Читаем без скачивания Леденцовые ножи. 2008—2016 - Юлия Архангельская

Леденцовые ножи

2008—2016

Юлия Архангельская

© Юлия Архангельская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«когда всё кончится не слушай голоса…»

когда всё кончится не слушай голосаи не взирай на лицакак раненый смотри на небесанад полем Аустерлица

там голубая смальта и водажуравлики в полётепредательство уходит навсегдавне времени и плоти

и тают леденцовые ножив сияющем овалеа ты себе не двигайся лежина сером покрывале

«горячей глиною и сладкой…»

горячей глиною и сладкойсебя я чувствую в бредус ножом под правою лопаткойдождём пылающим иду

иду припадочной Москвоюв воде и в воздухе пожари над тяжелой головоюдыханье мутное как пар

и перевёрнуты бульварывезде тревога под и надтрещат горящие гитарыв зрачке колючий рафинад

сползают старые веригии кажется сейчас умруи пелрамутровые сдвигизмеиной кожи по нутру

«То стихнет, то снова появится…»

То стихнет, то снова появитсякакой-то мотивчик простой…колотится сердце и плавится,взлетая из клетки пустой.

«хозяин плюшевой собаки…»

хозяин плюшевой собакичто может сделать человеккогда на мусорные бакион тихо смотрит целый век

в его окошко постоянностучится дерево в дождев какой-то полудеревяннойзабытой богом слободе

и по окраине столичнойидёт он вечером домойи в этой комнате обычнойтакое слышит Боже мой

и знает открывая двериквартира тёмная пустано там его по крайней меревсего объемлет теплота

такого в общем не бываети время движется к зимеон напевает напеваети улыбается во тьме

«что вам музыка? прыгайте в бездну…»

что вам музыка? прыгайте в бездну,забывайте, теряйте ключи…«даже если навеки исчезну —только пой, только пой, не молчи!

в перезвоне ночного трамвая,в переходах, где пахнет мочой, —всё равно я живая, живая,как мертвец с восковою свечой,

мне и слушатель, в общем, не важенесли я родилась – и пришлаизо всех переулков и скважин,отмывая тебя добела.

«В зеленеющем сумраке дня…»

В зеленеющем сумраке дня,Где сплетаются липы и ели,Укачайте, растенья, меняВ светоносной своей колыбели.

Заверни меня, солнечный лесВ тихий шелк листвяного покрова,В этот родственный шепот древес,Воскресающий снова и снова…

«Сплетаясь – бормоча – шумя – ветвясь —…»

Сплетаясь – бормоча – шумя – ветвясь —качаясь – шелестя – припоминая,высокий лес вздыхает, затаясь,лежит на листьях влага слюдяная;

я знаю – Книга там в зелёной мглеогромная, и Слово в ней ветвится;она раскрыта прямо на землена самой важной для меня странице;

но корни оплетают переплёти буквы будто пчёлы улетают…крушина – донник – зверобой – осот —тысячелистник – мята золотая.

«В неумолкающем говоре дня…»

В неумолкающем говоре дняи в ликованьи ночного распева —кто я, что Ты вспоминаешь меняи поливаешь засохшее древо?Кто я, что воды сияющих рекрадости – всей сокрушительной силой…Всё ж пожалей меня, я – человек:вдруг и не выдержу? Боже, помилуй.

«не ходи по тёплому асфальту…»

не ходи по тёплому асфальтуне шурши каштановым листомбудто сквозь колодезную смальтуты вернёшься в свой любимый дом

полнотелой рыбою вплываячайничек увидишь на столевсё как будто ты опять живаяна своей пронзительной земле

«Остановилось лето невпопад…»

Остановилось лето невпопад,узорный холод в воздухе ветвитсяи пустотою пеленает взгляд,и в небе сковывает птицу…

Последний раз лови осенний светвбирай в себя, зрачок влюбленный,пока древесных рыбок тает след,как в горьком горле леденец лимонный…

«Да, в Москве-то погода такая едва ли продлится…»

Да, в Москве-то погода такая едва ли продлится,столь сухая и звонкая, что на оконном стеклеснег, устав на лету шелестеть и на землю стремиться,оставляет лишь звук, а потом исчезает во мгле;

да, устойчивость схлынет, останется рыхлая влагабудем снова мы в ней свои гнезда непрочные вить,и замесится грязь, и размокнет навеки бумага,и слова растворятся, забыв очертанья явить.

«Уютной стала вдруг квартира…»

Уютной стала вдруг квартира,И водворился за стенойСумбурный дождь, обняв пол-мира,Горошек мелкий жестяной

И, дробный говор постигаяЯ долго не могу заснуть,И даже свет не зажигаю,Чтобы пространство не спугнуть.

«Закрой глаза – и клочьями огня…»

Закрой глаза – и клочьями огнядень пролетает мимо;как не хватает суток – ночи, дняи сумерек неизъяснимых,где так прозрачны Лев и Водолейи призрачна разлука,и все пути короче и светлей,чем отраженье звука.

«Я вышла на синюю улицу…»

Я вышла на синюю улицу.Ну вот и закончился день.Вернуться. Свернуться. Ссутулиться.Уйти в осторожную тень.

Но, стоя в снегах остывающихлегчайшую песню пою.В обители вечно играющихя более не состою.

И свет, ненароком приснившийсяв кармашке храню потайном.И кто-то, навек заблудившийся,рыдает в лесу ледяном.

«Вот, посмотри, – Я даю ключи…»

«Вот, посмотри, – Я даю ключи:плачь, веселись и грусти со всеми.Саморазвёртываясь в ночи,точка души поглощает время.Но уж короче дороги – нет!И, согревая свои пространства,лишь береги этот черный цветнищего, птичьего постоянства.И не дерзай задевать струнусчастья чужого и вольной воли…Я отпускаю тебя одну —в страшную область любви и боли.»

«Я не вижу в упор этой длинной зимы…»

Я не вижу в упор этой длинной зимы,на морозе хрустящей раскрошенным льдом:у меня – золотые холмятся холмы,то взлетая, то падая в ритме твоём,

и проходит в цветном опереньи веснаи касается ангел оглохших ушей,и безумная птица короткого снарежет воздух крылами острее ножей,

и сверкающий полдень горяч и открытв сундуках опрокинутых нет ни гроша,и на грани высокого кича, навзрыд,по расстроенным клавишам скачет душа.

«Струится время, минуя нас…»

Струится время, минуя нас,и тают сухие льды;ты держишь меня у самых глаз,как будто глоток воды…

Но если умрём, – почему, скажипоёт и ликует твердь?Любовь моя, ты коротка, как жизнь,зато и крепка, как смерть.

«В лабиринте стрелочек и арок…»

В лабиринте стрелочек и арок,на морозном пике декабрямне вручили это как подарок,ни о чём со мной не говоря,

и сияет день одушевлённыйпомещаясь у меня в руке,как большая брошка, жук зелёный,малахит на тоненьком замке.

«Ничего мне от тебя не надо…»

Ничего мне от тебя не надо.Я пройдусь по улице пустой —синяя февральская прохладаразведёт вишнёвый цвет густой.А домой приду – лицо умою:пусть вода целебная звенити перегородчатой зимоювсё – как было – вновь заледенит.

«Верю всему я – и всё принимаю…»

Верю всему я – и всё принимаю,но в безоглядности этой смешнойя все равно про себя понимаю:ты – это чудо, что было со мной.

Я – не запомнюсь, сотрусь, понемногусвой уменьшая безлунный объём,ты же – останься и стой, ради Бога,стой, как сейчас, на пороге своём,

стой и смотри в это небо простоев самом начале любви и хвалы,где зажигает окно золотоесвет, появляясь из утренней мглы.

«Подробно и обстоятельно…»

Подробно и обстоятельноразлука нам лоб холодит.Присутствие необязательно.И даже, пожалуй, вредит.Иначе душа и не тронетсяв такой вот смертельный полёти всей сумасшедшею звонницейне грянет о каменный лёд.

«Треснул лёд, и голуби взлетели…»

Треснул лёд, и голуби взлетели,чистота арбузная звенит, —это утро пятого апрелявесело мне щёки леденит,это сердце, как воздушный шарик,глупое, висит на потолке,и любви бесхитростный фонариксам собою светится в руке.

«Её как хочешь, право, назови —…»