Читаем без скачивания Солёный хлеб. Рассказы и стихи о казачестве и на военную тему - Станислав Граховский

Солёный хлеб

Рассказы и стихи о казачестве и на военную тему

Станислав Граховский

© Станислав Граховский, 2016

ISBN 978-5-4483-0768-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Молитва об обращении заблудившихся

Господи Иисусе Христе, Боже наш! Приими от нас, недостойных рабов Твоих, усердное моление сие и, простив нам вся согрешения наша, помяни всех врагов наших, ненавидящих и обидящих нас, и не воздаждь им по делом их, но по велицей Твоей милости обрати их: неверных ко правоверию и благочестию, верных же во еже уклонитися от зла и творити благое. Нас же всех и Церковь Твою святую всесильною Твоею крепостию от всякого зла милостиво избави. Отечество наше от лютых безбожников и власти их освободи. Верных же рабов Твоих, в скорби и печали день и ночь вопиющих к Тебе, многоболезненный вопль услыши, многомилостиве Боже наш, и изведи из истления их жизнь. Подаждь же мир и тишину, любовь и утверждение и скорое примирение людям Твоим, их же честною Твоею Кровию искупил еси. Но и отступившим от Тебе и Тебя не ищущим явлен буди, во еже ни единому от них погибнути, но всем им спастися и в разум истины прийти, да вси в согласном единомыслии и в непрестанной любви прославят Пречестное Имя Твое, терпеливодушне, незлобиве Господи, во веки веков. Аминь.

Бабушка

Ещё не загорелась зорька первыми лучами, а кто-то рядом уже развил кипучую жизнедеятельность. Что-то движется, переносится, меняется. Это бабушка. Сейчас ей уже восемьдесят четыре года, заслуженный возраст, потому своим мещанским умом, предлагаю ей поспать, что она этого сна заслужила, а теперь может честно валяться и ничего не делать.

– Как же так? – слышу в ответ, – как же ничего не делать? Да ведь на меня все смотрят, ещё подумают за мою слабость, да болесть какую…. Не дай Бог…

– А и подумают, – отвечаю, – что с того? Возраст, положено.

– Кем, это так положено? Ничего подобного. Да я должна жить, только лишь потому, чтобы мои дети и внуки знали, что и они столько проживут. Я должна работать, чтобы и они знали, что смогут работать в этом возрасте. Я никогда не должна болеть, чтобы они знали – «У нас болеть не принято».

Вот удивила. Смотрю, а она уже на картофельном поле траву щиплет. Делов то, ой ей ой. То одно то другое, всегда есть к чему руку то приложить. Простая вещь, а до этой поры мне неизвестная, да непонятная. Все на нас смотрят, а для ближайших мы вообще эталоны. Хоть об этом никто не говорит, но это так. Не для себя надо жить, для них, чтобы и самим потом также невзирая ни на что.

– А всетки, болит ли чё? – спрашиваю украдкой, – у несущей поросятам кашу из овощей, полным ведром.

– Да как не болеть-то? Болит, всегда, чёнить, да болит. Руки вон совсем отнимаються… эх. Да только знать про то никому не надобно. Вот так то. Это моё. Для всех надо только о хорошем говорить, да рассказывать.

– Ну а вдруг, помощь какая понадобится? – не успокаиваюсь.

– Помощь это хорошо… да просить плохо! Хорошие люди и так помогут, без просьбы всякой. А плохия, так это проси не проси, не надо то им. У них свои дела да хлопоты. Со своим дерьмом жизненным разобраться, которое сами же себе и нахапали, вот и возятся на нём як муха на навозе. Это их судьба такая, нечего их судить да говорить об этом.

Хорошие всегда сами помогут, а плохие…

А я уже смотрел в окно из уходящей в каменные джунгли электрички.

Воспитание веры

Долго думал для чего нужно воспитание. Вроде все всех как-то воспитывают, куда-то толкают или ведут, а суть и стержень этого возможно никому не понятны и неизвестны. Уважать старших, любить людей, животных, помогать, для чего-то, учиться, работать… всё типа надо, а смысл? Что это в принципе нам даёт?

Главное… вероятно, это ожидание ответной взаимной реакции, действий. Мы делаем добро авансом, потому что верим, что и они сделают нам также. Это обязательное условие для выживания. Все наши действия и поступки должны взращивать в нас ВЕРУ.

Я должен верить в наличие близких, родственников, друзей, ангелов хранителей. Именно вера придает мне силу, она формирует мою способность выживать, не смотря ни на что, потому что за своей спиной я чувствую, что у меня кто-то есть.

Если я ни во что не верю, мне нет смысла жить. Обязательно нужна вера, в любовь, в справедливость, правду, в свой род, своё предназначения. И родители, и школа и люди окружающие тебя должны постоянно создавать эту веру. Только с верой ты можешь выжить и помочь выжить другим.

«За Родину», я пойду, только если я верю в свою Родину. «За Сталина», только когда веришь в Сталина.

Когда тебя научили, воспитали делать за… ты делаешь очень много, ты Велик и Могуч. Когда ты делаешь что-то только за себя, ты жалок и мелок. И нет в тебе правды, если это только твоя мелкая и жалкая правда. А если ты за Бога… делаешь… то ты… руки Бога!

Изо дня в день я воспитываю и воспитываю, только для того чтобы вы ВЕРИЛИ!

Как обычно

Всё кончается, как обычно. Я наверное, бесконечный. Один. Смотрю фотографии и не верю, что всё это было со мной. Что часть моего существования просто запротоколирована.

На КАМАЗе да за шашлыками, идя на аромат, это всегда хороший протокол. Только вот дороги разные. Что хотят? Не жрать? А водитель это просто водитель. Здесь и то ступит. Но внедряется. Ранение то натуральное. Я маджахет в папахе. Ходатайство, о том, что я есть.

Мне нравится воротник зимней полевой куртки. Между городами лишь пыль дорог. И никто не в курсе. Даже о моей награде.

Удовлетворите меня. Зовут везде, а мне без армии как без воздуха. Но она ушла. Родина перестала любить меня за деньги, а за бесплатно у нас как-то отношения не складываются.

С гарбузами и то ненадолго. Не понимаю где русский ЦРУ, где ФБР. Официальное заявление услышано. Голова точно горячая. Субботники не помогают. Хорошо, что в памяти, хорошо… но куда бегут мысли не знаю.

Партизаны в свою веру верят… Не наше всё. Колется, чешется. Какое-то купленное, только в сериалах про Хулио можно смотреть.

А на 3-й станице есть что посмотреть, кто родом оттуда. Кто на коне-мерине, детсад отсидел. Кто семью на обед-ужин, грибами-рыбой обеспечивал.

Всё как обычно, как всегда. Документов НЕТ. И не будет, а жизнь течет, утекает промеж пальцев, да промежду ног.

На 1-й, 2-й станице уже жизни нет давно, а на 3-й живет. Я знаю существо момента. А так всё как обычно…

Конструктор

Всё чаще четко ощущаю свою жизнь со всеми её проявлениями в виде конструктора. Лежат в коробке детали, что хочу, то и соберу. Вроде все детали почти одинаковые, но могу сделать дом, могу машинку. Вокруг меня также по жизни разбросаны такие пазлы, какие возьму, такая картинка и получится.

Даже в голове чувствую какие-то зоны лучше развиваются, какие-то хуже. Понимаю что нужно всё синхронно, одинаково. Чтоб не выросло потом что-нибудь однобокое да кривенькое. Перекосы очень быстро и явно начинают давать себя знать. Как-то не так всё воспринимается, через призму кривых зеркал. Всё другое искажённое, которое просто напросто я создал определёнными своими действиями.

Сейчас есть опыт, это хорошо. Нужно только остановиться на минуту перед любыми действиями и ты видишь вдаль. Видишь куда идёт эта дорога. Можешь увидеть и тупик и горизонт. У каждого своя дальнозоркость и своя близорукость. Сам также путаюсь пытаясь ухватить всё, не получая в результате ничего.

Стараюсь развивать свои черты характера, создаю себе направление внимания, мишени. Надоели цели недовольства. Хотя и легко поражаемые. Они близки и далеки одновременно. Можно стрелять до бесконечности во все стороны, все равно куда-нибудь да попадёшь. Но хочется выйти за это КПП.

Хочется развить в себе совершенно другое новое, интересное. Я выбираю меню в ресторане, четко ограничивая, что мне нравится что нет, что и какие ощущения должно у меня вызывать. Точно также нужно выбирать меню для всех органов чувств. Выбрать, что слышать а что, неперевариваемое, не стоит, смотреть или нет, а не пихать в своё зрение все суррогаты этой жизни.

Это как автобус чуть немного перепутал цифру, а уехал совсем в другую часть города. А потом живём и думаем, что именно этого и хотели.

Теперь я как-то по-другому понимаю, зачем на уроки труда в детстве можно было приносить конструктор. Это очень серьёзный труд, это навык, создавать реальность, отвечая за то, что ты создал.

Бородатая рожа врага, пристально смотрит мне прямо в глаза, и я понимаю, что я что-то не то собрал, но сейчас поздно искать потерянные детальки, сейчас всё заполнилось тем, что попало под руку. А под рукой автомат Калашникова, а на голове пилотка с красною звездой.