Читаем без скачивания Гравитация как неизбежный феномен. Частный случай внезапной рефлексии - Николай Александрович Игнатов

     Человеку хорошо. Так хорошо, что даже, возможно, наоборот. Трудно даже сказать, просто на него глядя, что именно с ним, каково ему, но с ним явно что-то не так. Это очевидно и по его походке, подобной этюду психоделической пантомимы, имеющей целью выразить мытарства донельзя грешной души, и по зеленоватому цвету его лица. Впрочем, про цвет лица это конечно выдумки, в ночи никакого лица разглядеть нет возможности.

Человек бредёт по ночному, дремлющему городу, несуразному, кстати сказать, а ещё довольно грязному; бредёт, спотыкаясь и падая, бредёт с опущенной головой, не имея совершенно сил держать её ровно. А всё потому, что человек этот мертвецки пьян. Хотя он не дрянь какая, а вполне приличный, когда трезвый. Трезвым же он бывает довольно часто, гораздо чаще, нежели в обратном смысле. Но вот так, как сегодня вечером, точнее ночью, напивался он за свои четыре с половиной десятка лет от силы пару раз. И ведь одет прилично, и коли не ночь, то было б видно по его дорогому, синему с отливом, костюму, и по золотым часам,  что человек он совсем не бедный, а вполне себе солидный. Но какого тогда черта он в таком состоянии болтается по ночному и совсем не дружелюбному району?!

Да, тут дело закрутилось, надо заметить, совсем неаккуратным кульбитом. Человек этот, что ищет приключения на июньских просторах родного, пусть и взбалмошного города, числится директором местного мясокомбината. Отмечали они с коллегами в известном замызганном кабаке (местечко то ещё, но всё дорого и с отвратительным апломбом), день рождения предприятия, повод серьёзный, все дела. Ему, как директору, ясное дело, следует всегда сохранять лицо на подобных мероприятиях, следует держать марку, показывать пример и т.д. Да и дистанцированность никто не отменял, а то будет тебе панибратство и фамильярность вместо корпоративного духа и субординации. Короче, «нажираться в зюзю» он категорически права не имел, и хорошо знал это, не в первый и не в десятый раз корпоративит.

Обычно он делал так, как делают все приличные директора – посидит чинно с коллегами, нет-нет да выпьет вина или может чего безалкогольного, посмотрит как кто себя ведёт, понаблюдает за храбреющими на глазах подчиненными, посмеётся со всеми, да часика через два и уедет, сославшись на дела, и оставив за себя зама ответственным за общественный порядок. Вообще, следует заметить, что все, кто знал нашего человека по работе или по иным делам, словом знал не близко, все они были уверены, что он вообще не пьет. Из повествования ниже станет ясно, как легко человек может в отношении алкоголя и в целом определенного образа жизни, вести, так сказать, двойную жизнь. Ab aqua silente cave – говорили в таких случаях жители одной погибшей империи.

В общем, сегодня, как говорится, вышла у товарища промашка. Черт его знает, что послужило причиной – дурманящий запах цветущих яблонь, тёплая атмосфера компании, эйфория от успехов продукции родного мясокомбината на рынке (шутка ли – месячный план продаж в мае перевыполнен на 35 процентов!), а может просто внезапно навалившаяся неподъемная лёгкость бытия…

Нет, всё же дело было в другом. Чёрной, густой воронкой нечто вертелось у человека в душе. Нечто, неминуемо выросшее за один вечер до грандиозных размеров, заполонившее всего его и отравившее (и не в первый раз уже) его рассудок. Жена пару дней назад собрала вещички, и со словами: «Глаза б мои тебя не видели, тварь!», исчезла с его жизненного горизонта. Причины на сей поступок были, надо сказать, а сказать по правде – причины были веские. Нет сомнений, что посторонние люди, вроде нас,  не имеют никаких моральных прав обсуждать личную жизнь этого несчастного, но когда б нас отсутствие этих прав остановило?! Впрочем, копаться в биографических синусоидах уважаемого директора всё же нет особого желания, потому ограничимся лишь выдержками. Жена на этот раз ушла от него не первая, и даже не вторая. Точнее, от первых двух ушёл он сам, а эта вот не выдержала раньше, слабовата оказалась.

Видимо с годами характер его  становился всё несноснее, привычки всё вреднее, да и сам он костенел и черствел как хлеб на солнце. А может, как всегда, все дело было в них, в женщинах то есть. Тут, чтобы понять причины, нужно бы хорошо этого самого человека знать, но мы не имеем такой чести, потому и рассуждать особо не станем. Стоит в этом контексте лишь заметить, что уход третьей жены явно повлиял на его внутренние конструкции, и повлиял внезапно и пагубно.

Сначала он решил, что на этот раз непременно выпьет с коллегами всерьёз, потом дело пошло веселее, добрались до барной стойки, а там абсент, текила, водка и опять абсент. Вуа-ля! Вместо приличного человека, прагматичного и умного начальника возникла некая, проспиртованная как турунда, довольно мерзкая сущность, безумными и жадными глазами по-волчьи на всех глядящая. Коллеги, не ожидая таких поворотов судьбы, вначале пришли в смятение, видя как нарезался босс, но кто-то потрезвее настоял на том, чтобы срочно отправить дорогого начальника домой на такси, пока читаемые в диком взгляде его дикие же помыслы не возымели силу реализоваться.

Дебош и позор были пресечены. Окружив директора дружной толпой, коллектив сумел без особого труда исключить всякое сопротивление и уговорить его ехать домой на такси. Машина по заказу приехала тут же, и пошёл, шатаясь, человек на выход. Но таксист, однако, пассажира не дождался. Мощные и страшные в своей непредсказуемости алхимические реакции полопали все колбы в отравленном алкоголем уме человека, и решил он, что сейчас всякое такси ему ни к чему. Покатился, как говорится, наш директор мясокомбината колбаской по темной и неприветливой улице. Конечно, фактически он не катился, но шагом его штормовую походку назвать тоже язык едва повернётся.

Растёкшиеся, как расплавленный парафин, липкие, невиданно смелые, страшные, горькие, порой весёлые, словом – пьяные, мысли наползали друг на друга в голове человека, озаряемые раздвоенными картинами окружающей действительности, добросовестно присылаемыми с глазных нервных окончаний. Ничего путного, ясное дело, ему сейчас не думалось, какое там.

Вот он старательно переступает с ноги на ногу (как-бы идёт) вдоль закрытого чёрной в ночи листвой тополей забора, что образует собой периметр вокруг большого парка. Он хочет справить нужду по-маленькому, старается подобраться к забору ближе, дабы оказаться под покровом темноты, но падает. Поднявшись, человек расстёгивает штаны и с удивлением замечает, что нужда справилась сама собой, в