Читаем без скачивания Четверо Благочестивых. Золотой жук (сборник) - Эдгар Уоллес

Эдгар Уоллес, Эдгар Аллан По

Четверо благочестивых. Золотой жук (сборник)

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2010, 2011

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2010

Предисловие

Авторы, чьи произведения составляют пятый том «Золотой библиотеки детектива», являются представителями двух достаточно контрастных направлений развития этого литературного жанра: так называемого сенсационного и так называемого интеллектуального детектива.

Эдгар Уоллес, один из основоположников первого, сенсационного, направления, – признанный мастер лихо закрученной интриги, неутомимый сочинитель коллизий, до предела насыщенных стремительным действием, которое способно приобретать самостоятельную ценность. При этом зачастую игнорируются критерии морального, идеологического характера, а иногда и соображения формальной логики. Безусловный приоритет отдается увлекательности, с ее атмосферой погонь, перестрелок, ошеломляющих разоблачений, потайных ходов, экзотических притонов и прочих аксессуаров, составляющих «джентльменский набор» писателя такого направления.

Данный творческий метод характеризуется известным упрощенчеством, в системе которого отсутствуют тщательно разработанные характеры, динамика их развития и психологическая правда взаимоотношений, когда персонажи наделены лишь определенными фиксированными качествами, как это присуще сказке или компьютерной игре.

Агата Кристи, как-то упоминая в одном из своих романов потайной коридор, заметила не без сарказма: «Это несколько напоминает Эдгара Уоллеса, но коридор в самом деле существует».

Литературный критик Маргарет Лейн охарактеризовала особенности творчества Уоллеса таким образом: «Его идеал – волнение, свободное от тревоги, напряжение без страха, обезболенное насилие и лишенный отталкивающих аспектов ужас».

Нечто напоминающее водевиль.

Или сказку.

Хотя бы потому, к примеру, что задача, которую поставили перед собой герои романа «Четверо благочестивых», практически невыполнима для простого смертного. Решив радикально повлиять на внутреннюю политику государства (что уже само по себе экзотично для детектива, по крайней мере, того периода), герои романа заранее сообщают, в какой день и час они ликвидируют свою высокопоставленную жертву и, несмотря на беспрецедентные меры защиты, напрочь исключающие саму вероятность покушения, убийство все же происходит.

Герои романа действуют как классические преступники, но вместе с тем преступники позитивные, вызывающие мощную волну читательских симпатий.

Уоллес таким образом развивает некую линию «преступник – герой», возникшую на рубеже веков. Первооткрывателем ее принято считать английского писателя Гранта Алена, создавшего образ полковника Клэя, светского льва и очаровательного мошенника. Э. У. Хорнанг, шурин Конан Дойла, написал в 1899 г. детектив «Раффлс, взломщик-любитель», где безмерно обаятельный главный герой имеет все основания скрываться от полиции. Марсель Ален и Пьер Сувестр преподнесли миру легендарного, абсолютно непобедимого Фантомаса. И, конечно же, Морис Леблан, придумавший Арсена Люпена, джентльмена-взломщика, повелителя воров, фрачного красавца, небрежно поигрывающего дорогой тростью…

Столь же элегантны, смелы и неотразимы Гонзалес, Манфред и Пуаккар – герои Уоллеса. Открыв вполне респектабельное детективное агентство (роман «По обе стороны закона»), эти люди под его прикрытием исполняют функции слуг Немезиды, богини справедливости и возмездия, так что там, где бессильно, предубеждено или подкупно официальное правосудие, их тайный трибунал неизменно воздает должное злодеям, избежавшим справедливой кары. Воздает оперативно и абсолютно неотвратимо, что не может не греть души читателей, мечтающих, как все нормальные люди, о справедливости во вселенском понимании этого слова, когда каждому гарантированно воздается свое…

Вот почему, весьма вероятно, именно эти сенсационные детективы Уоллеса в свое время пользовались наибольшей популярностью.

Эдгар Аллан По, основоположник детективного жанра как такового и интеллектуального детектива в частности, представлен в этом томе «Золотой библиотеки…» несколькими признанными шедеврами, среди которых особое место занимает «Золотой жук». Здесь нет, как в других детективных историях, кровавых преступлений и захватывающего процесса их раскрытия, но есть сыщик и есть клад, обнаруженный им в результате сугубо интеллектуальных усилий, что придает особую остроту этой в общем-то тривиальной по своему сюжету истории.

Между прочим, благодаря именно «Золотому жуку» тема кладоискательства стала чрезвычайно популярной в американской литературе второй половины XIX века.

В произведениях Эдгара По неизменно присутствует тайна, однако она далеко не всегда носит выраженный криминальный характер. Зачастую это вовсе не тайна чего-то содеянного, а тайна человеческой души, ее подспудных страстей, ее темных закоулков, где терпеливо ждут своего часа психологические установки, о которых не принято говорить вслух.

Такова тайна героя произведения «Стук сердца», таковы тайны обитателей странного дома, описанного в новелле «Удивительная система», такова тайна Уильяма Уильсона, вступившего на путь беспощадной борьбы со своим alter ego, которое отчаянно пыталось помешать его нравственному падению и осмелилось назвать Зло своим именем.

Несколько особое место занимает «Лигейя» – новелла, где нашел свое художественное отображение образ Вирджинии, жены писателя, раннюю смерть которой он предугадал со всеми сопутствующими этой трагедии деталями как реалистического, так и мистического характера. Эти детали в причудливом сочетании своем образуют редкое по своей эстетической ценности явление, о котором в свое время восторженно отозвался Федор Достоевский, отметив, в частности, «особенность, какой мы не встречали ни у кого: это сила подробностей».

Благодаря именно этой силе фантазия Эдгара По воспринимается как вполне достоверный срез действительности, с ее Любовью, Ненавистью, иссохшими пустынями желаний и бушующими океанами страстей, раздирающих столь ранимую и непредсказуемую человеческую Душу.

Эдгар Уоллес

Четверо благочестивых

Пролог. Ремесло Тери

Если вы покинете Пласа де Мина, пройдете по тесной улочке, где с десяти до четырех лениво покачивается большой флаг консульства Соединенных Штатов, пересечете площадь, на которую выходит фасадом Отель де Франс, зайдете за угол собора Богоматери и выйдете на чистую неширокую улицу, главную улицу Кадикса, то непременно увидите Кафе Наций.

В пять часов в широком с колоннами зале людей обычно не много, и маленькие круглые столики, загораживающие тротуар перед дверью кафе, как правило, пустуют.

Поздним летом (в год, когда страну охватил голод) четверо мужчин сидели за одним из столиков и разговаривали о делах.

Одного из них звали Леон Гонзалес, второго Пуаккар, третьим был славный Джордж Манфред, а четвертым – некто Тери, он же Симон. Из этого квартета только имя Тери известно тому, кто изучает современную историю. В полицейском архиве хранится его досье. Он там так и зарегистрирован: «Тери (он же Симон)».

Если вам любопытно, и если у вас имеется разрешение, вы можете также полюбоваться его фотографиями, на которых он изображен в восемнадцати различных позициях: с руками, скрещенными на широкой груди, лицо анфас, с трехдневной щетиной, в профиль, с… Но стоит ли перечислять все восемнадцать?

Кроме того, хранятся там и фотографии его ушей (надо сказать, довольно уродливых, похожих на уши летучей мыши), а также длинный и полный рассказ о его жизни.

Синьор Паоло Мантегацца, директор Национального Антропологического музея во Флоренции, оказал Тери честь, включив его в свою прекрасную книгу (упоминание о нем вы найдете в главе «Интеллектуальная значимость лица»); поэтому я и говорю, что любому, кто изучает криминологию или физиогномику, имя Тери должно быть знакомо.

Этот человек сидел за маленьким столиком и чувствовал себя явно неуверенно: пощипывал свои жирные щеки, приглаживал лохматые брови, водил пальцами по белому шраму на небритом подбородке, короче говоря, делал все, что обычно делают простые люди, неожиданно оказавшись в обществе «важных лиц». Ибо и голубоглазый с беспокойными руками Гонзалес, и мрачный, неприветливый и недоверчивый Пуаккар, и Джордж Манфред с полуседой бородой и моноклем в глазу были менее известны в уголовном мире, но каждый из них, в чем вы скоро убедитесь, был великим человеком.