Читаем без скачивания Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая - А. Куприн

А. Куприн

Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая

Часть вторая. Расширенное самовоспроизводство

«Можно сопротивляться вторжению армий, нельзя сопротивляться вторжению идей» (Гюго 1953–1956, т. 5, с. 641).

«Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» (Маркс и Энгельс 1954–1981, т. 1, с. 422).

Глава 4. Коммерческое общество и расширенное потребление

1. Коммерческая революция и общество-система

Третья ловушка потребностей и общество потребления

За примерно 10 тысяч лет аграрной эволюции население Земли выросло с 5-10 млн до 1 миллиарда человек, но сложность общества-культуры за это время изменилась мало. Насколько мало возросли смыслы, можно видеть по тому, что и в начале XIX века подавляющее большинство населения было занято в сельском хозяйстве, основанном на физической силе людей и домашних животных. «… Пока одушевленный труд оставался единственным первичным движителем полевых работ, доля населения, вовлеченного в растениеводство и животноводство, оставалась высокой, более 80 %, обычно свыше 90 %» (Смил 2020, с. 392).

За последующие 200 лет промышленной революции население Земли выросло с 1 до 8 миллиардов человек, при этом доля занятых в сельском хозяйстве сократилась, хотя масштабы сокращения зависят от страны. В 2010-х годах в сельском хозяйстве было занято: в Индии — около 40 %, в Китае — 30 %, в России — 6 %, в США — 1,5 % от общей численности занятых.

«Процент трудящихся на селе [в США] уменьшился с более 60 % от всей рабочей силы в 1850 году до менее 40 % в 1900-м; эта доля составила 15 % в 1950 году, а в 2015-м она была всего 1,5 %. Для сравнения, сельским трудом в ЕС сейчас занято 5 % работающих, а в Китае все еще около 30 %» (Смил 2020, с. 296–297).

Быстрый рост населения Земли и уменьшение доли занятых в сельском хозяйстве в последние 200 лет указывает не только на повышение эффективности и сложности смыслов, но и на принципиальные изменения в потреблении. Пока большинство населения оставалось занято в аграрном секторе, потребление в основном сводилось к минимальному набору продуктов питания и предметов обихода, необходимых для выживания. Перемещение населения в города, огромное усложнение смыслов и возрастание производительности потребовали такого же огромного возрастания, развертывания материальных потребностей. Развертывание материальных потребностей выражается в росте добавленной стоимости на душу населения.

Иллюстрация 4. Простое («горизонтальное») и расширенное («вертикальное») самовоспроизводство человечества (источники данных: Мэддисон 2012, с. 564–565, 576–577; van Zanden et al. 2014, p. 42, 65).

Переход от простого к расширенному самовоспроизводству происходил одновременно во всех элементах — потреблении, производстве и обращении. Хотя мы разделяем эти элементы самовоспроизводства для целей анализа, на практике они неотделимы друг от друга. Потребление опосредует производство и обращение точно так же, как производство и обращение опосредуют потребление. Как говорил Жан Бодрийяр («Общество потребления», 1970), потребление — это функция производства. Мы бы добавили, «и обращения»:

«Истина потребления состоит в том, что оно является не функцией наслаждения, а функцией производства — и потому — совсем как материальное производство — функцией не индивидуальной, а непосредственно и полностью коллективной» (Бодрийяр 2006, с. 107).

Потребности — это не неподвижный перводвигатель деятельности, мерило полезности или удовольствия. Потребности сами являются историческим результатом деятельности, результатом культурной эволюции, и как таковые они представляют собой множество смыслов. Не существует «безграничных потребностей», потребности всегда ограничены существующим уровнем социально-культурной сложности. Развертывание потребностей — это результат и условие расширения общества-культуры. Герберт Маркузе («Одномерный человек», 1964) называл эту взаимосвязь «предобусловливанием» (preconditioning), намекая на обусловливание — выработку условных рефлексов по Ивану Павлову:

«Интенсивность, способ удовлетворения и даже характер небиологических человеческих потребностей всегда были результатом предобусловливания. Считать ли ту или иную возможность — делать или не делать, наслаждаться или разрушать, обладать или отвергать — за потребность, зависит от того, желательна ли и необходима ли эта возможность для господствующих социальных институтов и интересов» (Маркузе 1994, с. 6, перевод исправлен).

Когда Маркузе и Бодрийяр (как и многие мыслители до них) подвергали критике культуру потребительства, то это был лишь момент осознания явления, а не момент его возникновения. Общество-культура Нового времени с самого начала развивалось по преимуществу как общество полезности, а не морали или идеалов. Потребительство было одним из ключевых условий выхода из традиционного общества, когда на место контроля над личностями посредством насилия и принуждения пришел контроль посредством материальных потребностей:

«Никогда прежде общество не располагало таким богатством интеллектуальных и материальных ресурсов и, соответственно, никогда прежде не знало такого объема господства общества над индивидом. Отличие современного общества в том, что оно усмиряет центробежные силы скорее с помощью Техники, чем Террора, опираясь одновременно на сокрушительную эффективность и повышающийся жизненный стандарт» (Маркузе 1994, с. xi-xii). «… Спонтанное воспроизводство индивидом навязываемых ему потребностей не ведет к установлению автономии, но лишь свидетельствует о действенности форм контроля … Сам механизм, привязывающий индивида к обществу, изменился, и общественный контроль теперь коренится в новых потребностях, производимых обществом» (Маркузе 1994, с. 11–12).

В традиционном обществе потребление большинства населения сводилось к удовлетворению минимальных потребностей, необходимых для выживания, а производство сводилось к самообеспечению семей и общин, натуральному хозяйству. Хотя потребности верхов выходили далеко за пределы минимального набора благ, в своей основе они оставались постоянными, традиция была в этом обществе главной ценностью:

«Первым противником, с которым пришлось столкнуться “духу” капитализма и который являл собой определенный стиль жизни, нормативно обусловленный и выступающий в “этическом” обличье, был тип восприятия и поведения, который может быть назван традиционализмом» (Вебер 1990, с. 80).

Коренной переворот, который произошел в традиционном обществе-культуре, и с которого начался переход от простого к расширенному потреблению, состоял в том, что потребности и потребление потеряли свое постоянство, они пришли в движение. Возрастание потребностей началось с верхов, распоряжавшихся прибавочным продуктом, но здесь оно не закончилось:

«Основа, на которой в конечном счете покоится хорошая репутация в любом высокоорганизованном обществе, — денежная сила. И средствами демонстрации денежной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демонстративное материальное потребление. Собственно, оба эти способа, пока остается возможным их применение по мере движения вниз по ступеням социальной лестницы, остаются в моде; и в тех более низких слоях, где эти два способа применяются, и та и другая обязанность в значительной мере передается в