Читаем без скачивания Конноры и Хранители - Олег Авраменко

Олег Авраменко

КОННОРЫ И ХРАНИТЕЛИ

Пролог

— Приветствую вас, Главный Мастер. Я приношу свои извинения за мой внезапный визит, но дело не терпит отлагательства.

— Здравствуйте, Мастер Гордон. Проходите, присаживайтесь. И вы очень обяжете меня, если оставите свою церемонность за порогом этой комнаты. Как член Коллегии Мастеров, вы вправе беспокоить меня в любой час дня и ночи. К тому же вы выполняете ответственное поручение… Полагаю, именно это привело вас ко мне? Какие-то проблемы с вашей подопечной?

Посетитель устроился в мягком удобном кресле и, внимательно поглядев на хозяина, ответил:

— И да, и нет, Главный. С моей подопечной всё в порядке. Если, конечно, не считать самого факта её существования… Впрочем, вы знаете моё мнение по этому вопросу.

Главный Мастер кивнул:

— Да, знаю. И в целом согласен с вами. Но мы оба прекрасно понимаем, что ваше предложение неприемлемо. Мы — Хранители, а не палачи. Даже в годы Усмирения наши предшественники не решились истребить всех МакКоев.

— И напрасно. Если бы они не побоялись запачкать руки, нам теперь не пришлось бы расхлёбывать последствия их мягкотелости.

— Мне кажется, вы слишком драматизируете ситуацию, Гордон. Шесть рецидивов за последние двести лет…

— Я не об этом, Главный… гм, простите, что перебиваю вас. Вы что-нибудь слышали о Конноре МакКое?

— О котором из них? В наших хрониках упоминается несколько человек с таким именем.

— Я имею в виду Коннора, сына Брюса МакКоя, третьего барона Норвика.

— Мм… Что-то такое припоминаю. Но очень смутно. Это как-то связано с Запретом?

— Да, Главный. Согласно нашим хроникам, Коннор МакКой умер 12 ноября 1436 года в возрасте тридцати двух лет. Вернее, погиб при попытке преодолеть Запрет, воззвав к Высшим Силам. Его обезображенное тело нашли возле семейного портала в Норвике. Так, во всяком случае, сказано в хрониках.

В глазах Главного Мастера вспыхнули огоньки любопытства.

— А вы полагаете, что всё было не так?

— Увы, у меня не просто предположение. Скорее, подкреплённая фактами версия.

— И в чём же она состоит?

— Старый Брюс МакКой совершил подлог, выдав чей-то другой труп, скорее всего, какого-то бродяги, за тело сына.

— А что произошло с Коннором?

— Коннор МакКой остался в живых. Он сумел преодолеть Запрет, открыл портал и бежал. Он скрылся от нас.

— Гм-м… — губы Главного Мастера тронула скептическая улыбка. — Куда он мог бежать? Где он мог скрыться от нас?

— В другом мире. Там, где не действовал Запрет и где Коннор смог продолжить свой род на погибель нам и всему человечеству.

Некоторое время в комнате царило молчание. Наконец Главный Мастер сказал:

— Это очень серьёзное заявление, Гордон. От всей души надеюсь, что у вас просто разыгралась фантазия.

— К сожалению, это не так, Главный. К превеликому моему сожалению…

Глава 1

На четырнадцатом году непрерывной агонии старый император наконец умер.

Михайло II правил Западным Краем без малого двадцать лет и бóльшую часть своего царствования был прикован к постели. Поначалу, когда император только занемог, никто не сомневался, что вскоре он отправится к праотцам, и его вероятные преемники уже мысленно примеряли на себя корону, отчаянно интригуя друг против друга. Но старик упрямо цеплялся за жизнь и никак не хотел умирать. Нобили Империи, прибывшие в столицу для избрания нового императора, после трёх месяцев напрасного ожидания и бесплодных интриг вынуждены были разъехаться несолоно хлебавши. Затем они ещё четырежды съезжались в Златовар при каждом новом известии о резком ухудшении здоровья императора — и каждый раз старый Михайло оставлял их в дураках. Даже на этот раз, самый последний, умерши окончательно и бесповоротно, он ухитрился подсунуть могущественным князьям большую свинью, поскольку умер, так сказать, без предупреждения — просто вечером уснул, а на утро не проснулся.

Специальные курьеры лишь покидали Златовар, неся во все концы огромного государства эту столь долгожданную скорбную весть, а Стэнислав, или проще Стэн, четырнадцатый князь Мышковицкий, воевода Гаалосага, хоть и находился более чем в тысяче миль к юго-западу от столицы, уже знал о кончине императора. Также он знал, что факт смерти Михайла II скрывали до самого полудня, а когда слухи об этом стали просачиваться из дворца в город, по всему императорскому домену началась беспрецедентная по своему размаху охота на голубей. Главной мишенью, разумеется, были почтовые голуби, но рассредоточенные вокруг столицы и близлежащих поселений лучники и арбалетчики для пущей верности отстреливали всех пернатых без разбора, даже ни в чём не повинных ворон. Старший сын Михайла, Чеслав, князь Вышеградский и регент Империи, во что бы то ни стало стремился выиграть время, чтобы успеть привести в действие изрядно заржавевший механизм давно уже подготовленного заговора по захвату верховной власти. Как и все прочие, за исключением горстки избранных, князь Чеслав не подозревал, что существует куда более быстрый способ передачи известий, чем с помощью голубей; а избранные — те, кто знал этот способ, — предпочитали держать его в тайне.

Впрочем, голубь, отправленный Стэну, избежал горькой участи многих своих собратьев. Он был выпущен за пределами владений Короны и должен был прилететь не раньше послезавтрашнего вечера. Лишь тогда можно будет во всеуслышание сообщить о кончине императора, а до тех пор нужно делать вид, будто ничего не случилось. Хорошо хоть, что к поездке в далёкий Златовар долго готовиться не придётся. На следующей неделе Стэн собирался в Лютицу, где вскоре должно было открыться ежегодное собрание земельного сейма Гаалосага. Так что он просто объявит о вынужденном изменении маршрута… Или не объявит — всё зависит от того, примет ли он предложение Флавиана. Если да, то император умер весьма своевременно — нет необходимости специально созывать сейм…

«Издох таки, сукин сын! — без тени сочувствия и с изрядной долей злорадства думал Стэн, энергично шагая по мощённой гладкими булыжниками набережной. Люди на его пути расступались, почтительно приветствуя своего молодого господина; он же отвечал им рассеянными кивками, целиком погружённый в собственные мысли. — Чтоб ты вечно горел в аду, Михайло!»