Читаем без скачивания Мертвая зона - Кинг Стивен

Мертвая зона

ПРОЛОГ

К окончанию колледжа Джон Смит начисто забыл о падении на лед в тот злополучный январский день 1953 года. Откровенно говоря, он забыл об этом еще в школе. А мать с отцом вообще не знали.

Дети катались на расчищенном пятачке Круглого пруда в Дареме. Мальчишки повзрослей играли в хоккей старыми клюшками, обмотанными клейкой лентой, воротами служили старые корзины из-под картофеля. Малыши, как водится, вертелись тут же, коленки у них смешно вихляли, дети выпускали в двадцатиградусный морозный воздух клубочки пара. У кромки расчищенного льда горели, чадя, две автомобильные покрышки; неподалеку сидели кучкой родители, наблюдавшие за детьми. До эпохи снегомобилей было еще далеко, и люди предпочитали размяться на свежем воздухе, а не возиться с мотором.

Джонни с коньками через плечо шел от своего дома, который стоял на другой стороне Паунал-стрит. Для шес–тилетнего мальчика он катался совсем неплохо. Не так хорошо, чтобы играть со старшими ребятами в хоккей, но все же мог выписывать вензеля вокруг других малышей, а те только и делали, что размахивали руками для равновесия или плюхались мягким местом на лед.

Он плавно заскользил по краю расчищенной площадки, мечтая прокатиться задом наперед, как Тимми Бенедикс, и прислушиваясь к таинственному потрескиванию и покряхтыванию льда под снегом, крикам хоккеистов, тарахтению цементовоза, направляющегося через мост к зданию фирмы «Ю.С.Джипсум» в Лисбон-Фолсе, обрывкам разговоров взрослых. Здорово жилось на свете в тот холодный, ветреный зимний день. Все было хорошо, ничто не тревожило, ничего не хотелось… разве что суметь прокатиться задом наперед, как Тимми Бенедикс.

Он проехал мимо костра и увидел, как трое взрослых передавали друг другу бутылку.

– Дайте и мне! – прокричал он Чаку Спайеру, одетому в просторную куртку и зеленые фланелевые штаны.

Чак ухмыльнулся:

– А ну проваливай, малыш! Смотри, вон мамаша тебя зовет.

Улыбаясь, шестилетний Джонни покатил дальше. С той стороны, где расчищенный пятачок примыкал к дороге, он увидел спускавшихся с откоса Тимми Бенедикса с отцом, Тимми шел впереди.

– Тимми! – крикнул Джонни. – Смотри!

Он развернулся и неуклюже заскользил задом наперед. Джонни не заметил, что едет в гущу хоккеистов.

– Эй, малыш! – крикнул кто-то. – С дороги!

Джонни не слышал. Он добился своего. Он катил задом наперед!

Он наконец уловил ритм движения. Просто надо научиться владеть своим телом…

Джонни восхищенно посмотрел вниз, он хотел проследить, как двигаются ноги.

И не заметил, что мимо него пролетела старая, побитая, с выщербленными краями шайба. Один из взрослых ребят, не очень-то хорошо стоявший на коньках, стремительно летел за ней, ничего не видя перед собой.

Чак Спайер понял, что столкновение неизбежно. Он вскочил и закричал:

– Джонни! Берегись!

Джон поднял голову – и в этот миг неуклюжий хоккеист со всей силой врезался в Джона Смита на полном ходу.

Джонни взлетел на воздух, беспомощно раскинув руки. Через мгновение он ударился головой о лед и провалился в черноту.

Чернота… черный лед… чернота… черный лед… чернота… Мрак.

Потом ему сказали, что он потерял сознание. Он помнил только, как, открыв глаза, увидел вокруг лица испуганных хоккеистов, обеспокоенных взрослых, любопытных малышей. Ухмылялся Тимми Бенедикс. Чак Спайер поддерживал Джонни.

Черный лед. Черный.

– Ну что? – спросил Чак. – Все в порядке, Джонни? Здорово он в тебя врезался.

– Черный, – глухо произнес Джонни. – Черный лед. Больше не прыгай на нем, Чак.

Чак испуганно обвел глазами столпившихся людей, затем перевел взгляд на Джонни. Потрогал большую шишку, которая вырастала на лбу мальчика.

– Извини, – сказал неуклюжий игрок. – Я его даже не заметил. Малышам нечего делать там, где играют в хоккей. Это – закон, – он неуверенно оглянулся, ища поддержки.

– Джонни! – позвал Чак. Ему не понравились глаза мальчика. Они были темные и отсутствующие, далекие и холодные. – Как ты себя чувствуешь?

– Больше не прыгай на нем, – сказал Джонни, не понимая, что говорит, думая только про лед, черный лед. – Взрыв. Кислота.

– Может, отвести его к врачу? – спросил Чак Билла Гендрона. – Он говорит невесть что.

– Обожди минутку, – посоветовал Билл.

Они подождали. В голове у Джонни в самом деле прояснилось.

– Все в порядке, – пробормотал он. – Дайте подняться. – Тимми Бенедикс все еще ухмылялся, вонючка. Джонни решил, что покажет еще Тимми. К концу недели он будет выписывать вензеля вокруг него… как обычно и задом наперед.

– Давай-ка посиди немного у костра, – сказал Чак. – Здорово он в тебя врезался.

Джонни подтащили к костру. Запах плавящейся резины был сильным и едким, он вызывал легкую тошноту. Болела голова. Он чувствовал, что над левым глазом образовался странный нарост. Шишка, казалось, выпирала на целую милю.

– Ты хоть помнишь, кто ты или что-нибудь вообще? – спросил Билл.

– Конечно. Конечно, помню. Все в порядке.

– Кто твои папа и мама?

– Герберт и Вера. Герберт и Вера Смит.

Билл и Чак переглянулись и пожали плечами.

– Кажется, с ним все в порядке, – сказал Чак и затем вновь, в третий раз: – А он здорово в него врезался, правда? Бр-рр.

– Ох уж эти малыши, – сказал Билл, любовно посмотрев на своих восьмилетних девочек-близняшек, катавшихся рука об руку, и затем вновь на Джонни. – Такой удар мог бы убить и взрослого.

– Только не негра, – сказал Чак, и они оба рассмеялись. Бутылка «Бушмилла» вновь пошла по кругу.

Через десять минут Джонни был уже снова на льду, головная боль затихала, синяя шишка маячила над глазом, как причудливое клеймо. Джонни вернулся домой к обеду, он совсем забыл, что упал, затем потерял сознание, и радовался тому, что научился кататься задом наперед.

– Боже милостивый! – воскликнула Вера, увидев его. – Как это тебя угораздило?

– Упал, – ответил он и принялся уплетать консервированный суп.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Джон? – спросила мать, дотронувшись до его лба.

– Конечно, мам. – Так оно и было, если не считать кошмарных снов, мучивших его месяц или два… кошмарных снов и появлявшейся временами сонливости в те часы, когда раньше ему совсем не хотелось спать.

Он чувствовал себя хорошо.

Однажды утром в середине февраля Чак Спайер обнаружил, что сел аккумулятор старенького «де сото» сорок восьмого года выпуска. Чак решил подзарядить его от грузовичка. Когда он присоединял провод ко второй клемме аккумулятора, тот взорвался, брызнув осколками и кислотой прямо ему в лицо. Он потерял глаз. Слава Богу, что не оба, сказала Вера. Джонни очень переживал, и спустя неделю они с отцом пошли навестить Чака в льюистонскую клинику. Вид Чака на больничной койке, где он казался каким-то потерянным и маленьким, потряс Джонни – в ту ночь ему снилось, что это он, Джонни, лежит там.

В последующие годы у него иногда появлялись предчувствия – он знал, например, какая пластинка зазвучит по радио еще до того, как диск-жокей проигрывал ее, – но он никогда не связывал их с падением на лед. К тому времени он забыл о нем.

Да и предчувствия не были столь уж необычными и не часто тревожили Джонни. До вечера на сельской ярмарке и истории с маской ничего особенного не произошло. А потом вдруг несчастный случай. Позднее Джонни часто думал об этом.

Выигрыш на Колесе судьбы выпал перед вторым несчастным случаем.

Как тревожное предостережение из детства.

Стояло лето 1955 года; под палящим солнцем по Небраске и Айове кружил коммивояжер. Он сидел за рулем «меркюри» выпуска тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, на спидометре было уже свыше семидесяти тысяч миль; клапаны «мерка» начинали заметно стучать. Это был крупный молодой человек, эдакий рубаха-парень со Среднего Запада; летом 1955-го, спустя каких-нибудь четыре месяца после того, как он прогорел на малярном бизнесе, Грегу Стилсону исполнилось только двадцать два года.