Читаем без скачивания Месть под расчет - Элизабет Джордж

Элизабет Джордж

Месть под расчет

Влюбленному беды не избежать,

Отсюда главная наука – забывать:

Забыв обиду – не сойти с ума,

Любить обидчика, не полюбив греха,

Любимого очистить от вины,

И все ж в раскаянии не искать любви.

Часть I

Вечерний Сохо

Пролог

Тина Когин отлично знала, как воспользоваться тем малым, что ей дано от природы. Кстати, ей нравилось думать, что в этом-то и есть ее талант.

Несколькими этажами выше ночной мостовой, по которой в обе стороны бежали машины, ее обнаженный силуэт горгульей выступал на стене в одной из комнат, и Тина улыбалась, когда легкими движениями заставляла тень двигаться и создавать новые черные силуэты на белом фоне, как в тесте Роршаха. Отличный тест, подумала она, делая жест, означавший «иди сюда». Для иного психопата лучше зрелища не придумать!

Одобрительно ухмыльнувшись своей способности к самокритике, она подошла к комоду и, как всегда, восхитилась своей коллекцией белья, даже сделала вид, будто не знает, что выбрать, лишь бы продлить удовольствие, прежде чем взять в руки нечто воздушное из черного шелка и кружев. Лифчик и трусики родом из Франции были отлично скроены, и вшитые в них прокладки не лезли в глаза. Тина надела их, преодолевая неловкость рук не привычных к подобным изысканным вещам.

Тем временем она едва слышно напевала что-то, мало похожее на мелодию. Это был пеан предстоящему вечеру, более того, трем дням и вечерам полной свободы, восторг перед выходом на летние теплые лондонские улицы, приготовившие бог знает какие сюрпризы. Когда она длинным накрашенным ногтем вспорола заклеенную коробочку и вытряхнула чулки, они зацепились за жесткую кожу, которую ей не хотелось замечать. Пришлось повозиться, но она позволила себе лишь одно ругательное слово, пока освобождала чулок и рассматривала поехавшую с внутренней стороны бедра петлю. Надо, однако, быть аккуратней.

Натягивая чулки, она не отрывала от них глаз, даже вздохнула от удовольствия. Нейлон легко скользил по коже, и она смаковала приятное ощущение, как будто от любовной ласки, намеренно усиливая его едва ощутимой пробежкой пальцев от щиколотки до колена и от колена к бедру. Все упругое, подумала она, вот и отлично. И помедлила, чтобы полюбоваться собой в высоком зеркале, прежде чем достать из ящика комода нижнюю юбку из черного шелка.

Черное, закрытое, с длинными рукавами платье она выбрала единственно за то, что оно облегало ее тело словно ночная влажная тьма. Талию подчеркивал пояс, а лиф был украшен россыпью гагатовых бусинок. Это было творение Найтсбриджа, и его цена – если учесть прочие дыры в ее финансах – до конца лета полностью исключала поездки на такси. Однако Тину не отпугнуло это неудобство, ведь она отлично знала, за что платит.

Надев черные, на высоких каблуках туфли, она включила лампу рядом с кушеткой, которая осветила скромную спальню-гостиную в однокомнатной квартирке, где роскошью была только ванная. Много месяцев назад, едва приехав в Лондон – почти сразу после свадьбы – в поисках надежного убежища, Тина совершила ошибку, сняв комнату на Эджвер-роуд, где ей пришлось делить ванну с улыбчивыми греками, которые не скрывали своего любопытства к ее гигиеническим ухищрениям. После этого она даже подумать не могла о том, чтобы делить с кем-нибудь ванную комнату, и хотя дополнительная плата поначалу казалась ей едва ли не вызовом общественному мнению, со временем Тине удалось с этим справиться.

Закончив с макияжем, она осталась довольна цветом и формой глаз, в чем немалую роль играли тени, подрисованными полукружиями бровей, скулами, искусно смягченными румянами, поскольку они у нее слишком выпирали и придавали лицу форму треугольника, а также губами – над ними ей пришлось поработать и карандашом и помадой, чтобы они стали чувственными и привлекали взгляды. Потом она откинула назад волосы – такие же черные, как платье, – и намотала на палец упавший на лоб завиток. И улыбнулась. Все будет хорошо. Ей-богу, все будет хорошо.

В последний раз окинув взглядом комнату, Тина взяла с кровати сумку и проверила, все ли на месте: деньги, ключи, два пластиковых пакетика с наркотиком. Закончив с приготовлениями, она покинула свою квартиру.

Несколько мгновений спустя Тина уже ехала в лифте вниз и, выйдя из подъезда, вдохнула ароматы городского вечера, густую смесь выхлопных газов, бензина, пота и парфюмерии, без которой был немыслим этот лондонский перекресток. Как всегда, прежде чем отправиться на Прэд-стрит, Тина с любовью посмотрела на гладкий каменный фасад своего дома, пробежала взглядом по вывеске «Шрюсбери Корт Апартментс», которая смотрелась как эпиграф над двойными входными дверьми, что вели в ее убежище и пристанище, единственное место на земле, где она могла быть сама собой, никого не боясь и не стесняясь.

Тина отвернулась и зашагала в сторону освещенной Пэддингтон-стейшн, откуда поехала на станцию Ноттингилл-гейт, а там перешла на центральную линию и вышла из метро на Тоттенхэм-Корт-роуд, где было не продохнуть от одуряющего скопления выхлопных газов и не пройти из-за плотных людских толп, обычных для пятницы.

До Сохо она добралась быстро. По площади кружили постоянные клиенты здешних «кинетоскопов», и каких только акцентов не было тут, когда они обменивались похотливыми возгласами насчет грудей, бедер и всего остального. Все эти мужчины представляли собой распаленную массу сладострастников, ищущих возбуждения, и Тина не сомневалась, что в другие вечера хотя бы парочку из них, возможно, она привлекла бы зрелищем своей наготы. Но только не сегодня. Сегодня не ее день.

На Бейтмен-стрит, недалеко от площади, Тина увидела вывеску над вонючим итальянским ресторанчиком. «Кошкина колыбель» – так было написано на вывеске, и еще на ней была стрелка, указывавшая на соседнюю дверь. Тине не нравилась нелепая вывеска, тем более нелепая, что претендовала на что-то умное. Однако выбирать не приходилось, и, открыв дверь, она стала спускаться по грязной, сырой лестнице, провонявшей водкой и блевотиной, как и вся улочка.

Для ночного клуба время было еще раннее, поэтому немногочисленные посетители «Кошкиной колыбели» жались к столам возле танцевальной площадки. С другой стороны музыканты играли печальный джаз на саксофоне, рояле и барабанах, пока певица лениво курила и со скукой ждала подходящего момента, чтобы произвести толику шума с помощью ближайшего микрофона.

В зале было почти темно. Лишь голубоватая подсветка у музыкантов, свечи на столах да лампочка в баре. Усевшись на табурет возле стойки, Тина заказала джин с тоником и подумала, что лучшего места не найти во всем Сохо, если надо с кем-то встретиться, не привлекая любопытных взглядов.

Со стаканом в руке она стала оглядывать толпу, однако с первого взгляда увидела лишь множество людей в тяжелом сигаретном дыму, кое-где сверкали бриллианты и вспыхивали огнем зажигалки. Посетители разговаривали, смеялись, обменивались деньгами, на танцевальной площадке покачивалось несколько парочек. И тут она разглядела молодого человека, одиноко сидевшего за столиком в самом темном углу. Тина улыбнулась.

Так похоже на Питера выбрать столик, за которым он может оставаться незаметным для родственников и шикарных приятелей. Никакого риска быть уличенным в посещении «Кошкиной колыбели». Здесь ему не грозило разоблачение. Отличный выбор.

Тина не сводила с Питера глаз. Она вся трепетала в предчувствии того мгновения, когда он наконец разглядит ее в тумане. А он, не подозревая о ее присутствии, смотрел на дверь, то и дело беспокойным жестом проводя рукой по коротко остриженным светлым волосам. Несколько минут Тина с удовольствием следила за тем, как он заказывает что-то крепкое и торопливо выпивает один стакан за другим, отмечала, как твердеет линия его рта после каждого взгляда на часы, как крепнет его потребность в наркотике. Одет он был неважно для графского брата – нечистый кожаный пиджак, джинсы, рубашка с выцветшей надписью «Хард Рок Кафе». В одном ухе у него блестела золотая серьга, которую он время от времени трогал, словно талисман. К тому же он почти не переставая грыз ногти на левой руке, а правой нервно постукивал по ноге.

Когда в дверях показалась группа шумливых немцев, он вскочил, но тотчас плюхнулся обратно на стул, убедившись, что среди них нет человека, которого он с таким нетерпением поджидал. Достав дрожащими пальцами сигарету из пачки, которую он вынул из кармана пиджака, Питер опять поискал в карманах, но не нашел ни зажигалки, ни спичек. Минутой позже он отодвинул стул, встал и направился к бару.

Прямиком к мамочке, мысленно улыбнулась Тина. В этой жизни чему быть, того не миновать.

***

К тому времени, когда ее приятель добрался до стоянки на Сохо-сквер, Сидни Сент-Джеймс уже не сомневалась, что нервы у него на пределе. Весь он как натянутая струна. Даже руки ему приходится держать под контролем, чтобы нечаянно не сломать руль. Тем не менее ему хочется скрыть это от нее. Стоит сделать один шаг, и неминуемо последует другой, а там и признание в наркотической зависимости. Нет, это не для Джастина Брука, ученого, bon vivant, руководителя проектов, автора многочисленных открытий, лауреата не одной премии.