Читаем без скачивания (Не) идеальный отец (СИ) - Невинная Яна

(Не) идеальный отец

Глава 1

Варя

— Беременна? Ты беременна? От кого? Варя, ты что, совсем дура? Чем ты думала? — шипела на меня старшая сестра в кабинете гинеколога, где нам сообщили причину моего недомогания. По утрам меня тошнило, аппетит пропал, но я списывала всё на отравление, но нет…

Я ношу ребенка. Ребенка Тимофея Исаева. О чем он ни за что не должен узнать. Он ненавидит меня, как и мою сестру, ведь она увела мужа у матери Тимофея, разрушила семью, сделала его мать несчастной. Он нас просто не выносит, едва терпит наше присутствие.

— Я… — начинаю я мямлить, испуганная напором Эляны. — Я не знаю.

— Что ты не знаешь? — еще больше распаляется она, хватая меня за предплечья и встряхивая. — Я тебя спрашиваю, от кого ты беременна? Где ты умудрилась залететь? Варя, тебе двадцать! Какой ребенок?!

— Там было темно, я не видела, — бормочу, пряча глаза и потирая руки друг о друга, колени дрожат, мне почему-то жутко холодно, знобит, никак не могу согреться. Это шок. Я сама еще ничего не осознала, а сестра требует отчета. Бездумно тереблю бусинки на браслете. Одна, вторая, третья… Это немного успокаивает.

— Там? Это где там? Рассказывай, — требует она, не давая мне опомниться и принять тот факт, что моя жизнь навсегда переменились.

Как же учеба? Как я буду воспитывать этого ребенка? Я сама еще ребенок…

— А-а-а, я поняла. Эта та вечеринка, куда я не хотела тебя пускать. Говорила же, что все эти вечеринки развратные, не для тебя. Тебя изнасиловали?! Опоили?

— Нет, Эля, нет! — мотаю головой, пребывая в шоке от картинки, что она нарисовала в своем буйном воображении. — Всё не так! Не так!

— А как! — отталкивает она меня за плечи, начиная нервно ходить по кабинету. Красивая, стройная, в модном бежевом платье из своей огромной гардеробной. Когда мы жили в глубинке, сестра и тогда была модницей, умела подбирать наряды и в дешевой одежде выглядела стильно и дорого.

Это умение помогло ей подцепить в столице олигарха. То, что он был женат, Эляну не волновало, она твердо шла к своей цели и добивалась развода Павла Петровича. А как не развестись, если жена застала его с любовницей в гостиничном номере?

— Я выпила совсем немного, я думала, это сок, — начинаю рассказывать, невольно вспоминая тот вечер, — мы с Асей договорились побыть там часок и уйти, если не понравится.

— Именно! — вставляет ремарку сестра, глядя на меня строго. — Вам и не надо было туда идти, сразу было ясно, что это обычная вечеринка мажоров! Ближе к делу, Варя. Кто он?

— Я не знаю, правда, — а вот тут я вру, не скажу же, что это был Тимофей. Парень, который даже не понял, с кем он переспал. Стыдно даже думать об этом. — Я не видела его лица…

— Господи, ты только послушай себя! — бесится сестра. — Как ты могла, Варя?! Я думала, ты девочка-одуванчик, доверяла тебе! Надеялась, что ты выучишься, найдем тебе приличного человека, из круга моего мужа. Я тебя забрала из нашей дыры, чтобы ты спуталась непонятно с кем? А если он болен?! Ты не подумала про это? Ты что, не читала статьи про ВИЧ? Ты совсем ненормальная, Варя?! Немедленно записываем тебя на аборт!

— Аборт? — смотрю на нее во все глаза. Мозг неспособен переварить то, что она говорит. — Я не смогу убить своего ребенка.

— Ребенка? Ха! Да это маленькая клеточка, а не ребенок, — сжимает пальцы в горсть, показывая ничтожность этой воображаемой клетки. — Ты просто не можешь его родить, как ты не понимаешь? Неизвестно чей ребенок! Или ты врешь мне, Варя?

Слишком проницательный взгляд сестры заставляет съежиться на месте.

— В чем вру? — тяну время.

— В том, что ты не знаешь, с кем ты была?

— Я не знаю, там было темно, я выпила, — шепчу как мантру.

Пусть думает, что я сглупила, напилась, потеряла голову. Лишь бы не узнала, что отцом ребенка является Тимофей. Она же сразу пойдет к его отцу. А тот заставит сына принять ответственность. Павел Петрович слишком строг, чтобы спустить сыну с рук подобное.

— Боже, какая ты дура! Беспросветная, непрошибаемая тупица! — шипит сестра сквозь стиснутые зубы, и в ее злом взгляде я читаю ненависть. Ярость на меня, что ей приходится со мной возиться. Сожаление, что она со мной связалась. Всю свою жизнь я ощущаю волны этой ненависти, исходящие от самых родных людей. Мамы, сестры.

Только отец порой пытался дать мне крохотную ласку, но и то как-то исподтишка, что ли. Я привыкла, запрятала боль внутри и часто сама додумывала за людей их чувства, судя по поступкам.

Сестра же взяла меня с собой в большой город. Заботилась. Помогла с поступлением в университет. Могла просто выйти замуж за богатого мужчину и забыть про меня, но нет, она позвала меня жить вместе с ними. Выходит, она меня любит. Так я считала.

Но сейчас, видя неприкрытую злость в ее взгляде, уже перестаю в это верить.

Кладу ладонь на живот, пытаясь свыкнуться с непривычной мыслью.

— Я говорю, что ты тупица! Но ничего, мы исправим, мы всё исправим, — сестра деловито кивает и смотрит на меня с серьезным видом. В ее ярко-голубых глазах нет ни капли тепла. Будто я на два кусочка льда смотрю.

— Исправим? — всё, что я могу произнести.

— Аборт, Варя, мы сделаем аборт. Тебе не нужен этот ребенок. Он только помешает.

— Помешает чему? — хмурюсь, не понимая, о чем она толкует.

Жду очередной порции злости, но вместо этого сестра с тяжелым вздохом подходит ко мне и садится на кушетку, берет мои ледяные пальцы в свои. Холеные, ухоженные руки с шикарным маникюром и кольцами держат мои, лишенные всяческих украшений. Такие, что даны мне от природы.

— Твоему будущему, Варя. Я хорошо устроилась, ты знаешь. Но это всё не упало мне с неба, мне никто не принес на блюдечке с голубой каемочкой богатого мужа, шикарный дом и положение в обществе. Никто. — Она наклоняется ко мне и доверительно шепчет: — Мне пришлось постараться. Когда кто-то раздвигал ноги перед гопотой, я хранила себя для чего-то большего. Стоящего. А когда подвернулся шанс, я воспользовалась им, вцепившись руками и ногами.

Для усиления эффекта она сжимает до боли мои руки, до синяков стискивает, у меня холодок бежит по коже.

— Но разве ты была девственницей? — Напрягая память, вспоминаю, что сестра встречалась с одним местным бандитом. Неужели они за руки держались за эти полгода?

— Глупая ты, Варька, наивный ты ребенок, — треплет меня по подбородку, как малыша-трехлетку, которому рассказали, что Деда Мороза не существует. — Я хорошо погуляла с Шадриным, но зато получила деньги, чтобы в столицу приехать и тут обустроиться. Девственница, ха! — смеется грудным голосом, сложив алые пухлые губы в трубочку. — Денег хватило и на операцию по возвращению девственности. Я не могла упустить шанс! — щелкает она пальцами перед моим носом. — И ты свой не упустишь.

Не комментирую ее рассказ, но сама теперь понимаю, откуда у сестры деньги, об источнике которых я не догадывалась.

— Не понимаю…

— Поймешь потом. Я жалею, что упустила тебя, — снова наклоняется она ко мне, поправляя на тонком запястье бриллиантовый браслет. Ты так слезно умоляла дать тебе время на адаптацию, я целый год тебе дала, да еще и брекеты эти твои, — она морщится, а я смыкаю губы, чувствуя железки, — но я думала, ты будешь учиться, а вместо этого ты пошла по рукам!

— Я не по рукам, нет, нет, — бормочу, краснея от стыда. — Это было один раз.

— Но этого было достаточно. Хватит разговоров, Варя. Я всё решила. Мы избавимся от этой проблемы и воплотим мой план в жизнь.

— Мой ребенок не проблема, — лепечу, испугавшись до дрожи, — пошалуйста, Эляна…

— Опять шепелявишь? — злится она, хватая меня за подбородок. — Варя, перестань.

Она что, думает, это специально? Когда я волнуюсь, вот как сейчас, язык мне неподвластен, начинаю шепелявить. Наверное, нужно было отвести меня к какому-то специалисту, так говорила учительница русского языка и литературы в школе, когда я перепугалась на экзамене и не смогла и двух слов связать. Пришлось пересдавать экзамен, и Мария Вадимовна посоветовала обратиться к дефектологу.