Читаем без скачивания Не оборачивайся - Мишель Ганьон

Мишель Ганьон

Не оборачивайся

Глава

01

Ноа Торсон проснулась и сразу почувствовала, что у нее замерзли ноги. Ее это удивило, потому что она всегда надевала носки, когда ложилась в постель. Открыв глаза, поморщилась от ослепившего ее сияния. Ноа ненавидела спать при свете. Она даже завесила единственное окно в своей квартире темными шторами, которые не пропускали лучи утреннего солнца.

Пока глаза привыкали к необычному освещению, Ноа попыталась сообразить, где находится. Казалось, голова распухла и стала больше в несколько раз, как будто бы ее набили войлоком. А еще она не понимала, как здесь очутилась, где бы это «здесь» ни было.

Неужели она снова в колонии для малолетних преступников? Скорее всего, нет: вокруг царила тишина. А там всегда стоял невероятный шум, словно во время праздника в полном разгаре: вечный грохот сапог охранников, поднимающихся или спускающихся по металлическим лестницам, пронзительные голоса, отдающие приказы, скрип коек и лязг железных дверей. Ноа пробыла в колонии достаточно долго и узнавала эти звуки с закрытыми глазами. Она обычно даже определяла, в какой корпус ее привели, только по разгуливавшему там эху.

На краю сознания возникли голоса двух людей. И они тихонько о чем-то переговаривались.

Ноа попыталась сесть и в этот момент почувствовала боль. Она поморщилась и снова повалилась назад. Ощущение было такое, будто ее грудь разрезали на две части. Рука тоже отчаянно ныла. Ноа очень медленно повернула голову. И увидела, что к ее правому запястью пластырем прикреплена иголка капельницы, а к металлической стойке подвешен какой-то мешочек. В следующее мгновение Ноа поняла, что лежит на холодном операционном столе, под большой яркой лампой. Получается, что она в больнице? Однако характерных запахов — крови, пота и рвоты, мешающихся с вонью мочи, — всего этого не было.

Ноа подняла левую руку: нефритовый браслет, который она никогда не снимала, исчез. Это открытие окончательно прогнало туман из ее головы.

Она осторожно приподнялась на локтях и тут же нахмурилась. Такой больницы Ноа никогда прежде не встречала. Похожая на ящик комната со стеклянными стенами и окнами из матового стекла, за которыми ничего не видно. Пол бетонный и совершенно голый. Кроме операционного стола и стойки капельницы повсюду стояли подносы с медицинскими инструментами и какие-то приборы. В углу она разглядела красный контейнер для мусора с яркой надписью на крышке: «МЕДИЦИНСКИЕ ОТХОДЫ».

Посмотрев вниз, Ноа обнаружила, что она в больничной рубашке, но на ней нет названия заведения. Что бы это могло быть? Не вызывало сомнений, что это не колония и не обычная больница, и у Ноа появилось ощущение, что здесь происходят очень неприятные вещи. Голоса стали громче, и она поняла, что кто-то направляется в ее сторону. Последние десять лет Ноа сама о себе заботилась и научилась не доверять представителям официальных организаций: врачам, копам и соцработникам. И не собиралась менять свои привычки, особенно в такой ситуации. Она очень осторожно спустила со стола ноги и соскользнула на пол. И тут же обхватила себя руками, чтобы хотя бы немного согреться — бетон оказался таким холодным, что ей показалось, будто бы она босиком ступила на лед.

Голоса, бывшие уже совсем рядом с комнатой, смолкли. Ноа напряглась, стараясь услышать хоть что-нибудь, и ей удалось уловить обрывки разговора:

— Успех… позвони ему… что мы… поверить не могу, что нам наконец…

Следующие слова прозвучали очень четко, их произнес мужской голос, спокойный и какой-то покорный:

— Они все сделают сами. Теперь она уже не наша проблема.

Изо всех сил стараясь не стучать от холода зубами, Ноа в отчаянии принялась оглядываться по сторонам. В нескольких футах от нее на металлическом подносе лежали медицинские инструменты. Она уже почти до него дотянулась, когда дверь в дальнем конце комнаты открылась, и на пороге появились двое мужчин в медицинских халатах. Первым вошел тощий белый тип, из-под белой шапочки которого выбилось и прилипло ко лбу несколько светлых прядей. Другой врач был латиноамериканцем, моложе и плотнее, с жидкими усиками, уродовавшими верхнюю губу. Увидев ее, оба замерли, и Ноа воспользовалась их замешательством, чтобы подобраться поближе к подносу с инструментами.

— Где я? — спросила она, и собственный голос показался ей слабее обычного, будто она долго молчала.

Доктора удивленно переглянулись. Блондин мотнул головой, и его напарник выскочил из комнаты.

— Куда это он? — поинтересовалась Ноа, которую от подноса отделяло два фута, а доктор стоял в трех за ним.

Он поднял руку вверх в успокаивающем жесте.

— Ты попала в серьезную аварию, Ноа. Сейчас ты в больнице.

— Правда? — Она с сомнением прищурилась. — И в какой же я больнице?

— С тобой все будет в порядке. Небольшая дезориентация — это вполне нормальная реакция.

— В какую такую аварию я попала?

Доктор промолчал, и у него забегали глаза, будто бы он пытался придумать ответ. Ноа поняла, что он врет. Последнее, что она помнила, это как она вышла из своей квартиры и направилась в сторону станции «Ньютон-сентер», чтобы сесть на поезд в Бостон. Она собиралась в центр купить новую видеокарту для своего «МакБук Про». Свернув направо на Оксфорд-стрит, прошла Викс-Филд по дороге к магазину «Т-шоп». Тепло уходящего бабьего лета ласкало кожу, солнечные лучи пробивались между ветвями деревьев, начавших сбрасывать листья, которые в пляске огненно-оранжевых и красных тонов падали на землю. Ноа помнила, что чувствовала себя такой счастливой, какой не была уже очень давно, может быть, никогда.

А потом — ничего, одно сплошное черное пятно.

— В автомобильную, — ответил доктор, и она уловила нотку ликования в его голосе.

— У меня нет машины. Я даже на такси не езжу, — устало сказала Ноа.

— Я хотел сказать, что тебя сбила машина.

Доктор снова оглянулся через плечо, он явно чего-то ждал и нервничал. Не вызывало сомнений, что его напарник убежал за помощью, а это означало, что у Ноа было совсем мало времени.

Она неожиданно упала вперед, как будто у нее вдруг закружилась голова, и доктор бросился к ней, чтобы ее поймать. Одним плавным движением Ноа схватила скальпель с подноса и прижала его острием к шее доктора, который от удивления широко раскрыл рот.

— Ты сейчас меня отсюда выведешь, — спокойно заявила она, — или я перережу тебе горло. И не шуми, понял?

— Пожалуйста, — хрипло пробормотал доктор. — Ты не понимаешь. Ты не можешь отсюда уйти, это ради твоего…

Ноа услышала быстро приближающиеся шаги.

— Заткнись!

Продолжая держать скальпель у его шеи, она подтолкнула доктора вперед, и они прошли в дверь. Ноа на мгновение остановилась и, оглядевшись по сторонам, поняла, что никакая это не больница, а громадный, размером с ангар для самолета, склад. Проходы были наспех выложены картонными коробками, длинный строй металлических картотечных ящиков окружал стеклянную комнату.

— Где выход? — шепотом спросила она, прижав губы почти к самому его уху; они были почти одного роста — пять футов и десять дюймов, — и это не составило труда.

Доктор колебался мгновение, потом показал направо.

— Выход там, но он под сигнализацией.

Проследив за его пальцем, Ноа увидела узкий коридор, уходящий вправо, и подтолкнула к нему доктора. За спиной у них кто-то отдавал приказы, потом дверь в стеклянную комнату распахнулась; послышались новые крики, когда оказалось, что ее там нет. Судя по шуму, ее преследовало не меньше дюжины человек.

Коридор был узким, заставленным по обеим сторонам картонными коробками, доходившими Ноа до плеч. На потолке мигала одна из трубок флуоресцентной лампы, заливая все вокруг пульсирующим светом. Ноа старалась не обращать внимания на сильную боль в груди и панику, которая грозила ее поглотить.

Десятью футами дальше коридор свернул вправо, они зашли за угол и оказались перед огромной железной дверью, закрытой на толстую цепь.

— Это не сигнализация, — без всяких эмоций заметила Ноа.

— Тебе нет никакого смысла меня убивать, — жалобно пролепетал доктор. — Ты не можешь отсюда уйти. Он ни за что тебя не отпустит.

Ноа заметила, что одна из верхних коробок в штабеле, рядом с которым она стояла, открыта. Она засунула туда свободную руку, потом рискнула бросить быстрый взгляд: металлические больничные судна и ничего, чем она могла бы разорвать цепь. Иными словами, Ноа оказалась в ловушке. Она с трудом подавила желание закричать от отчаяния. На открытом пространстве склада у нее еще были шансы спастись; здесь же она превратилась в крысу, уткнувшуюся носом в конец лабиринта. В лучшем случае ее найдут через несколько минут.

— Раздевайся, — приказала Ноа.