.

— Побольше бы времени, — она причмокнула с сожалением, — я бы с удовольствием пригласила тебя выпить сухонького, со льда, хоть как-то отметить это дело. В долгу я у тебя.

— Ты же расплатилась, Дора! — Я встряхнула заметно потяжелевшую сумочку.

— Это, — махнула она рукой, — деньги! И причем не самые большие!

Я опять ничего не имела против, слушала с интересом. Она же продолжила:

— Готовность помочь, вот — просто взять и помочь, разве ее деньгами оценишь?

Интересным она, миссис Бланк, языком заговорила, надо же! Я слушала ее не перебивая.

— Танечка! — Дора придвинулась ближе, нагнулась, секретничая. — Мы с тобой очень разные люди и заняты разными, очень непростыми делами. Вон, в твоей сумочке я пистолет углядела. В моей ему эквивалентом может быть коробка презервативов. Каждый зарабатывает по-своему в этой жизни. Мы с тобой друг другу жить не мешаем, не конкурируем, а значит, можем и помочь в нужное время. Рассчитывай на меня и в качестве Доры Кропоткиной, и в качестве, — она заглянула мне в глаза, молодо и озорно подмигнула, — миссис Бланк!

Я накрыла ее руку своей.

— Спасибо, Дора!

— Тебя подвезти?

Она глянула на часы, поднялась.

Я представила себе жару в переполненном троллейбусе и жару на пешем маршруте к центру и соблазнилась.

— Пожалуй.

Прозвучало нерешительно, потому что у меня здесь было дело, еще одно, не горящее, но желательное.

— Хотя… Нет, спасибо, я остаюсь.

Дора пожала плечами, кивнула и поцокала туда, откуда явилась. Отойдя на полтора десятка шагов, обернулась, махнула рукой.

— До свидания!

На мосту через Волгу, несмотря на ветерок, треплющий распущенные волосы, ощутимо пованивало автомобильной гарью. Плотный поток машин в обе стороны отравлял воздух газами и сотрясал его ужасными звуками. И только с красотой вида, открывавшегося отсюда, сверху, он ничего не мог поделать. Темная, блестящая вода далеко внизу, чистое, без единого облачного обрывочка небо сверху; берега — далекий, противоположный, и близкий, наш, тарасовский, утыканный домами и домишками.

По той, наветренной, стороне проезжей части моста шли прожаренные солнцем люди, в основном домой, с пляжного острова, и поглядывали на меня с состраданием и превосходством — ума-де не хватило у девахи определить, откуда на мосту ветерок дуть будет. Вот, мучится теперь, глотая копоть.

А меня устраивает, что на моей стороне почти безлюдно.

Правильно заметила Дора, пистолетик у меня в сумочке подкладку трет. Старый, облезлый «макаров». В каких руках он побывал, каких дел натворил, гадать не берусь. Уверена в одном — тут ему и конец! Не гавкнет больше ни в правого, ни в виноватого.

В мои руки попал по-чудному, трофеем во время одной из недавних передряг, и помог из нее выкарабкаться целой и почти невредимой. Не в милицию же его нести, в самом деле, на свою голову!