Читаем без скачивания Волчья ягода - Ольга Ружникова

Ольга Ружникова

Волчья ягода

Волчья ягода.

  Помнишь, Женька, лучшие дни,

  Сладкий дым родной стороны,

  Облака и белый причал,

  Плеск речной волны.

  А по Волге вверх теплоход,

  А по Волге вниз теплоход,

  Кто-то ждал, а кто-то встречал

  Дальние огни.

  Помнишь, ты сказала сквозь грусть:

  «Я уеду и не вернусь,

  К тем зовущим, ярким огням

  Что горят во мгле».

  А по Волге вверх теплоход,

  А по Волге вниз теплоход,

  А на нем гуляет народ

  С ночи до утра.

  А когда нам время пришло

  Покидать родное крыло,

  Были в чемодане твоем

  Песни да стихи.

  А по Волге вверх теплоход,

  А по Волге вниз теплоход,

  Да по холмам малиновый звон,

  Платой за грехи.

  И, хлебнув столицы до дна,

  Ты шагнула, Женька, с окна,

  И погасли в синих глазах

  Ясные огни.

  А по Волге вверх теплоход,

  А по Волге вниз теплоход,

  Лишь осталось имя твое

  В памяти моей.

Леонид Азбель.

Пролог

1

Зорку ждали за школой. Пятеро. Бывшая лучшая подруга Вика, ее новая подруга Дашка и трое парней. С одним, Генкой, Зорка когда-то вместе ходила на студию, но он бросил через полгода.

— Разговор есть! — преградила дорогу Вика.

Плечистые напарники кивнули с видом братков из «Бригады»: есть и еще какой. Весьма серьезный и обстоятельный.

— О чём? — равнодушно бросила Зора.

Вчера их здесь было трое. Без Дашки и старого знакомого.

— Как у тебя хватает наглости появляться в школе?! — выпалила Вика.

— Она тут — единственная.

Наверное, всё это — заслуженно. В прошлом году новенькая девчонка из мелкого поселка, Ленка, бросилась под машину. Затравили.

А Зорка этого даже не замечала. Носилась по олимпиадам, бегала по студиям, любила Никиту.

Заслужила.

— Такие, как ты, не должны учиться! Такие жить не должны! Поняла?

— Даже так?

— Именно! Я бы на твоем месте свалила из города! Прихватила своего вшивого брательника и свалила! Ты что — не понимаешь, как здесь всем противно тебя видеть?!

А Зорка думала: наоборот — приятно. Есть шанс и шакалами побыть, и правыми остаться.

Самая страшная грешница мира, не размениваясь на новый ответ, молча прошла вперед. Просто отодвинула Вику с дороги.

— Мы тебя предупредили! — крикнула вслед отверженной бывшая подруга. — И твоего брательника…

— Вшивого, я помню, — обернулась Зорка. — Только троньте его — ты сдохнешь первой. Мне терять нечего. Я ведь дрянь, помнишь?

Интересно, у кого Вика теперь списывает? У тупой, как пробка, Дашки?

Следующая компания караулила у подъезда. Тоже пятеро. Только без девушек. Старше предыдущих. Если и знакомы, то смутно. Кажется, трое после армии.

— Эй, подстилка зэковская! — бритый здоровяк с бородкой в ниточку преградил Зорке дорогу.

Девушка молча попыталась его обойти.

— Не торопись! — железная хватка стиснула плечо.

Те, что сзади, с похабными смешками подступили ближе.

«Ха-ха-ха», «хи-хи-хи» и «разденешься сама или помочь?»

— Такие, как ты, живут по понятиям, да? А в «зоне» знаешь, что принято? Тебе будет в кайф!

— А тебе — нет, — коротко объяснила Зора.

Вопли, стоны и приглушенные ругательства долетают откуда-то со стороны. Будто очень издалека.

Маловато вас пришло, ребята.

— Мы еще твоего щенка достанем! — вопил здоровяк, удирая первым. — Ему тоже место в «зоне»!

Тишина. Никто не орет, не угрожает и не машет кулаками. Передышка.

Только в окне первого этажа мелькнул грязно-белый платок. Баба Зина. Завтра потребует у «бесстыжей прости Господи» «впредь фулюганить в другом месте!»

Завтра. Или сегодня. Если не постесняется в квартиру позвонить. Там ведь ее есть, кому поддержать. И почти так же громко.

2

Тяжело дыша, Зора прислонилась к обшарпанной стене подъезда. Идти домой — неохота, оставаться на улице — опасно. И мерзко. Не стоит лишний раз высовываться — если тебя ненавидит весь Сосноельск.

Иногда кажется, за пределами города — больше ничего нет. И во всём мире не осталось никого, кроме Жени и Никиты, кто не желал бы Зорку прикончить. Немедленно.

Или наоборот — медленно и как можно мучительнее. И как принято у древних диких народов — скормить труп собакам. Или лучше шакалам.

А подловить Женьку эти паскуды надеются зря. В школу он больше не ходит. Несмотря на все звонки из школы и угрозы привести принудительно.

Братишка ждал на кухне. И оттуда уже доносится вкусный запах жареной картошки. Ее он научился жарить еще года три назад. Вкуснее всех в семье.

— Я видел, как ты их! — присвистнул мелкий. — Можно, я в следующий раз выскочу и помогу?

— Я тебе выскочу! Сказала же: сиди дома. А насчет этих шакалов — ничего сложного. Как сказали бы на их любимой «зоне» — бакланы.

— Ты всё равно осторожнее, — посерьезнел Женька, поправив на носу роговые очки. — Еще оглушат сзади по голове. А менты к нам на помощь не поедут. Или специально опоздают…

— Сейчас я их сзади подпущу! Обижаешь! — усмехнулась Зорка. Потрепала отрастающие братишкины лохмы — стричь пора. Уж самой — как получится. — Наш тренер — мировой мужик. — Хоть за такую вступаться и не станет. — А менты — да, еще и посмеются. Где мама?

— У себя в комнате. Закрылась. Лежит.

Уже нет. К сожалению.

— Ты опять дралась.

— Как видишь!

Стряхнуть с кулаков чужую кровь. Обернуться. Не опустить глаз. Привычно.

— Мы только защищаемся! — влез Женька, зачем-то вновь поправляя очки.

— От тех, кто говорит правду? — Она всегда начинает тихо. Повышая голос с каждым звуком. От шепота — до звериного вопля. — От нормальных людей?

— Мама…

Хочется швырнуть в стену тарелкой. Осесть по стенке, заплакать. Да что там — постыдно разреветься…

Нельзя. Незачем пугать братишку. Он должен видеть, что сестра — сильная! Несмотря ни на что. Потому что права — она.

— Мне жаль, что в живых осталась ты, а не Дина. Это ты должна сейчас лежать в могиле. Ты, не Дина!

Это страшно — жить бок о бок с когда-то близким, а теперь ненавидящим тебя человеком. Каждый день, каждый миг. Такая ненависть жжет тебе душу. Больнее любой другой.

И надо выдержать. Еще и это.

Часть первая

Преступница