Читаем без скачивания Когда последний лист… Рассказы - Владимир Конарев

Когда последний лист…

Рассказы

Владимир Конарев

Фотограф Владимир Иванович Конарев

© Владимир Конарев, 2017

© Владимир Иванович Конарев, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-1554-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я и «мои дети» на презентации в клубе села Цыбанобалка.

Похождения рядового

«Прицеливание»

Комаров задержался перед закрыванием английского замка, и – в который раз выругался – торопился в город. В нагрудном кармане гимнастёрки лежала увольнительная. А тут ключ из замка – ну, ни как не вынимался. Оставить в замке – жди неприятностей от старшины. Мало того узнает дежурный по части, то совсем – пиши – месяц майся в военном городке.

Майся, а весна пришла – а!!! За забором части, влюблённые парочки милуются – целуются. А ты, солдат, слюнки глотай, завидуй и терпи: до дембеля ещё ого – го: две весны команд: «Рота, подъём!».

«Всё, товарищ замок, кровь души выпил, но щёлкнул рычажками – замкнулся! Негодяй ты эдакий!» – ругая замок, шёл к проходной части рядовой Комаров.

…Поскрипывали сапоги, лучилась кокарда. Улыбалась бляха ремня. Умиляла и грела душу увольнительная.

С десяток шагов от проходной – и брусчатка улицы. Отполированные камни – булыжники прислушались к цоканью подковок, прибитых по случаю выхода в город, в бывший немецкий город.

Прислушались и поняли:

«Наши идут – русские сапоги!». Процокали мимо гауптвахты, свернули на улицу Первомайскую.

Слева дома, справа дома. И все, как под копирку, с остроконечными крышами – в стиле готика.

«Интересно, а как там внутри?» – вспорхнула мысль. Вспорхнула и… затрепыхалась, в блестящих липовых листочках: неожиданно встревожили:

«Товарищ солдат, помогите мне!»

Голова – на голос… и стоп! О, красивая женщина! Зовущие глаза о помощи. Взмах руки – крыло лебедя, – музыка в просьбе! Отказать невозможно!

«Надо на второй этаж… внести вот этот ящик. Сосед поможет», – звучала мелодия просьбы, и лучился взгляд надежды.

Комаров попросил верёвку и доску. Всё, что требовалось, чтобы втащить ящик, нашлось. Ящик оказался очень тяжёлым и неудобным при повороте на второй этаж, но, «слегка намучившись», втолкали в комнату.

«Что там? что- то литое?» – предполагал Комаров, одевая гимнастёрку.

Сосед уже мыл руки, и его бодрый голос приглашал солдата к столу. Комаров хотел отказаться, но передумал:

«Посижу, познакомлюсь».

Сели за стол. Разлил сосед вино. Оно призывно заискрилось в бокалах. Манило, соблазняло, но Желание сопротивлялось, заворачивалось в слово – «нельзя!» – Не могу! В увольнении я, – отстранило бокал Нежелание.

«А я отведать, что поднесли, не откажусь!» – возразил Аппетит, – и руку солдата потянул к вилке.

Хозяйка, Валентина, и сосед Говард, переглянулись, улыбнулись, звякнули бокал о бокал. Выпили. Говард, закусывая, сострил:

«У нас в военном городе не пьёт только один памятник – поэту Шиллеру, но около, в войну, выпивали».

Валентина с укоризной глянула на Говарда и постучала легонько вилкой по бокалу. Он ещё налил себе вина, выпил, закусил, и, вставая от стола, сказал:

– Всего хорошего, ждут дела, – и вышел.

– Я тоже, пожалуй, – поднялся Комаров.

– Может быть, ещё посидим, – и женщина встряхнула пышными кудрями. Они рассыпались, обрамили ухоженное лицо, прикрыли слегка лебединую шею. В глазах заблистали, зовущие чёртики страсти.

«Ворожея, хитрющая лисичка, намекает на близость к женскому телу, переворачивает душу; понимает, что этого-то солдату в казарме недостаёт».

Сказала и молчит, выжидая реакции Комарова на намёк, а в глазах просьбицы мужской ласки. Пересела на диван, прижимая «холм», открывшийся груди. Поманила к себе. Вздохнула в ожидании, немедленного поцелуя. Трепетно замерли, властно – зовущие, спелой вишни, губы. Комаров придвинулся. Склонил голову на колени, поцеловал руки, шею, и, вздыхая, шепнул:

– Прелестная, мне пора в часть, к сожалению!

– Понимаю, – выдохнула Валентина, – погладила волосы, приподняла голову, и… обвили руки шею. Поцеловала мочку уха, шепнула:

– При случае – загляни, буду ждать! – Иди! Шагнула к двери, и медленно, нехотя, на себя, потянула дверную ручку. …На небосклоне блистает ковш Медведицы. В нём варится, вспениваясь, кофе для господина Май. Он в час ночи встречается с 31 днями. Новые дни ещё не совсем поняли, что их ждёт. Они на подходе. Они в терпеливом ожидании. И, всем кто сладко спит, весенний месяц, в свой дневник распорядка службы первым пунктом, в эту минуту пишет:

«Всему живому Любовь и Благоденствие!!!»

***

…Шалит ветер. От его выдоха и вдоха, трепещут, словно пушок птицы, листочки. Упругие, повзрослевшие липы – пятилетки, оживили окраску стволиков. За прошедший год службы рядового Комарова, они, незаметно и густо, обросли побегами, радуя взор и сердце Комарова. И сегодня, утром, проходя мимо их зелёного строя, он приложил ладонь к козырьку фуражки, по правилам чести:

– Пока, «товарищи – липки»! Иду в город!»

Вновь по дороге, мимо знакомых домов и лип, роскошных, солидных, довоенных старожил города. Вновь сапоги узнали улицу и дом с готической макушкой, вновь тот подъезд. На подходе к нему, Комаров почувствовал, что сердце стучит не в левой стороне груди, а в правой.

«Стоп! Не дрейфь»! Указательный палец – на кнопке звонка. Освежающий сознание, звон звонка. Приотворилась дверь, придерживаемая цепочкой:

– Вы к нам? А мамы нет дома. Она с дядей Говардом. Они решили в кино прошвырнуться! – недовольно сказала девочка.

– А вы что новый мамин кавалер? – хихикнула и захлопнула дверь.

«М – да! Случай! Не в ту лузу шар!»

И, на 180 градусов, марш! На исходную позицию: на улицу. «Валечка твои слова:

«Буду ждать!» – турусы на колёсах!» – возмущалось Сознание. Погодя, самочувствие Ивана, вспомнило о фортуне, помощнице надежд и неритмичных сердцебиений:

«Пожалуй, фортуна сейчас бодрствует! Весна! А весной она всегда «на проводе».

Сознание звякнула: «Ал-ло!» – и Сознание объяснило ей суть своей просьбы:

«Помогу! Всё равно – делать нечего, в небо – глаза, а там кучевые облака!»

Фортуна Дня, упросила Чувства Солдата полечить в зоопарке. Она утверждала о том, что лекарство, с названием «Посещение», излечивает их, и потому туда и повела. И, на самом деле, обход клеток и вольеров, успокоил нервишки рядового Комарова.

«Выстрел»

Выходя, с успокоенными нервами, из зоопарка, Комаров познакомился с девушкой. А случилось так. Именно случилось, потому что и жизнь – сама случай.

Он, идя рядом с девушкой, взглянул в лицо. Участливо спросил её:

– Девушка, мне показалось, что посещение зоопарка вас расстроило?

– Да, – неожиданно призналась она, – пингвин заболел. – Я, когда прихожу, то мне разрешают его угостить. А вот сегодня не удалось! И расстроилась!

– А вы что тоже неравнодушны к нашим младшим братьям?

– В общем, так, – ответил Комаров. – А, если же честно, то меня сегодня тоже расстроили и, чтоб успокоится, я решил заглянуть в зоопарк.

– Понятно, – и, у рта, обозначилась улыбка понимания. По тону ответа, он предположил, что знакомство она желала бы, продолжить. Но, она ускорила шаги.

– Вы торопитесь?

– Да, на одно мероприятие, – последовал уклончивый ответ.

– Скажите имя, незнакомка, – спросил солдат.

– Алевтина!

– Тогда – всего доброго, – махнул ладонью Комаров, и направился в кафе «Магдалина».

«Перекусить что ль?»

Только присел, подсел мужчина и спросил:

«Товарищ солдат, вы любите приключения?»

– В армии случаются, но мало – запоминающие. – Что – то пикантное предлагаете? – спросил прямо, в лоб Комаров.

– Предлагаю познакомиться с двумя девочками. Просят в гости солдата. Непременно солдата.

– На пирушку, небось?

– На знакомство. Вот адрес, – и подал листок. – Простите, ещё надо уговорить одного. И непременно бойца, вашего возраста. Врученный адрес привёл Комарова к квартире №13, на второй этаж.

Позвонил. Раскрылась дверь, и, пред его очи, предстала… знакомая Алевтина. Именно с ней он только что познакомился, посетив зоопарк

– Вы?! – удивилась она.

Комаров подал записку с адресом. Её зрачки расширились, будто бы какое-то чудо неожиданно привстала у глаз.

– Входите, – и освободила дверной проём. – Располагайтесь! И подождите минутку, – и прошла в смежную комнату.

Оттуда был слышен говор ещё двух человек. Голоса явно были: мужской и женский. Слышался смех, пересыпанный возгласами.

Распахнулись створчатые двери, и так оно есть: вышли трое. Комаров еле сдержал своё удивление. Двое из них были уже знакомы ему: Валентина и Говард, представленный в бытность случайного, первого знакомства, как сосед, когда втаскивали в комнату ящик по просьбе Валентины.