Читаем без скачивания Коробка феникса - Тимофей Гаврилов

Коробка феникса

Тимофей Гаврилов

История, произошедшая в одной из миллиардов альтернативных вселенных

Дизайнер обложки Вероника Скворцова

© Тимофей Гаврилов, 2017

© Вероника Скворцова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-0312-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОТ АВТОРА

События в жизни не могут быть абсолютно плохими или абсолютно хорошими. Даже в самом плохом явлении есть свои плюсы, а в самом хорошем – свои минусы. Смерть не всегда трагедия, а бессмертие не есть спасение. Этот сборник до самого конца содержит в себе черно-белые произведения и зарисовки. Конечно, кому-то они могут показаться тяжелыми, страшными и трагичными. Кто-то скажет, что такое мог написать только ненормальный, но поверьте – это не так. Цель этого сборника показать страх, «инстинкт» человеколюбия, потребность в доброте и любви у всех героев.

Коробка Феникса

Начало

26 октября 2016 года.

Я так сильно устала. Я больше так не могу. Я покончу с этим раз и навсегда. Я обману его и плевать мне на то, что он подумает. Я сделаю то, что хотела, то, что я должна сделать, чтобы вырваться из этого болота. Скоро я вспыхну Фениксом и восстану из пепла. Восстану уже другой.

Первый день

26 октября 2016 года.

Такое ощущение, что у меня украли смысл жизни. Я стал самым обычным, заурядным, среднестатистическим гражданином. Работа, дом, работа, дом, работа… Иногда обычный, ни чем не примечательный отдых в задрипанной Турции или сраном Египте. На вершине моей пирамиды потребностей не саморазвитие и воплощение былых надежд и мечтаний в реальность, а полный желудок и теплая постель. И от всего этого у меня удовлетворение. Даже не удовлетворение, а, как я это называю, «не-нужда». У меня есть всё что нужно самому обычному и заурядному человеку: обычная квартира, обычная машина (не большая и не маленькая, тупого, непримечательного серого цвета) в которой я постоянно стою в пробке, с такими же обычными людьми, в таких же обычных машинах, до смешного простецкая внешность, обычная работа в самом обычном офисе, которая убивает всё то живое, что осталось в моей голове.

Слава богу я заболел. Получил больничный и решил, что если я останусь болеть дома, то от тоски просто покончу с собой. Как же меня все задолбало.

Я решил поехать к себе на дачу. Как раз все соседи уже как минимум три недели назад разъехались по своим теплым норам в столице.

Я повернул на свою улицу и осторожно поехал между рядами похожих покинутых дачных домов. Как я и думал – никого нет. Калитки заперты на замки, перед воротами нетронутые сугробы снега. Я увидел в самом конце улицы свой дом. Непримечательный, обычный, хотя и уютный, он стоял напротив, заспиртованного бежево-грязного дома, с разбитым, вот уже пару лет, окном – мои соседи. Отец-алкаш и дочь-изгой (кажется, её зовут Вика). Все их сторонятся. Ну, все, кроме меня. Мне его дочь жалко: восемнадцать лет, а у неё за плечами девять классов в убогой школе и никакого будущего.

Я подъехал к своему дому и вышел из машины. Вдох. Мороз потек по горлу и скатился в желудок. Стало плохо, но я подавил кашель и назло себе еще раз, с силой, вдохнул ледяные иглы. Этот бой выиграла болезнь и я затрясся оглушительным собачьим кашлем. Успокоившись, я взял четыре сумки (три с едой, так как я минимум тут на неделю, а четвертую с вещами) из багажника и закрыл машину. В доме соседей зазвучал ор и трехэтажный мат разбил второе окно вдребезги. Я остановился. Странно, я думал, что они уже уехали в свою халупу. Хотя, этот алкаш мог и продать её. Я, кажется, что-то слышал о его долгах. Хотя это были слухи, которые разносили тут скучающие со своими внуками бабки, а им верить нельзя. Я увидел, как из дома выбежала Вика. Вся в черном и в рваных джинсах. Даже без куртки.

Помню как часто я играл с ней в прятки и догонялки, когда она была еще первоклашкой: радостные сочные голубые глаза, в которых, казалось, слилась вся морская и небесная синева и два неизменных аккуратных хвостика. Видя её, во мне всегда просыпались нежные отеческие чувства. Мне очень хотелось её защитить, спасти, но от чего – я не знал

Она с треском толкнула калитку и подошла ко мне: бело-седое каре, грязно-голубые потухшие глаза, с красным ободком от постоянных слёз.

– Простите, не будет сигаретки?

Я поставил сумки, покопался в карманах и протянул ей пачку. Она взяла две. Видно было, что ей и десяти не хватит.

– Возьми всю.

Она, нисколечко не смутившись, усталым взором поблагодарила меня и, взяв пачку, бросила мне на ходу:

– Спасибо.

Я открыл свою калитку, взял сумки и пошёл в дом.

Я тупо пялился в окно на уходящее солнце и не понимал, что я буду делать дальше. Я взял одну книгу с полки на первом этаже, но это оказался справочник для сада и огорода. Не понимаю, зачем я его купил. Сажать я ничего не сажаю. Иногда подъедаю яблоки со своей старой увядающей яблони, а так… Один газон, садовые качели и пустующие грядки, больше похожие на старые чужие могилы.

Я налил молока в чашку и пошёл на верх. Солнце уже давно село. Я очутился во тьме и вспомнил как в детстве я, выключая свет в комнате, мчался быстрее долбанного Усэйна Болта в кровать, боясь, что меня схватят монстры. Теперь же я сидел в самом центре тьмы, на своей постели, в полном спокойствии – если монстры решат убить меня, то я не буду против.

Обдумывая, что я могу сделать завтра, я уснул.

Ночь с первого на второй день

Огонь и дикий треск. Я очнулся от крепкого сна. Вся комната тонула в ярком рыже-красном свете. Быстро вскочив, я подбежал к окну. Проспиртованный дом соседей пылал. Не знаю, что там находилось, но такого яркого и сильного пожара, я никогда не видел, даже в кино. Там как будто бы горела солома или труха. Во мне пробудился дикий страх. Не только потому, что пламя может перекинуться на остальные дома, а ещё потому, что в этом миниатюрном адище находится бедная девушка, которой ещё жить и жить. Я кинулся вниз по лестнице, скидывая одеяло, а в голове мелькали сцены того, как пламя пожирает её тело. Оглушительный грохот. Меня даже через окна обдало жаром. На втором этаже их дома что-то взорвалось. Я бросился на улицу, преодолел калитку и, вдохнув воздуха, вбежал внутрь пожара. На первом этаже я увидел чьё-то тело. Оно лежало прямо на какой-то блестящей коробке. Огонь металлом играл на её гранях. Я кинулся к телу. Перевернув тело, я увидел мертвое лицо-маску. Нет это была не она – это был её отец. Я схватил его за руку и потащил, но тот был слишком тяжёлым. У меня кончился воздух. Выдох. Вдох. Я вылетел пулей из кострища. Нос горел. Все тело горело. Я задыхался. Зайдясь кашлем я истерично пытался вспомнить, что надо делать в таких ситуациях. «Надо вызвать пожарных!», но в этой глуши нет связи. До города пять часов езды. Я повалился на спину. Становилось дурно. Казалось, что и я вот-вот умру. Главное – не терять сознание. Я поднялся и стал глубоко дышать. Опять кашель. Успокоив болезнь, я попытался логически подумать. В дальнем углу участка стояла бочка. Я подбежал к ней. Будущее пепелище красиво танцевало на небольшой лужице льда. Я ударил по нему и пробил поверхность. Внутри оказалась вода. Я быстро снял с себя майку и, намочив её, повязал себе на лицо, оставив только глаза. Слышал, что это помогает. Я ринулся к пожару, забежал внутрь, схватил тело и вытащил его на снег. Проверил пульс – отсутствует. «Зачем я его спасал?». Отдышавшись, я кинулся обратно. Первый этаж: бардак, бутылки, перевёрнутая мебель и огонь. Вики нет. Я подбежал к лестнице на второй этаж. Она была вся из дерева и вся полыхала. Сердце бешено билось. Мне становилось плохо. Глаза слезились. Я побежал к выходу и заметил ту коробку, на которой был мертвец. Она была вся из металла. Я дотронулся до неё и меня ужалил огонь. Из меня вылетел крик. На пальце остался ровный ожог. Я с силой пнул коробку и она вылетела через окно. Услышав треск, я в панике бросился наружу. Выбежав, споткнулся о лежащее тело и упал в снег. Второй этаж дома стал проваливаться внутрь первого и сломав стены, огненной лавиной пополз во все стороны. Я в панике побежал к забору. Часть лавины накрыла труп, а остальная устремилась к столбу электропередачи, которой стоял в шаге от дома. Снопы искр полетели во все стороны. Дом сломал дерево столба почти по середине и тот рухнул наземь, разорвав провода.

Я лежал на снегу. Было очень холодно, но я не мог встать. Огонь, задыхаясь, успокаивался. Я не знал, была ли Вика в этом пожаре или нет. Но я надеялся, что в любом случае она жива.

Пальцы онемели от холода, лицо было как маска. Пожар догорел. Я встал. Непослушные ноги шатались. Грипп окончательно пустил в меня свои корни. Да еще и этот пожар.