Агата Кристи
РАССКАЖИ, КАК ЖИВЕШЬ
Моему мужу Максу Мэллоуэну, полковнику Бампсу, Маку и Гилфорду с любовью посвящаю эту путаную хронику
Предисловие
Усевшись на телль[1]
(Да простит меня Льюис Кэрролл)Я вам поведаю о том,Как средь чужих земельЯ повстречалась с чудаком,Усевшимся на телль.«Что ты здесь ищешь столько лет?Выкладывай, знаток».И выступил его ответ,Как кровь меж книжных строк:
«Ищу я древние горшки,Что были в старину.И измеряю черепки,Чтоб знать величину.Потом пишу подобно вам —И в этом мы равны, —Но больший вес моим словамПрисущ за счет длины».
Но я обдумывала путь —Убить миллионераИ в холодильник запихнуть,Не портя интерьера.И вот, смиряя сердца дрожь,Я крикнула ему:«Выкладывай, как ты живешь,На что и почему?»
Ответ был ласков и умен:«Назад пять тысяч лет —Из всех известных мне временИзысканнее нет!Отбросьте поздние века(Всего десятков пять!),И вот вам сердце и рука,И едемте копать!»
Но я все думала, как в чайПодсыпать мышьяка,И упустила невзначайРезоны чудакаНо так его был нежен взорИ сам он так пригож,Что мне пришлось спросить в упор:«Скажи, как ты живешь?»
Ищу у стойбищ и дорогПредметы древних дней,Потом вношу их в каталогИ шлю домой в музей.Но платят мне не серебромЗа мои товар старинный,Хотя полны моим добромМузейные витрины.
То неприличный амулетОтроешь из песка —С далеких предков спросу нет.Дремучие века!Не правда ль, весело живетНа свете археолог?Пусть не велик его доход —Но век обычно долог!»
И только он закончил речь,Мне стало ясно вдруг,Как труп от порчи уберечь,Свалив его в тузлук.«Спасибо, — говорю ему, —За ум и эрудицию,Я предложение примуИ еду в экспедицию!»
С тех пор, когда я разольюНа платье реактивыИли керамику побьюРукой нетерпеливой,Или услышу за холмомПронзительную трель, —Вздыхаю только об одном —Об эрудите молодом,
Чей нежен взгляд, чей слог весом,Кто, мысля только о былом,Над каждым трясся черепком,Чтоб толковать о нем потомВесьма научным языком;Чей взор, пылающий огнем,Испепелял весь грунт кругом;Кто, восполняя день за днемНезнанья моего объем,Внушил мне мысль, что мы пойдемИ раскопаем телль!
Я рассказать тебе бы мог,Как повстречался мнеКакой-то древний старичок,Сидящий на стене.Спросил я: «Старый, старый дед,Чем ты живешь? На что?»Но проскочил его ответКак пыль сквозь решето:
— Ловлю я бабочек большихНа берегу реки,Потом я делаю из нихБлины и пирожкиИ продаю их морякам —Три штуки на пятак.И в общем, с горем пополам,Справляюсь кое-как.Но я обдумывал свой план,Как щеки мазать мелом,А у лица носить экран,Чтоб не казаться белым,И я в раздумье старца тряс,Держа за воротник:
— Скажи, прошу в последний раз,Как ты живешь, старик?И этот милый старичокСказал с улыбкой мне:— Ловлю я воду на крючокИ жгу ее в огнеИ добываю из водыСыр под названьем бри.Но получаю за трудыВсего монетки три.
А я раздумывал — как впредьПитаться манной кашей,Чтоб ежемесячно полнетьИ становиться краше.Я все продумал наконецИ, дав ему пинка,— Как поживаете, отец? —Спросил я старика.
— В пруду ловлю я окуньковВ глухой полночный часИ пуговки для сюртуковЯ мастерю из глаз.Но платят мне не серебром,Хоть мой товар хорош.За девять штук, и то с трудом,Дают мне медный грош.
Бывает, выловлю в прудуКоробочку конфет,А то — среди холмов найдуКолеса для карет.Путей немало в мире есть,Чтоб как-нибудь прожить,И мне позвольте в вашу честьСтаканчик пропустить.
И только он закончил речь,Пришла идея мне:Как мост от ржавчины сберечь,Сварив его в вине.— За все, — сказал я, — старикан,Тебя благодарю,А главное — за тот стакан,Что выпил в честь мою.
С тех пор, когда я тосковал,Когда мне тяжко было,Когда я пальцем попадаяНечаянно в чернила,Когда не с той ноги башмакПытался натянуть,Когда отчаянье и мракМне наполняли грудь,Я плакал громко на весь домИ вспоминался мнеСтарик, с которым был знакомЯ некогда в краю родном,Что был таким говоруном,Таким умельцем и притомНезаурядным знатоком —Он говорил о том о сем,И взор его пылал огнем.А кудри мягким серебромСияли над плешивым лбом,Старик, бормочущий с трудом,Как будто бы с набитым ртом,Храпящий громко, словно гром,Сидящий на стене.
Эта книга — ответ. Ответ на вопрос, который задают мне очень часто.
— Так вы ведете раскопки в Сирии?! Ну-ка расскажите!
Как вы живете? В палатках?..
И все в том же духе.
Наши раскопки мало кого интересуют. Это просто удобный повод сменить тему в светской беседе. Но изредка попадаются и такие собеседники, которые действительно хотят больше об этом узнать.
Есть и еще один вопрос, который дотошная Археология задает Прошлому:
«Расскажи мне, как жили наши предки?»
Ответ на этот вопрос приходится искать с помощью кирки и лопаты.
Такими были наши печные горшки. В этой большой яме мы хранили зерно, а этими костяными иглами шили одежду. Здесь были наши дома, здесь — купальни, а вот наша канализация!
Вот в том горшке припрятаны золотые серьги — приданое моей дочери. В этом маленьком кувшинчике я держала свою косметику. А это опять кухонные горшки, вы отыщете таких сотни.
Мы их покупали у горшечника, что жил на углу. Вы, кажется, сказали — Вулворт?[2] Теперь, стало быть, его так зовут?..
Иногда попадаются и царские дворцы или храмы, еще реже — царские усыпальницы. Такие находки уже сенсация. В газетах появляются огромные заголовки, о наших находках читают лекции, показывают фильмы, о них известно каждому! Ну, а для того, кто копает, самое интересное, по-моему, — это повседневная жизнь горшечника, крестьянина, ремесленника, искусного резчика, сделавшего эти печати и амулеты с изображениями животных, и мясника, и плотника, и всякого работника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
