Читаем без скачивания Под городом Горьким (сборник) - Василь Ткачев

Василь Ткачев

Под городом Горьким

© Ткачев В. Ю., 2016

© Оформление. ОДО «Издательство “Четыре четверти”», 2016

ОН

Был обычный будний день, и Он, слегка позавтракав, выходил из квартиры, на крыльце оглядывался по сторонам, словно кого-то хотел увидеть, затем поправлял старенькую шляпу на голове и шаркал по аллее к торговому центру ОМА. Что обозначали эти буквы, Он не знал, ему это, по правде говоря, и не нужно было: важно совсем другое – важно то, что там глаза разбегались от всего увиденного. Есть, есть на что посмотреть. Музей, да и все тут. Как только побывал Он здесь первый раз в конце минувшего года, так и занемог: не проживет и нескольких дней, как снова его тянет сюда точно магнитом. Неважно, что к этому загадочному и полному самых разнообразных вещей торговому центру почти все подруливают на авто, ему и так было хорошо. Каждому, думал, свое. Где ж на то авто было взять денег, коль работал честно всю жизнь, не брал никогда чужого? А как можно было на зарплату обзавестись автомобилем, Он не знал. Разве что ничего не есть, ходить в одной жилетке? Да и что тогда это будет за жизнь, голодному и оборванному? Нет, обойдется Он и без авто, и слава богу, ноги пока служат, не подводят, хоть и возраст солидный – под семьдесят.

Он входил в помещение торгового центра так, как прежде на проходную родного завода, а там – и в свой второй механосборочный цех, где работал до последнего трудового дня фрезеровщиком. На пороге торгового зала кивал головой парням, что следили за входом-выходом, те кивали ему – видать, как старому знакомому, потому что, не секрет, примелькался Он тут. Возможно, кто-то из тех парней и подозревал что-то, потому как и впрямь: разве не каждый день появляется тут этот седой и согбенный, словно прутик лозы, мужчина, но с чем входит, с тем и выходит – с пустыми руками. За ним, не секрет, начинали наблюдать… Он же, в свою очередь, подолгу топтался около образцов покрытий для пола и потолка, иной раз не выдерживал, брал их, крутил перед глазами и так, и этак: шикарная вещь, ничего не скажешь!..

Иной раз Он подходил к людям, увлеченным покупками, завидовал им, а чтобы показать, что и он тут ходит не просто так, а с определенным покупательским интересом, заводил беседу:

– И сколько, коль не секрет, надо этого кафеля для моей кухни?..

Или:

– А не прикупить ли и мне такого лимонада? – Он неумышленно произносил «лимонад» вместо «ламинат», просто последнее слово ему действительно не давалось. – Или, может, завтра что-нибудь еще лучше этого придумают? А? Подождать разве что?..

Ему обычно ничего не отвечали, и Он шел дальше вдоль рядов, где на стеллажах чего только не лежало-стояло, присматривался к покупателям. Люди как люди, а вишь ты, какие счастливые!..

А потом, вволю насмотревшись, Он той же дорогой, разгоняя шляпой ветерок перед лицом, возвращался домой…

Заболел бригадир полеводческой бригады, и вместо него временно был назначен Он.

– Поздравь меня, жена! – похвалился дома. – Я – бригадир! Ничего, что и на недолгий срок, но назначил сам председатель не кого-нибудь, а меня. Понимаешь? Думать надо!..

Жена понимала, поздравила. Она гордилась своим мужем, и с той поры, как узнала о его повышении, усвоила привычку, не отдавая, впрочем, себе в том отчета, напускать на себя излишнюю строгость и откровенно стыдиться прежней личной непричастности ко всему, что происходило вокруг.

Назавтра Он по случаю повышения по колхозной службе надел выутюженный, хоть и старенький, но чистый и приличный пиджачок, натянул джинсы, ставшие тесными его городскому сыну, а к сорочке в зеленую полосочку выбрал однотонный красный галстук.

– Ну, как?

Жена показала большой палец.

Он удивил всех на правлении колхоза. На него смотрели так, словно впервые увидели. Даже сам председатель, которого, надо признаться, никто никогда при галстуке не видел, разинул рот… Посмотрите, что делается! День при должности человек, а как сразу переменился. Не узнать. А вдруг это совсем и не Он? Так нет же… Он! Посмотрите только, какой лихорадочный блеск в глазах у человека!..

И так получилось, что пока он замещал бригадира, первым приспособил к своей тонкой шее галстук председатель, а потом незаметно и кое-кто еще. Повеселело в помещении конторы, светлее стало. От галстуков, от белых рубах.

…Он возвращался домой усталый, с грязным от пыли и пота лицом, и когда перед ним протарахтел на колесах односельчанин, «тпрукнул» коню, и тот перестал шлепать копытами. Односельчанин подождал, пока Он приблизится к нему.

– Послушай, что я тебе скажу, – задержал односельчанин на и. о. бригадира задиристый взгляд. – А скажу, коли знать хочешь, тебе следующее… Так вот… уйми свою бабу. Угомони. Приструни. Пускай ты временно бригадир, а она – кто? Кто она, позволь спросить? Отставной козы барабанщик? Так?

– Не пойму, что ты хочешь, Петро?

– Командиров, гляжу, развелось, однако. Ну, еду себе… как и всякий раз… Протарахтел возле твоей хаты, значит… А Маруся на всю улицу кричит мне вдогонку:

– Как ты едешь, паразит? Колеса поломаешь!..

Он засмеялся, похлопал по плечу односельчанина, пообещал:

– Езжай дальше, не бери в голову. А с женой своей, бригадиршей, я обязательно разберусь. Не беспокойся. Я ей покажу, как твои личные колеса жалеть.

– Так в том-то и дело! Были б хоть колхозные!..

Но, вернувшись домой, Он ничего жене не сказал, а от души поужинал и лег спать. Засыпая, жалел, что завтра Он уже не бригадир, а жена – не бригадирша.

Он жил один в двухкомнатной квартире, на третьем этаже в нашем подъезде. Лично мне не доводилось встречать полковника в отставке, пусть и одинокого, но в менее габаритном жилье. Он жил скромно, с соседями держался на расстоянии, первым никогда не здоровался, а когда кто-нибудь желал ему «доброго дня», лениво кивал головой или отвечал коротко и тихо.

Я вот думаю подчас: а видел ли кто его в военной форме? Я – нет. Откуда же тогда знаю, что Он полковник? Про это мне рассказал земляк, который также живет в нашем городе и как-то столкнулся с ним лицом к лицу.

– Я служил с ним в Средней Азии, Он был моим начальником, – слушал я земляка. – Я – корреспондент дивизионной газеты, Он – начальник политического отдела, молодой полковник, большой любитель художественной литературы. Читал даже на учениях, когда выдавалась свободная минута, а чаще – в своем рабочем кабинете. И делал, заметь, это весьма хитро. Книга всегда лежала в ящике стола, и если кто-то из подчиненных заглядывал к нему, Он тянул руку навстречу, а животом тем временем закрывал ящик. Шито-крыто. Но ничто не остается незамеченным. Раскусили и начполита. Раскусить раскусили, а что ты ему сделаешь?.. Только не про чтение мне вспомнилось, это все мелочи – чтение книг в рабочее время. Как-то вызывает он меня и приказывает: «Едем через полчаса в Теджен, собирайся и бери с собой фотокорреспондента». Теджен, где стоял учебный танковый полк, был далековато даже по меркам безлюдной пустыни – около двухсот километров. Ну едем так едем. Я быстренько собрался, на месте был и фотокорреспондент, рядовой Раджепов, туркмен по национальности, очень веселый и общительный парнишка. Приехали на «уазике» в танковый полк, начполит оставил нас одних (сами знаете, что делать, не первый день в газете) и приказал ждать его около штаба в семнадцать ноль-ноль.

Мы так и сделали: набрали материала, ждем около штаба полка. Час, другой ждем. А потом я не выдерживаю, интересуюсь у дежурного: а где же наш начальник, где полковник? Дежурный хитро усмехается: мол, чудаки вы или что? Он давно уехал… Я удивился: как это – уехал? Однако удивительного тут оказалось мало. И я, наивный в те времена лейтенант, не мог сразу смекнуть, что зачем ему мы, попутчики, свидетели, когда весь багажник был нашпигован дынями и арбузами, виноградом и рыбой, которой тут, в Каракумском канале, тьма-тьмущая! Но, извините, я и Раджепов не выписывали командировок, поэтому мне пришлось купить билет за свои деньги и солдату. Он же сделал на следующий день вид, что ничего не произошло. Ясное дело, несподручно ему было интересоваться и тем, запаслись ли мы материалом для дивизионки…

Почему сегодня Он живет один и как оказался в нашем городе, земляк не знал.

Он был хорошим актером. Был, потому что несколько дней назад в инете появилась строка с извещением о его смерти… Не верилось, поскольку мужчина еще в самом расцвете. Позвонил знакомому в Минск, решившись поинтересоваться, что же случилось с человеком. Тот сказал коротко, как отрезал: спился. Спился? И что, из-за нее, водки, умер? В это не хотелось верить: он же совсем не брал в рот, насколько я знал, этой отравы. Ни капли. И вдруг… Скончался от водки?

В этом провинциальном театре Он появился в начале нового сезона, сразу влился в коллектив, а вскоре почти весь репертуар висел на нем. Талант есть талант. Злые языки, правда, баяли, что в столице Он вообще не был востребован, потому что там таких мастеров сцены хоть отбавляй, а тут, видите ли, стал звездой первой величины. Не трудно было догадаться сплетникам, почему он приехал в провинцию. Тут большого ума не надо, потому что просто так сюда никто не поедет, значит, что-то не сложилось у него, не иначе, набедокурил. А, так он еще и развелся с женой? Тогда понятно… Сбежал от семьи, сбежал от проблем. Коллеги глубже копать не стали. Да мало ли таких примеров, когда провинция лечила «заблудшие души»?