Читаем без скачивания Ночь волка - Роберт Говард

РОБЕРТ ГОВАРД

«Ночь волка»

Взгляд Торвальда, прозванного Грозою Щитов, скользнул по злым глазам стоявшего перед ним человека, пробежал по бородатым лицам воинов в рогатых шлемах, белевшим над длинными столами, задержался на соколиных ликах вождей, прервавших пир, чтобы выслушать ответ своего вожака. Торвальд расхохотался.

И правда, человек, который только что кончил говорить, не мог соперничать с грозными викингами. Он был силен, но невысок и коренаст. Из одежды на нем была только юбка из оленьей шкуры, на ногах поблескивали сандалии. Простой кожаный пояс и свисавший с него короткий меч свидетельствовали о знакомстве их владельца с военным делом. Черные волосы охватывал тонкий серебряный обруч, под которым сверкали столь же черные глаза, расширенные яростью.

— Год назад, — продолжал черноволосый воин на ломаном языке ютов, — ты пришел в Гдару, чтобы заключить мир с нами. Ты обещал быть нам другом и защищать наш народ от нападения твоих проклятых соплеменников. А мы были глупцами и верили, что у таких негодяев, как ты, есть совесть и честь. Мы слушали тебя, пировали с тобой, даже срубили для тебя деревья, из которых ты построил эту стену, чтобы отгородиться от нас. У тебя был один корабль и горстка людей, когда ты здесь появился, но, едва закончена была стена, подтянулись новые. Теперь вас четыре раза по сто, а на берегу лежат шесть кораблей с драконьими головами на носах. Ты обнаглел до крайности: оскорбил наших вождей, твои люди избили наших юношей, забрали наших женщин, а теперь еще требуют выдать им детей и стариков как заложников.

— А чего ты еще хочешь? — цинично спросил Торвальд. — Я же плачу за каждого из твоих людей, случайно убитого моими товарищами. А что касается баб, то настоящему воину не следует забивать себе голову такими пустяками.

— Платишь? — в черных глазах мелькнуло бешенство, — Зачем нам твое серебро? Разве оно смоет пролитую кровь? Вы любите забавляться с чужими женщинами, мы знаем об этом. Но, согласись, девушки лесного народа не столь уж безобидны и беспомощны, как это казалось вам раньше…

— Хватит! — оборвал его Торвальд. — Говори, зачем пришел, у меня нет времени слушать твою болтовню.

Пикт не обратил внимания на оскорбление.

— Возвращайтесь, — показал он на море, — к себе на Север или в преисподнюю, плывите, куда хотите. Если поторопитесь, то успеете унести ноги. Я, Бурлла, вождь Хьятлэнда, все сказал.

Торвальд откинул голову назад и захохотал. Ему вторили соседи, и вскоре смех гремел по всему залу.

— Дурак! — крикнул вожак. — Ты что же, думаешь, викинги выпустят добычу, попавшую в их лапы? Вы были настолько глупы, что позволили нам угнездиться тут, а теперь мы сильнее! Мы господа здесь! На колени, и благодари судьбу за то, что мы позволяем вам жить и служить нам. Нам ничего не стоит загнать в землю все ваше племя. Но мы говорим — живите, только хватит вольничать. С сегодняшнего дня вы будете носить серебряные ошейники, и все будут звать вас рабами Торвальда.

Услышав эти слова, пикт потерял самообладание.

— Глупец! — рявкнул он так, что эхо прокатилось по залу. — Ты выбрал свою участь! Вы — господа?! Да когда твои предки прыгали по деревьям в арктических лесах, мы были хозяевами мира. Может быть, многие из нас погибнут, но в рабство к белым дикарям не пойдет никто. Под твоими воротами воют псы судьбы, и когда лес оживет, все вы сдохнете, как собаки, — и ты, Торвальд Гроза Щитов, и ты, Аслаф Йорлсбайн, и ты, Гримн, сын Гнор-ри, и ты, Осрик, и ты, Хакон Скел… — палец пикта остановился на человеке, сидевшем рядом с Хако-ном. Человек этот значительно отличался от остальных. Он не казался менее диким или опасным, чем они. Напротив, холодные серые глаза придавали его лицу выражение еще большей жестокости. Чужак был темноволос и гладко выбрит, его шлем украшали не рога, а конский хвост, на нем была ирландская, а не норманнская кольчуга. Пикт прошел мимо него и остановился рядом с последним из сидевших за столом.

— …и ты, Горда, прозванный Вороном! — закончил он.

Рыжебородый Аслаф Йорлсбайн сорвался с места.

— Во имя Тора! Мы что, будем спокойно выслушивать оскорбления этого… этого… Я, который был…

Торвальд успокоил его жестом руки, выражение его глаз свидетельствовало, что человек этот привык приказывать и более того — привык, чтобы ему подчинялись.

— Ты говорил много и громко, Бурлла, — сказал он очень спокойно. — У тебя, наверное, пересохло в горле.

Сказав это, он взял со стола рог. Пикт, озадаченный поведением викинга, машинально протянул руку. В то же время Торвальд выплеснул содержимое рога прямо ему в лицо. Взревев от обиды, Бурлла отшатнулся, выхватил меч и бросился на викинга. Однако он был ослеплен пенящимся пивом, и Торвальд легко парировал его удары, а Аслаф стукнул его по голове доской. Оглушенный пикт, обливаясь кровью, свалился под ноги Торвальду. Хакон подскочил к нему с ножом, но вожак удержал его:

— Я не хочу, чтобы паршивая пиктская кровь пачкала пол в моей скалли. Вытащите отсюда эту падаль.

Сидящие поодаль викинги охотно исполнили приказание вожака. Бурлла, придя в себя, попытался подняться на ноги. Его вновь повалили на пол и били до тех пор, пока он не перестал подавать признаков жизни.

Тогда его выволокли за ноги во двор, наградив на прощание еще несколькими ударами под ребра. Пикт лежал, уткнувшись в землю разбитым и окровавленным лицом.

Тем временем Торвальд опрокинул в себя очередной рог пива и снова рассмеялся.

— Пора трубить охоту! — заявил он. — Надо избавиться от этих червяков, иначе они своим воем и жалобами житья нам не дадут.

— Правильно, охоту! — согласился Аслаф. — Воевать с ними — много чести, но мы сможем на них поохотиться, как на волков…

— Ох, это твое понимание чести, — пробурчал Гримн, сын Гнорри. Гримн был стар, хитер и осторожен. — Ты болтаешь о чести, — продолжал он, — а я говорю, что это было чистейшее безумие. Избить вождя… Торвальд, ты должен вести себя разумнее с этими людьми. Их, по моим подсчетам, раз в десять больше, чем нас.

— Голодранцы, — презрительно ответил Торвальд. — Любой из викингов стоит полусотни таких, как они. А что до соблюдения договора, так это я, что ли, баб у них воровал, а? И хватит, Гримн, у нас полно неотложных дел.

Гримн проворчал что-то себе под нос, а Торвальд повернулся к темноволосому воину и прищурился, словно кот, играющий с мышью.

— Парта Мак Отна, это странно, что такой человек как ты, — хотя, признаюсь, я о тебе до сих пор ничего не слышал — прибыл сюда в одиночку на маленькой лодке.

— Чего же тут странного? Если бы я приплыл на драккаре со своими людьми, каждый из которых имеет счет к норманнам, дело не могло бы закончиться ничем иным, как солидной потасовкой. Но ведь мы с тобой, Торвальд, люди, цивилизованные, и хотя нашим народам случалось враждовать между собой, вполне можем договориться обо всем спокойно.

— Это верно, викинги и ирландцы-реверы особой дружбы между собой никогда не водили, — подтвердил норманн.

— Именно поэтому я взял лодку и на исходе дня высадился на острове в одиночку. Драккар ушел за Малин Хед и заберет меня только на рассвете.

— Сколько трудов, — ухмыльнулся викинг, — и все это ради какого-то паршивого юта. Расскажи подробнее, о чем идет речь.

— Все очень просто. Мой кузен Нейл сидит в плену у ютов, а мой клан не платит за него выкуп. И не потому, что не хочет, а потому, что те требуют слишком уж многого. Но до нас дошло известие, что ты в битве с ютами у Гельголанда взял в плен их вождя. Я хотел бы его у тебя выкупить. Надеюсь, мы сможем его обменять на моего кузена.

— У ютов вечные междоусобицы. Откуда ты знаешь, что мой пленник друг, а не враг тех, что держат в плену твоего кузена?

— Если это так, тем лучше, — усмехнулся кельт, — за месть платят больше, чем за безопасность друга.

Торвальд поигрывал в задумчивости рогом.

— Тут ты прав, пожалуй, я всегда говорил, что вы, кельты, невероятные хитрецы. И сколько ты дашь за этого юта?

— Пять сотен серебряных монет.

— Его люди заплатят больше.

— Может быть, да, а может — не дадут и гроша. Это риск, на который ты должен пойти, тем более — деньги получишь на месте, никуда плыть не надо. Завтра утром мы передадим их тебе из рук в руки. Мой клан не слишком богат, но этот ют нам нужен. Хотя, если ты считаешь, что он стоит большего, мы поплывем дальше на восток и поищем другого.

— Найти будет не трудно, — согласился Торвальд. — Юты погрязли в войне между двумя королями. Во всяком случае, так было совсем еще недавно, ибо я слышал, что Эрик уже отвоевал себе чуть ли не всю страну, а Торфин сбежал куда-то.

— Говорят, что из этих двоих лучшим был все же Торфин, но Эрика поддержал Анлаф, могущественнейший ярл ютов, — добавил кельт.

— Я слышал также, что Торфин ушел в море на утлой лодчонке с несколькими воинами. Ах, догнать бы его… Впрочем, мне и того, который сидит там, в темной, хватит. Пусть не королю, но уж вельможе, по крайней мере, я отомщу. А этот ют, хоть он и не признается, явно вельможа. Судя по тому, как орудует мечом, не меньше, чем ярл. Когда мы его окружили, он стольких моих людей порубал, что трупы валялись штабелями. Я, конечно, могу его продать, но мне все же больше хочется послушать его предсмертные вопли, чем звон твоего золота и серебра.