Читаем без скачивания Наш демон-хранитель - Генри Каттнер

Каттнер Генри

Наш демон-хранитель

Уже несколько дней в мозгу Карневана звучал тихий зов. Он был тих, но настойчив, и Карневан сравнивал свой разум со стрелкой компаса, которая рано или поздно обязательно повернется, чтобы безошибочно указать на ближайший магнитный полюс. Ему без особого труда удавалось сосредоточиться на текущих занятиях, но расслабляться, как он заметил, было опасно. Стрелка тут же начинала вращаться, а неопределенный зов усиливался, будоража его сознание. Но Карневан никак не мог понять, кто его зовет и куда.

О безумии не могло быть и речи. Джеральд Карневан хорошо знал, что нервы у него расшатаны не более, чем у большинства его современников. Он имел несколько научных степеней и был младшим компаньоном в процветающем нью-йоркском рекламном концерне, являясь при этом источником большинства идей. Он играл в гольф, плавал и неплохо разбирался в бридже. В свои тридцать семь лет он выглядел сухим, суровым пуританином -- вот уж с кем не имел ничего общего! -- и в последнее время его не слишком настойчиво шантажировала любовница. Это его особенно не волновало, потому что его рациональный ум уже проанализировал все возможности, выбрал оптимальную модель поведения, а затем успокоился.

Впрочем, не до конца. Эта мысль колотилась где-то в уголках подсознания и сейчас пришла Карневану в голову. Разумеется, "голос" можно было объяснить и этим: подавленным желанием окончательно решить назревшую проблему. Такое объяснение вполне подходило, учитывая недавнее обручение Карневана с Филлис Мардрейк. Филлис, которая была родом из Бостона, не простила бы своему жениху амуров на стороне, если бы вдруг узнала об этом. А Диана, бесстыдная не менее, чем красивая, не остановилась бы перед таким шагом, если бы до него дошло.

Стрелка компаса вновь задрожала, повернулась и остановилась. Карневан -- в тот вечер он засиделся допоздна в своей конторе -- гневно откашлялся. Под воздействием внезапного импульса он откинулся на спинку кресла, выбросил сигарету в открытое окно и стал ждать.

Психологи утверждают, что подавленные желания следует извлечь на поверхность сознания, где их легко можно обезвредить. Следуя этой рекомендации, Карневан расслабился и просто ждал, закрыв глаза.

Через окно доносились звуки нью-йоркской улицы, потом они утихли и почти незаметно уплыли куда-то вдаль. Карневан пытался проанализировать свои чувства. Ему казалось, будто его сознание заперто в герметичной коробке и мечется в ней, колотясь о стенки. Световые пятна постепенно угасали под закрытыми веками: сетчатка приспосабливалась к темноте.

До его мозга донесся немой приказ, но он снова не понял его.

Это было слишком непривычно, слишком непонятно. Однако в конце концов зов оформился в слово. Это было имя, маячившее на краю темноты, туманное, едва уловимое: "НЕФЕРТИТИ... НЕФЕРТИТИ..."

Он узнал его и вспомнил сеанс, в котором участвовал на прошлой неделе вместе с Филлис и по ее просьбе. Это было обычное жалкое надувательство -гонги, блуждающие огни свечей и шепчущие головы. Медиум организовывала сеансы три раза в неделю в старом доме недалеко от Колумбус-Сайкс. Ее звали Мадам Нефертити -- по крайней мере так она утверждала. Выглядела же она скорее ирландкой, чем египтянкой.

Карневан уже знал, куда звал его беззвучный голос. Приказ гласил: "ИДИ К МАДАМ НЕФЕРТИТИ!"

Карневан открыл глаза -- в комнате совершенно ничего не изменилось. Впрочем, ничего иного он и не ожидал. В его мозгу уже возникла -- хотя еще не оформилась окончательно -- догадка, что кто-то манипулирует его "я". Вероятно, гипноз, подумалось ему. Во время сеанса Мадам Нефертити неизвестно каким образом сумела его загипнотизировать, и странный зов, донимавший его в последнее время, был постгипнотическим следствием внушения. Предположение было слегка натянутым, но вполне допустимым.

По характеру своей работы в рекламе Карневан мыслил штампами. Мадам Нефертити неявно гипнотизирует клиента, и вскоре тот возвращается к ней, обеспокоенный и не понимающий, что с ним происходит; а медиум заявляет ему, что в дело, мол, замешаны злые силы. Когда клиент уже достаточно созрел -это первый шаг в любой рекламной кампании, -- Мадам Нефертити выкладывает на стол то, что желает продать.

Это основное правило игры -- убедить клиента, что для счастья ему требуется нечто. А потом продать ему это.

Вот оно, значит, что. Карневан встал, закурил и надел плащ. Поправляя перед зеркалом галстук, он внимательно пригляделся к своему лицу. Выглядел он совершенно здоровым, реакции имел нормальные и вполне контролировал движения глазных яблок.

Пронзительно зазвонил телефон. Карневан поднял трубку.

-- Алло? Это ты, Диана? Как дела, дорогая? -- Несмотря на здорово отдающую шантажом деятельность Дианы, Карневан предпочитал не осложнять ситуацию. Мысленно он заменил слово "дорогая" другим эпитетом, пришедшим ему в этот момент в голову.

-- Не могу, -- сказал он наконец. -- Сегодня вечером у меня важный визит... Минутку, не надо волноваться -- я вовсе не пытаюсь от тебя избавиться! Чек я вышлю почтой еще сегодня.

Это обещание, похоже, успокоило страсти на другом конце провода, и Карневан положил трубку. Диана еще не знала о близящейся свадьбе с Филлис, и его несколько беспокоило, как она примет это известие. Филлис же отличалась восхитительным телом и невероятной провинциальной глупостью. Поначалу это радовало Карневана, давая иллюзорное чувство превосходства, но в дальнейшем глупость Филлис могла доставить ему уйму неприятностей.

Ничего, он разберется с этим позже, а пока самым важным была Нефертити. Мадам Нефертити. Его губы скривились в презрительной улыбке. Громкое имя прежде всего. Вечные поиски торговой марки. Лишь бы зацепить клиента.

Он вывел машину из гаража и, доехав до центра, свернул в Колумбус-Сайкс. В апартаментах Мадам Нефертити был салон впереди и несколько комнат сзади, которых никто никогда не видел, потому что скорее всего она держала там свое оборудование. О роде занятий хозяйки сообщал плакат, наклеенный на оконное стекло.

Карневан поднялся по лестнице и позвонил. Не дождавшись ответа, он толкнул дверь, вошел внутрь, повернул направо, протиснулся в еще одну полуоткрытую дверь и закрыл ее за собой. Окна были затянуты шторами, комнату заполняло приглушенное красноватое сияние от ламп, расставленных в углах.

Всю мебель из комнаты убрали, свернутый ковер лежал у стены. На полу виднелись знаки, нанесенные фосфоресцирующим мелом, а посреди пентаграммы стоял почерневший горшок. Больше ничего не было, и Карневан недовольно покачал головой. Такой декорум мог произвести впечатление только на исключительного простака. Однако он решил продолжать игру до тех пор, пока не раскусит механизм этого странного рекламного трюка.

Сквозь щель в слегка приоткрытом занавесе виден был альков, а в нем на простом жестком стуле сидела Мадам Нефертити. Карневан заметил, что женщина даже не потрудилась переодеться в надлежащие одежды. Со своим мясистым красным лицом и запущенными волосами она напоминала уборщицу из какой-нибудь комедии Джорджа Бернарда Шоу. Одета она была в цветастый халат, а под ним видна была грязно-белая сорочка.

По лицу ее метались отблески красного света.

Женщина посмотрела на Карневана стеклянными глазами.

-- Духи... -- начала она и вдруг умолкла, а из горла ее донесся сдавленный хрип. Все ее тело потрясала конвульсивная дрожь.

-- Мадам Нефертити, -- сказал Карневан, стараясь не улыбаться, -- я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Она не ответила. Неловкое молчание затягивалось. Выждав какое-то время, Карневан демонстративно повернулся к двери, но и это не заставило женщину заговорить.

Оглядевшись по сторонам, Карневан заметил в почерневшем горшке что-то белое и сделал шаг вперед, чтобы заглянуть внутрь. В следующую секунду он, сдерживая тошноту, выхватил из кармана платок, прижал его ко рту и с трудом повернулся, чтобы взглянуть на Мадам Нефертити.

Однако слов не было. Взяв наконец себя в руки, он успокоился, глубоко вздохнул и сообразил, что его эмоциональное равновесие едва не нарушила забавная фигурка из картона.

Мадам Нефертити никак не реагировала. Подавшись вперед, она с трудом хватала воздух ртом. Карневан почувствовал едва уловимый неприятный запах.

-- Пора! -- резко произнес кто-то.

Рука женщины чуть шевельнулась в медленном, неуверенном жесте, и в ту же секунду Карневан ощутил в комнате присутствие третьего. Резко повернувшись, он увидел, что посреди пентаграммы кто-то сидит и смотрит на него неподвижным взглядом.

Красные лампы в углах давали не так уж много света, и Карневан видел только голову и бесформенное тело сидящего на корточках мужчины -- а может, мальчика, -- скрытое под темной накидкой. Но и этого хватило, чтобы сердце его забилось быстрее.