Читаем без скачивания Клад стервятника - Александр Зорич

Александр Зорич, Сергей Челяев

Клад стервятника

ПРОЛОГ

…последний выстрел он себе оставил, но сегодня ему не везло по-крупному, даже легко умереть не удалось. На бегу подхваченный с трупа врага помповик заклинило. В перекошенном затворе «винчестера» безнадёжно застряло единственное средство, по-быстрому способное избавить его от бремени той жизни, что хуже смерти.

С утра началось. Первыми наскочили какие-то незнакомого вида твари мутные. На второе — зелёная молния вмазала совсем рядышком, жаром полыхнуло прямо в глаза. Затем, уже неподалёку от бывшего посёлка, за которым всего сутки красться до сподручного входа в Зону, фирменное блюдо подоспело. Стая квазикошек выследила прохожих путников, еле отмахались. Теперь вот на закуску проказники, что выскользнули поохотиться в изменчивом хаосе призонной округи. И какой лукавый чёрт дёрнул просачиваться напрямик сквозь поселковую территорию?!

Правду сказал вчера Шест: бывают дни, когда удача берёт отгул. Человек видит лишь её тыл, по мере отдаления всё меньших и меньших размеров спину. Как чувствовал жердяй или накаркал. Ночью длинный тощий болтун в тёплом спальнике нежился, согревая на груди бутылочку с редчайшим хабаром, а сейчас на голой земле у опрокинутой решётчатой мачты валяется, холодней некуда, и чудесный эликсир ему без всякой надобности. Вместо живой головы бесформенная головешка цвета Зоны и Предзонья, какими их изображают на карте мира. Где-то же есть он, мир за их пределами… Неужто есть?! Слабо верится, забылся почти. Вполне хватило времени и пространства от периметра до грани Черноты.

Шесту легко, вечный гамлетовский выбор судьба уже сделала вместо него. А ещё живому тяжко — ведь лезвием резануть сонную придётся. Вот непруха, жестянка американская подвернуласъ, нет бы «калаш». Эх, до чего ж прискорбно, идти-то осталось всего ничего! Но слишком далеко ещё, не докричаться. А жизнь вот-вот оборвётся, да ещё гнуснейшим способом…

Ох, чёрт! А там что за штуковина возникла?

Или… всё-таки повезёт другой тропкой улизнуть в смерть? Вдруг снова развернётся госпожа Фортуна личиком, да напоследок… Улыбнулась! Бензинчиком запахло! А ну-ка переместим легковоспламенимую органику поближе к новому средству избавления, что материализовалось на бывшем тротуаре, прямо на глазах. Вот та-ак. Давайте, давайте, гнилушки корявые, и вы ближе подползайте, бли-иже. Добыча здесь, за бочкой горючки, и в кулаке у ней зажигалочка надёжная, подарок Лучу от незабвенной Шутки…

— Эй, сталкер! Живой?! — прозвучал многократно усиленный мегафоном звонкий женский голос, и эхо испуганно заметалось в проходе между бывшими домами посёлка, отскакивая от железобетонных стен, беспощадно иссечённых десятилетиями заброшенности… Вой!.. Ой!.. Ой!..

Уооооооооой!!!

Но это — уже выли проказники. Рейдеры патрульные с ними всегда расправлялись беспощадно и стремительно. Человека ещё, даже пойманного с рюкзачищем, под завязку хабаром набитым, могут оставить в живых. Уже не человеку или совсем не человеку — снисхождения от них не дождаться.

Потому и отбирают добровольцев не только по боевым навыкам и параметрам состояния организмов. Главнейший критерий — лютая ненависть ко всем нелюдям.

С бойцами из Очищения, послужившего в своё время реальным прототипом легендарной группировки «Долг», у них полное взаимопонимание. Поэтому интервояки здесь и снуют, на краю Зоны. По самой кромочке подконтрольного своего Предзонья. Товарищи по ненависти собранный, найденный, купленный и отнятый у других сталкеров хабар сами принесут, дисциплинированно сдадут и обратно уползут, груженные провиантом, защитными средствами и боеприпасами…

Николай обычно с верным «самсоном» не расставался. Неожиданный ракурс мог открыться взгляду совершенно внезапно. Профессионал должен быть вооружён, всегда готов к работе. Однако сейчас он гость и вынужден согласиться на разлуку с комплектом рекордеров.

Распоряжения хозяина дома выполнялись тщательно. Исключений не существовало и для многократно проверенных друзей. Ничего, даже отдалённо напоминающего оружие, в личные апартаменты не проникало.

Четвёртая власть в гостях у первой — помнит своё место. Поэтому Ник оставил сумку в круглом вестибюле, на столе охраны, и позволил усатому Пашке себя по бокам прохлопать. Давно знакомый телохран смотрел виноватыми глазами, но обыскивал исправно. Работа такая, ничего личного. Тоже профессионал.

Миновав коридор и войдя в холл, что-то вроде приёмной перед кабинетом, гость столкнулся с белёсенькой девицей, собирающей пыль маленьким «электровеничком». Проекционка терминала пестрела табличками и окошками работающих программ, компутом явно пользовалась эта пародия на блондинку, прежде чем взяться за уборку.

Секретарш хозяин в доме не держал, поэтому некоторые их функции исполняли горничные. Эту, кажется, зовут Оксаной… точнее, их всех зовут Оксанами… Чтобы не утруждать себя запоминанием лишних подробностей, здешний повелитель взял, да и распределил прислугу по именным категориям. Охранники — Пашки, водители — Данилы, трое садовников — Васяни, повара — Саньки…

— Здрасьте, милая барышня. У себя он? — спросил Николай.

— Здравствуйте, Николай Андреич, — ответила девушка, и сообщила: — Нету их здесь. Качзал изволили посетить.

Глядя на неё, Ник опять задался вопросом, где же всё-таки нынешняя жена хозяина откапывает антисексуальных уродин в обслугу «нашей мегавиллы»?! Именно так горделиво именовала дом хозяйка, хотя Ник скорее назвал бы это громоздкое сооружение замком бункерного типа. Средневековое фортификационное — на современный лад. Друг детства хорошенько подготовился на случай… на всякий случай. Ведь случаи всякие бывают, уж кто-кто, а опытный репортажный журналист понимал это прекрасно.

Хорошо хоть не китаянка. После августовского приснопамятного указа предыдущего президента, упростившего въезд, стремительные, как тараканы, «поднебесники» невероятно быстро заполонили многие сферы сервиса и отрасли производства. Встретить горничную славянской или хотя бы татарской внешности — уже скорее исключение, чем правило. Что эти ушлые ребятки весь мир способны захапать и Землю превратить в сплошной Китай, невооружённым глазом видно, и давно. Опасения лишь подтверждаются, всё красноречивее с каждым годом…

Сиюминутное место пребывания хозяина дома отделял от кабинета зимний сад. Цветущими магнолиями пахнет, зараза, сообразил Ник, шагая по дорожке сквозь роскошное буйство экзотических растений. Красиво жить не запретишь, ещё бы!

— Наше вам с хвостиком, избранник недостреленный, — поздоровался он, войдя в тренировочный зал. — Не затошнило ещё от думанья дум?

— Физкультпривет, журналюга… — проворчал Бедлам, энергично насилующий специальный тренажёр для подкачки мышц тазобедренного пояса. — Пулькину премию взял? Обмывать явился?

Пулькиной премией дружок закадычный звал Пулитцеровскую[1], чтоб не заморачиваться с проговариванием оригинальной версии.

Редко употребляемые слова Бедлам предпочитал из своего активного лексикона изымать. Хотя великолепно знал три языка и ещё парочкой овладел неплохо. Он вообще много чего знал, но не затруднял себя утомительным стремлением к соответствию внешнего и внутреннего обликов. По этой причине мало знающие его люди вводились в заблуждение чертами и выражением лица, а также характерностью речи Бедлама, которую он на публике с удовольствием намеренно усугублял.

— Обломится, Буратино из нас двоих ты, — ответил гость. — Выбор напитков мой, золотые твои.

Что тоже было традиционным спичем. Уже лет восемь, с момента завершения того мрачного периода, когда Ник на второй космической вылетел из русской редакции «Юнит Еуропа Ньюс» за слив материала «налево» и перешёл на вольные хлеба фрилансера.

Привыкшая к статусу жены одного из популярных медиа-балаболов стерва Катька через полгода сбежала с каким-то питерским торгашом. Любовница продержалась дольше, но когда придавленный безнадёгой «Колюня» провалился в бессрочный запой, не выдержала и Светка. Его тогда никуда не брали и никаких внештатных заказов не давали, эсмэишный народ боялся связываться с репортёром, запятнавшим себя изменой своему работодателю. Знали бы они все, уроды, что и кому он тогда слил… В странах, где у власти настоящие патриоты, за такие деяния памятники героям-разведчикам ставят.

Период угарного безвременья завершился в одночасье. Дверь убогой однокомнатушки на девятнадцатом этаже с видом на вторую Кольцевую с той стороны — куда бывший поставщик горячих новостей перебрался, запродав квартирищу на Садовом угол Тверской, — вылетела от мощного таранного удара. Первыми ввалились «пашки», за ними царственно вплыл цветущий тридцатипятилетний мужчина круто олигархической наружности.