Читаем без скачивания Хуже, чем смерть - Максим Кабир

Максим Кабир

Хуже, чем смерть 

Граф явился к театру со стороны гавани Уитсби. Чёрная тень, окутанная лондонским туманом. Длинный плащ, поднятый воротник, цилиндр. Он хорошо питался в пути, но эта девчонка с корзиной фиалок разбудила в нём голод. Ледяной взгляд пронзил цветочницу, через мгновение её пронзили острые клыки.

— Ты опять смотришь этот ужас? — презрительно сказала мать, заглядывая в комнату Димы Замахина. — Хотя бы изредка выключал компьютер. Знаешь, сколько я плачу за электроэнергию?

— Сейчас выключу, — пробормотал мальчик.

— Выключит он, как же! Был бы жив отец, он бы не позволил тебе деградировать возле монитора.

Дима тряхнул головой, словно отгоняя невидимую муху.

— Ладно, я на работу. Ужин в духовке. И я тебя прошу, не до утра!

Дима подумал, что, возможно, больше не увидит мать. Что сказанное им сейчас слово будет последним, которое она от него услышит. Если, конечно, всё пройдёт, как он задумал. Если...

Хлопнула дверь — мать отправилась на ночную смену. Обошлось без прощальных фраз.

На экране Дракула в исполнении Белы Лугоши изрёк:

— Человека ожидают гораздо худшие вещи, чем смерть.

Крупный план инфернального лица. Медленное затемнение.

Через полчаса комнату Замахина окутали сумерки.

Он покинул квартиру в девять, взяв с собой только фонарик.

На лавочке у подъезда заседала компания старшеклассников.

— Эй, чудик! Дракулито-вампирёныш!

Дима не обернулся.

Это всё Даша Крапивина — весной он по секрету рассказал ей о своей любви к персонажу Брэма Стокера. Теперь Дашка водится со старшаками, и увлечения Димы стали общественным достоянием.

— Иди, пососи у меня, вампир!

Взрыв смеха. И Дима тоже усмехнулся — сам себе, незаметно. Старательно копируя хищную полуулыбку Лугоши.

Новостройкой, в которой жили Замахины, заканчивался микрорайон. Дальше — объездная трасса, кедровый лес. Ещё дальше — кладбище.

Дима свернул за угол, пересёк усеянный мусором пустырь. Остановился, чтобы достать из груды хлама заранее припрятанный рюкзак. Рюкзак старый и от него воняет — даже бродяги не позарились бы.

Поток грузовиков несся по трассе. Дима улучил момент и перебежал на противоположную сторону. Впереди шуршали ветками тёмные силуэты деревьев. За спиной осталась крошечная коробка новостройки, которая пятнадцать лет была его домом.

Он двинулся вперёд.

Дима не стал углубляться в лес. Цель его путешествия была гораздо ближе, прямо под холмом, по которому проходила трасса.

Водоотводный тоннель: сквозь него могла пролезть собака, но не всякая. Не взрослый лабрадор, точно. С одной стороны тоннель присыпал грунт, с другой кто-то замаскировал его ветками.

Дима встал напротив тоннеля. То, что с трассы казалось буреломом, вблизи походило на арку, венчающую вход в чужое жилище.

Мальчик раскрыл рюкзак. В нос ударил тошнотворно сладкий запах. Дима вытряхнул на траву странное содержимое рюкзака: мёртвую кошку с оскалившейся мордой и дохлого ёжика.

Приношения.

И кошку, и ежа он нашёл на объездной. Животные часто попадали под колёса дальнобойщиков. Совсем недавно свою смерть нашла здесь сиамочка Лиля, последнее живое существо, которое Дима любил отчётливо и безоговорочно.

Оставив дохлые тушки у тоннеля, мальчик спрятался за деревьями и стал ждать. Комары атаковали его голые руки и ноги, но он покорно дарил им кровь, не выдавая себя лишним шумом.

По трассе пронёсся КАМАЗ. Свет фар плеснулся за обочину, вырвав из мрака вход в логово. И фигуру, на корточках ползущую наружу.

Ночь была летней, тёплой, но кожа Димы покрылась мурашками. Не моргая, он смотрел, как Человек-Из-Дыры приближается к тушкам животных. Черты лица не разглядеть, видны лишь тонкие костлявые конечности, заострённая сверху голова.

Человек замер. Повёл шеей.

«Он нюхает воздух!» — догадался Дима.

Худая рука потянулась к приношениям. Схватила ёжика. Мальчик вспомнил, как долго отдирал ежа от асфальта, вспомнил брюшко, из которого выдавились зеленоватые внутренности.

Усилием воли он подавил позывы к тошноте.

Человек-Из-Норы схватил окоченевшую кошку и, оглядываясь, уполз в тоннель.

Дима смахнул с носа комара.

«Ну же!» — он умоляюще смотрел на укрытый ветками лаз, — «Прошу!»

Человек-Из-Норы услышал его молитвы.

— Эй, ты, — хрипло сказал он, снова вылезая на поляну. Руки пусты — приношения остались в логове. — Иди сюда, говорю.

И Дима вышел.

Человек-Из-Дыры не носил ни плаща с алой подкладкой, ни цилиндра. Вся его одежда состояла из грязных камуфляжных штанов. У него была костлявая грудь и тонкая дряблая шея, впавшие щёки заросли клочковатой бородой. Сквозь редкие волосы проглядывал череп в солнечных ожогах. Кожу покрывали струпья.

Он не был похож ни на Белу, ни на Кристофера, ни на Фрэнка Ланджеллу.

Может быть, немного на Джона Кэррадина, старого и поношенного.

Дима разочаровался.

Он не почувствовал исходящего от человека зловещего магнетизма.

«А вдруг я ошибся, и это всего лишь бомж?» — подумал мальчик, впервые за вечер по-настоящему испугавшись.

Но в следующий момент у него отлегло от сердца.

Луна выглянула из-за туч, и он разглядел новые детали: пальцы старика (и на руках, и на ногах) заканчивались острыми жёлтыми ногтями, шелушащиеся губы скрывали частокол клыков.

А ещё были зрачки — розовые, как у кролика.

И они многообещающе сверлили Диму.

— Ты кто такой? — рявкнул Человек-Из-Норы. — И зачем следишь за мной?

— Я... я Дима, — дрожащим от волнения голосом сказал мальчик. — Дмитрий Замахин. Я живу в том доме за трассой. Я...

— Зачем ты за мной шпионил, я спрашиваю?

Старик начал наступать на Диму, Дима — пятиться. Длинная тень упала на мальчика.

«Значит, тени они всё-таки отбрасывают», — подумал он.

— Я не шпионил! Я просто хотел посмотреть... убедиться...

— В чём?

— В том, что вы...

— Кто?

— Вампир!

Это слово громыхнуло над поляной, как завершающий боксёрский раунд гонг. Старик остановился, прищурился. Зрачки его напоминали те рождественские стеклянные шары со снегом внутри, только снег в них был окровавленный.

Старик ждал объяснений. И Дима объяснил.

— Всё началось с Лили. Моей кошки. Её долго не было дома, а потом я нашёл её труп у трассы. Даже не труп, скелет с ошейником. Череп, кости. Грузовики постоянно сбивают здесь животных, но я увидел кое-что. Она была обглодана. И на костях были странные следы зубов. Будто акульих.