Читаем без скачивания Сердце зимы - Роберт Джордан

Роберт Джордан

Сердце Зимы

Слабеют печати, что сдерживают ночь, и в глухую пору зимы родится сердце зимы, средь воя жалобного и в скрежете зубовном, ибо сердце зимы оседлает черного коня, и имя ему – Смерть.

Всегда – Харриет.

Всегда

ПРОЛОГ

Снег

Трепещущий свет трех ламп освещал маленькую комнатку с голыми белыми стенами и потолком, а Сине не отрывала взгляда от тяжелой деревянной двери. Она понимала, что для Восседающей от Белых ведет себя непоследовательно, да и просто глупо. Плетение саидар, которым Сине заплела косяк, доносило до нее шорохи случайных шагов в лабиринте далеких переходов, шорохи, затихавшие, едва их успевал уловить слух. Простенький прием, которому она научилась у подруги в давние дни послушничества, но благодаря ему узнать о чьем-то появлении можно было задолго до того, как этот кто-то приблизится к двери. Впрочем, на второй подвальный этаж Башни мало кто спускался вообще.

Плетение уловило далекое попискивание крыс. О Свет! Когда в Тар Валоне последний раз видели крыс, да еще в самой Башне? А вдруг какая-то из них вынюхивает-высматривает для Темного? Сине беспокойно облизнула губы. Логика тут ни при чем. Истина. Пусть и нелогичная. Ее так и подмывало рассмеяться. Усилием воли она сдержала истерический приступ. Надо думать о чем-то другом, не о крысах. О чем-то другом... За спиной у нее послышался сдавленный вскрик, перешедший в глухие всхлипы. Ей хотелось заткнуть уши. Сосредоточиться!

Сине и ее товарки собрались в этот раз отчасти по той причине, что главы Айя, судя по всему, втайне встречались. Она сама видела, как Феране Нехаран шепталась в укромном уголке библиотеки с Джесси Билал, которая у Коричневых если и не глава, то стоит очень высоко. Насчет положения Суаны Драганд из Желтых Сине была еще более уверена. И зачем понадобилось Феране прогуливаться с Суаной в малопосещаемых местах Башни, причем обе кутались в простые плащи? Восседающие от различных Айя вели между собой разговоры по-прежнему в открытую, пусть и весьма холодным тоном. Свидетелями же подобных встреч были и другие; они, разумеется, не называли имен глав своих Айя, но двое упомянули Феране. Загадка эта наводила на тревожные размышления. Башня в последнее время превратилась в зыбкое болото, каждая Айя готова вцепиться в горло другой, однако главы их встречаются, таясь по углам. Кто возглавляет каждую Айя, известно только своим, но сами главы, по-видимому, знают друг друга. И что же, интересно, они замышляют? Что? Какое несчастье, что нельзя просто спросить Феране. Даже если та и позволит обратиться к ней с какими-то вопросами, Сине сама не осмелится спрашивать. Только не сейчас.

Как ни пыталась Сине собраться и сосредоточиться, она не могла перестать об этом думать. Даже понимая, что смотрит сейчас на дверь и бьется над неразрешимой задачей только для того, чтобы не оглядываться. Чтобы не видеть источника сдавленных рыданий и приглушенных стонов.

И, медленно повернув голову, словно сделать это ее заставила мысль о стонах, Сине посмотрела через плечо на своих сообщниц. Дыхание ее участилось. Тар Валон был завален снегом, но здесь, в подземелье, казалось, что в комнате необъяснимо жарко. И она заставила себя смотреть.

Саэрин стояла, широко расставив ноги, поглаживая пальцами рукоять заткнутого за пояс кривого алтаранского кинжала. Шаль ее с коричневой бахромой держалась на локтях за спиной. Оливковое лицо потемнело от холодной ярости, и шрам на челюсти превратился в тонкую белую линию. Певара на первый взгляд выглядела поспокойнее, но одной рукой она вцепилась в шитые красным юбки, а сжатый в другой ее руке Клятвенный Жезл – гладкий белый цилиндр в фут длиной – напоминал поднятую для удара дубинку. И ударить она могла вполне: силой Создатель ее не обидел, невзирая на склонность к полноте, а решительностью она могла поделиться и с самой Саэрин.

По другую сторону Покаянного Сиденья стояла хрупкая, невысокая Юкири, крепко обхватив себя руками; от бившей ее дрожи трепыхалась длинная серебристо-серая бахрома ее шали. Юкири, то и дело облизывая губы, бросала озабоченные взгляды на женщину рядом. Дозин с виду походила больше на смазливого паренька, чем на уважаемую Желтую сестру, и, глядя на нее, не сказать было, чем они тут занимаются. На самом деле именно она манипулировала плетениями, уходившими в Сиденье, и потому Дозин не отрывала напряженного взора от тер’ангриала. На бледном лбу Желтой блестели бисеринки пота. Все они, собравшиеся в этой комнате, были Восседающими, в том числе и высокая женщина, корчившаяся на Сиденье.

По лицу Талене струился пот, золотистые волосы слиплись, промокшая полотняная ночная сорочка прилипла к телу. Остальная ее одежда кучей валялась в углу. Закрытые веки подрагивали, нескончаемый поток стонов и всхлипываний перемежался невнятными мольбами. Сине стало дурно, но она не могла отвести взора. Ведь Талене ее подруга. Была ее подругой.

Несмотря на свое название, тер’ангриал ничем не походил на сиденье – просто большой прямоугольный блок, на вид из серого в белую крапинку мрамора. Из чего он сделан на самом деле, никто не ведал, твердостью материал не уступал стали – всюду, кроме наклонной верхней грани блока. Изящно сложенная Зеленая сестра немного продавила ее своей тяжестью, и поверхность странным образом принимала формы ее тела, как бы та ни извивалась. Плетения Дозин втекали в единственное отверстие во всем Сиденье – прямоугольную, размером с ладонь дыру на боку, окруженную без видимого порядка мелкими бороздками. Сюда приводили пойманных в Тар Валоне преступников, дабы они испытали на себе Покаянное Сиденье, испытали в соответствии с тяжестью своих преступлений. После освобождения они обычно бежали с острова. В Тар Валоне случалось очень мало преступлений. Сине со странным чувством подумала, для таких ли целей служило Покаянное Сиденье в Эпоху Легенд.

– Что она... видит? – шепотом, сама того не желая, спросила Сине.

Талене наверняка не только видит: для нее все происходит словно на самом деле. Хвала Свету, что у нее нет Стража, хотя для Зеленой это практически неслыханно. Она сама утверждала, что Восседающей Страж ни к чему. Теперь же на ум приходили и другие причины подобного желания.

– Ее, проклятую, бьют кнутами растреклятые троллоки, – хрипло ответила Дозин. В выговоре ее слышался родной кайриэнский акцент, что случалось редко, лишь в минуты крайнего напряжения. – А когда закончат... Она увидит, как в троллочьем котле над костром булькает вода. И смотрящего на нее Мурддраала. Она должна понять: в следующий раз ее ждет именно это. Чтоб мне сгореть, если она сейчас не сломается... – Дозин нетерпеливым движением смахнула со лба пот и прерывисто вздохнула. – Хватит толкать меня под локоть. Я давно уже не занималась подобным делом.