Читаем без скачивания Выкуп за мертвеца - Эллис Питерс

Эллис Питерс

Выкуп за мертвеца

Глава первая

В тот день, седьмого февраля 1141 года от Рождества Христова, во время каждой службы монахи возносили особые молитвы. Они молились не за победу одних или поражение других в тех битвах, что велись на севере, но за торжество разума и прекращение кровопролития в этой братоубийственной войне.

«Все это прекрасно, — подумал брат Кадфаэль, усердно молившийся вместе с остальными, — но вряд ли эти молитвы найдут отклик в стране, раздираемой междоусобицей. Даже Бог не может обойтись без помощи людей, чтобы сделать их разумными и милосердными» .

Шрусбери отрядил значительные силы для направлявшейся на север армии короля Стефана. Дело в том, что графы Честерский и Линкольнский вознамерились основать там свое собственное пфальцграфство. Эти родные братья, в тщеславии своем пренебрегшие королевской милостью, имели немало сторонников. В просторной церкви было многолюднее, чем обычно. Встревоженные жены, матери, отцы молились за своих мужей и сыновей. Ведь далеко не всем, кто ушел вместе с шерифом Жильбером Прескотом и его помощником Хью Берингаром, суждено было вернуться в Шрусбери целыми и невредимыми. Слухи множились, а вести не шли. Однако стало известно, что Честер и Линкольн, которые долгое время не примыкали ни к одному из претендентов на престол и вынашивали собственные честолюбивые планы, внезапно приняли решение. Напуганные вестями о наступлении короля Стефана, они послали за помощью к его сопернице, императрице Матильде. Таким образом, они скомпрометировали себя, и, возможно, им еще предстояло пожалеть об этом опрометчивом шаге.

После вечерни Кадфаэль вышел из церкви с тяжелым сердцем, сомневаясь в действенности своих молитв. Он даже не был уверен в их искренности, хотя усердствовал как мог. Тот, кто опьянен властью и ослеплен честолюбием, не сложит оружия и никогда не смилуется над тем, кого задумал убить.

Король Стефан двинулся с войском на север. Предательство неблагодарного Честера просто взбесило отважного, простодушного и вечно колеблющегося короля, и он увлек за собой многих здравомыслящих людей, не оставив им времени на размышления. Исход похода висел на волоске, а добрые люди Шропшира оказались втянутыми в это предприятие вместе со своим господином. Так обстояло дело и с близким другом Кадфаэля — Хью Берингаром из Мэзбери, помощником шерифа графства Шропшир. Должно быть, его жена с нетерпением ждала в городе новостей. Годовалый сын Хью Берингара был крестником Кадфаэля, и монаху разрешалось навещать его в любое время — обязанности крестного отца священны. Решив отказаться от ужина в трапезной, брат Кадфаэль направился к воротам аббатства. Он зашагал по большой дороге. Слева виднелась мельница аббатства и мельничная протока, справа — лесная полоса, защищавшая монастырские сады Гайи. Перейдя мост через Северн, сверкавший в морозном свете звезд, Кадфаэль вошел в городские ворота.

Над дверями дома Хью, находившегося рядом с церковью Святой Марии, горели факелы, горели они и на Хай-Кросс. Кадфаэлю показалось, что на улице гораздо оживленнее, чем обычно бывает зимним вечером. В воздухе ощущалась еле уловимая тревога. Не успел Кадфаэль ступить на каменную плиту у крыльца, как к нему с распростертыми объятиями бросилась Элин. Когда она узнала Кадфаэля, выражение ее лица осталось приветливым, но блеск в глазах исчез.

— Увы, это не Хью! — печально вымолвил Кадфаэль, понимая, для кого так широко распахнули двери. — Пока что не он. Значит, есть новости? Они возвращаются домой?

— Час тому назад, когда еще не стемнело, Уилл Уорден прислал весточку. С башни увидели, как сверкают доспехи. Тогда эти воины были далеко, а сейчас, наверное, уже у главных ворот замка. Пойдем к очагу, Кадфаэль, подождем его там. — Справившись со своим нетерпением, Элин втащила монаха в дом и решительно захлопнула дверь. — Хью с ними, — добавила она, уловив в глазах Кадфаэля отражение своей собственной беззаветной любви и тревоги. — На башне узнали его цвета. Войско в боевом порядке. Но, конечно, вернуться суждено не всем.

Да, не всем. Войско, ушедшее в бой, всегда возвращается с потерями, и пустые места зияют в стройных рядах, раня душу. Жаль, что это ничему не учит тех, кто посылает людей в бой. Однако верность присяге сильнее страха, и это, по-видимому, следует считать добродетелью. В конце концов, каждого из нас с самого рождения ожидает смерть, и ее не избежать ни трусам, ни героям.

— А Уорден не сообщил, как дела? — спросил Кадфаэль.

— Нет. Но ходят слухи, что неважно. — Элин произнесла это спокойно и непринужденно, отведя золотистую прядь со лба. Этой стройной молодой женщине всего двадцать один год, а у нее уже есть, годовалый сын. У нее очень белая кожа, а у мужа — смуглая. Девическая застенчивость Элин сменилась мягким достоинством. — У нас в Англии все так быстро меняется, за приливом неизбежно следует отлив. — Она с живостью рассуждала на эту тему, но деловитость и твердость давались ей, видимо, с трудом. — Ты, должно быть, голоден! Ведь ты ушел, не дождавшись ужина. — В ней заговорила гостеприимная хозяйка. — Посиди здесь немножко и понянчи крестника, а я сейчас принесу мясо и эль.

Малыш Жиль, который был очень рослым для годовалого ребенка, передвигался по комнате осторожно, но на удивление быстро, цепляясь за лавки и сундуки. Он добрался до очага и самостоятельно вскарабкался на колени Кадфаэля, обтянутые выцветшей черной рясой. Жиль без умолку лепетал нечто невразумительное, но время от времени в его речи проскальзывало какое-нибудь слово, имевшее смысл. Мать мальчика и ее верная служанка Констанс много говорили с ним, а он внимательно слушал и ворковал в ответ.

«Ну что же, нам нужны ученые лорды, — подумал Кадфаэль, придерживая ребенка, чтобы тот не упал с колен. — Неизвестно, что он выберет — сутану или меч, но острый ум ему нигде не помешает».

Наследник Хью был теплый, словно щенок, усевшийся на коленях, — от невинной детской плоти пахло свежеиспеченным хлебом.

— Он ни за что не хочет идти спать, — пожаловалась Элин, входя с деревянным подносом и ставя его на сундук возле очага. — Он чувствует. Понятия не имею, каким образом он узнал, — ведь я ничего не говорила. Дай-ка его мне, а сам поешь. Наверное, нам придется долго ждать, поскольку Хью появится только после того, как закончит все дела в крепости.

Они прождали больше часа. Констанс убрала со стола и унесла Жиля, у которого слипались глаза. Он уснул прямо на руках служанки. Кадфаэль на слух не жаловался, но Элин первой услышала легкие шаги на пороге и встрепенулась. Однако ее сияющая улыбка тут же угасла, так как шаги были неверные.

— Он ранен!

— Просто ноги занемели от долгой езды, — возразил Кадфаэль. — Но идет он сам. Беги скорее к нему.

Элин ринулась к дверям, и Хью оказался у нее в объятиях. Она с головы до ног осмотрела уставшего и продрогшего мужа, убедилась, что он не ранен, и лишь после этого успокоилась и, не выказывая тревоги, украдкой следила за каждым его движением. Хью был стройным молодым человеком невысокого роста, ненамного выше жены, — черноволосый и чернобровый. Сейчас он на время утратил гибкость и легкость движений, и не мудрено — ведь он столько часов провел в седле. Улыбнувшись, Хью поцеловал жену, дружески хлопнул Кадфаэля по плечу и с глубоким хриплым вздохом рухнул на скамью с подушками, стоявшую возле очага. Он осторожно вытянул ноги — правая у него явно болела. Опустившись на колени, брат Кадфаэль стянул с него заледеневшие сапоги, от которых на полу, устланном тростниковыми циновками, потянулись ручейки.

— Вот добрая христианская душа! — сказал Хью, наклонившись, и потрепал друга по тонзуре. — Мне самому уже не дотянуться. Боже, и устал же я! Ну да ничего, главное — все дома, и я тоже.

Появилась Констанс, с едой и горячим поссетом, за ней — Элин, с домашней одеждой мужа, чтобы он снял кожаную куртку. Под конец пути Хью ехал налегке, скинув кольчугу. Обеими руками он растер онемевшие от холода щеки, с удовольствием расправил плечи перед пылающим огнем очага и с облегчением вздохнул. Кадфаэль и Элин смотрели, как тот молча ест. Хью был так измучен, что даже голос его сел.

— Твой сын изо всех сил старался не заснуть, — оживленно рассказывала Элин, следя за каждым движением мужа, — Он даже пытался придерживать веки пальцами. Он здоров и даже за такое короткое время немного вырос — спроси у Кадфаэля. Жиль уже пошел и не плачет, если упадет. — Она не предложила разбудить и принести сына. Сегодня такой день, что не до ребенка, даже очень любимого.

Закончив ужин, Хью откинулся на подушки и широко зевнул. Затем улыбнулся жене и неожиданно привлек ее к себе. Констанс унесла поднос и вновь наполнила кубок, затем тихонько прикрыла дверь комнаты, где спал Жиль.

— Не беспокойся обо мне, любовь моя, — сказал Хью, прижимая к себе Элин. — Просто я весь день был в седле, да и пару синяков заработал. Мы падали и ушибались, как Жиль, а подниматься ой как непросто! Я привел обратно многих из тех, кто ушел с нами на север, но не всех — увы, не всех! И с нами нет шерифа — нет Прескота! Надеюсь, что он не убит, а захвачен. Понятия не имею, кто взял его в плен — Роберт Глостерский или валлийцы.