Читаем без скачивания Возвращение гангстера - Микки Спиллейн

Спиллейн Микки

Возвращение гангстера

Микки СПИЛЛЕЙН

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГАНГСТЕРА

Глава 1

Все-таки Ньюболдер и Шмидт вели себя вполне порядочно. Они вошли, кивнули в мою сторону и, заказав кофе, сели за столик, не мешая мне спокойно закончить ужин. Легавых не всегда легко узнать. Но как только они дали вам понять, кто есть кто, убегать бесполезно. Можно попробовать, но тогда почти наверняка получишь пулю в спину. Если же продолжать их не замечать, то имеешь шанс выкрутиться. В моем случае сыграло свою роль то, что место было людное, да и солидный владелец "Кафетерия" вовсе не заслужил того, чтобы в самый разгар рабочего дня портили репутацию его заведения крайне неприятной сценой.

Итак, я кивнул им в ответ, чтобы они поняли, что я ко всему готов и по окончании ужина не будет ни пальбы, ни грубых слов. Но моему положению трудно было позавидовать. Дело мне шилось нешуточное. Меня подозревали в убийстве и, по правде говоря, мне еще повезло, что легавые слегка опередили братьев Стипетто, которые тоже за мной охотились и, в отличие от блюстителей порядка, жаждали немедленной крови. С теми, конечно, можно было бы потягаться. У меня есть прекрасный инструмент 45-го калибра, который звучит громко и чисто. А с легавыми шутить не годится. С любым другим они бы не стали церемониться, но тут особый случай, к тому же они еще хорошо помнили прошлогоднюю историю, и поэтому вели себя крайне порядочно.

Сейчас они на меня даже не смотрели. Я был здесь, боковым зрением они могли меня видеть, торопиться некуда, и наверняка им было приятно в такой холодный и дождливый день посидеть в теплом и сухом помещении и выпить кофе. На их рожах было написано, кто они такие, и если вы хоть раз участвовали в деле на той либо другой стороне, то узнали бы их с первого взгляда.

Уолли Пи, занятый в подпольном игорном бизнесе Сола Апсидиона, сидел спиной к стене на противоположном конце зала. Он вспотел и потерял всякий аппетит, беспрестанно переводил взгляд с Ньюболдера и Шмидта на Иззи Голдвица, расплачивавшегося у кассы за вторую порцию. У Иззи в сумке лежали наличными шесть штук, и если их не удастся благополучно донести до Сола Апсидиона, оправдываться будет совершенно бесполезно. Иззи расплатился с кассиром, двинулся на, место и тут только встретился взглядом с Уолли. Он побледнел, но делать нечего, надо было продолжать ужин, он сел и постарался вести себя так, будто ничего не произошло.

Я, конечно, мог подойти и объяснить им, в чем дело, но это ничего бы не изменило; к тому же я решил, что им полезно разок пропотеть - в другой раз будут осторожнее. Ньюболдер осмотрел помещение, но, поскольку его мишенью был я, он больше ничего не заметил, так что эти ребята на сей раз вывернулись.

Все это было очень забавно.

Нью-Йорк больше всего напоминает хамелеона: днем в нем царит благопристойный бизнес, ночью же, когда все обитатели Сити расползаются по своим квартирам, оставленную ими скорлупу заполняют паразиты. Немногочисленные респектабельные горожане, из тех, кому не сидится дома, и туристы собираются в нескольких известных барах, клубах, театрах и варьете. Периметр жизни в эти часы сужается до самого сердца города. От него яркими лучами отходят несколько артерий - и это все. В сияющий изумруд превращается зеленая опухоль Центрального парка, в оправе из такси, мчащихся вокруг него с включенными фарами, свет которых двумя пальцами расходится в стороны, высвечивая редких пешеходов.

В "Кафетерии" было полно людей из Джерси, Бруклина, Лонг-Айленда. Поев, они собирались разойтись по домам или немного прошвырнуться по центру. Выделялась горстка завсегдатаев, считавших Манхэттен своим домом, здесь же было несколько типичных "ночников" вроде меня и Уолли Пи с Иззи; остальные же пришли, привлеченные вкусной и недорогой едой.

Я вычислял свои шансы на оправдательный приговор. Они были невелики. Кто-то замочил Пенни Стипетто. А за два дня до этого я вздул его как следует ремнем по заднице и прогнал так через весь квартал за то, что он по-хамски вымогал мзду у Руди Макса. Когда же он наконец разогнулся, то взял пистолет и, накачавшись для храбрости героином, стал искать меня по всем окрестностям.

В Нью-Йорке сплетни распространяются очень быстро. Как только я об этом узнал, то тут же попросил ему передать, что в любое время к его услугам, но если увижу его первым, то ему несдобровать.

Но дело-то все в том, что я его так и не встретил. А встретил его кто-то другой, и Пенни Стипетто нашли с простреленной головой засунутым меж двух мусорных ящиков в двух кварталах от моей квартиры.

Его братьям этого было достаточно. Из-за их трезвона по городу я оказался в сети, легавые лишь потрудились затянуть ее, и вот осталось только одно место, куда я еще мог пойти.

Обреченный отлично поужинал.

Черт возьми, я действительно обрадовался, что Ньюболдер со Шмидтом добрались до меня первыми. То была эпоха просвещенной преступности, и до настоящих разборок доходило лишь в исключительных случаях. Месть считалась пережитком прошлого, и если ее тяготы примет на себя закон - что же, это будет совсем неплохо. Думаю, что братаны Стипетто были бы даже рады помочь легавым разделаться со мной по всей строгости. Они наверняка докажут, что кто-нибудь видел меня недалеко от места преступления как раз в то время, когда туда направлялся Пенни, и любое мое алиби будет разбито в пух и прах.

Похоже, моя песенка спета. Хорошего алиби у меня не было, и мое холостяцкое жилье не могло меня им обеспечить. Дыра в черепе Пенни оказалась достаточно большой, чтобы предположить 45-й калибр, а гильза, которая могла бы опровергнуть такое предположение, не найдена. У меня был мотив, время, оружие, и, помимо этого, я вообще асоциальная личность, склонная, по мнению правосудия, к совершению подобных поступков.

Одно слово - гангстер.

Ньюболдер отпил кофе и посмотрел на часы. Он, конечно, меня не торопил, но я знал, что ему хочется вовремя закончить смену и нельзя так долго испытывать его порядочность. К этому времени Уолли Пи и Иззи Голдвиц наконец поняли, в чем дело, и взглядами отчаянно умоляли меня убраться отсюда, пока легавых не осенила мысль поискать в этом заведении еще каких-нибудь интересных собеседников.

"Нет уж, ребятки, сами о себе позаботьтесь", - подумал я и приступил к венгерскому гуляшу. Он был превосходен, а ведь неизвестно, когда еще мне предоставится возможность отведать это блюдо.

Я уже почти все доел, когда за мой столик села дама. Как это свойственно представительницам ее пола, она села прямо напротив меня с таким видом, будто весь столик принадлежит ей. По ее манере есть, не снимая тарелок с подноса, я понял, что она не принадлежит к завсегдатаям этого кафе.

В ее облике было что-то странное, но в Нью-Йорке не принято подолгу рассматривать незнакомых людей, и я не сумел сразу поместить ее в нужный контекст, но, не удержавшись, бросил исподтишка еще один взгляд, который помог ее раскусить. Высокая шатенка была накрашена буквально до совершенства, если под совершенством понимать совпадение с принятым эталоном красоты и ничего более. Это типичный случай. Женщинам вечно невесть что в голову приходит, и мне часто встречались настоящие красавицы, упакованные в немыслимые тряпки из специальных магазинов для битников.

Кто ты, сегодняшняя красотка, - Хэпберн? А ты могла бы потянуть и на Ля Марр. У тебя сочный ротик с немного пухлыми губками, которые очень хотелось бы поцеловать, но помада - некстати. И глаза подведены не правильно. Совершенно не правильно. Зеленые тени и бледная пудра не могут скрыть игривый и несколько экзотический разрез глаз.

Она скинула белый плащ полувоенного покроя, и я обратил внимание на то, что ей удалось опростить только лицо. С таким телом ничего подобного не сотворишь. Ее было много, даже слишком много, упоительно много.

Глаза обреченного тоже получили отличную пищу. Итак, пока они меня поджидают, я по-своему развлекаюсь. При этой мысли я не смог сдержать кривой усмешки и, чтобы ее скрыть, начал прилежно жевать.

Ньюболдер немного подвинулся, чтобы спина красотки не мешала ему присматривать за мной (он не мог расстаться с полицейскими привычками даже в той обстановке), а я тем временем покончил с гуляшом и принялся за пай.

Раздался голос. Неестественно низкий, немного приглушенный и без видимого источника. Он терялся в общем гомоне людного места, и несколько секунд я не мог понять, кто же именно говорит. Но поняв наконец, продолжал жевать, отчаянно работая мозгами. Это с ловкостью профессионального конспиратора, не шевеля губами и не меняя выражения лица, говорила моя красотка, как ни в чем не бывало поглощая при этом стоящую перед ней еду.

- Вы можете говорить, не глядя на меня? Люди моей профессии умеют быстро реагировать, да мне и терять было нечего, так что я, тоже не меняя выражения лица и не переставая жевать, сказал: