Читаем без скачивания Амели без мелодрам - Барбара Константин

Барбара Константин

Амели без мелодрам

Посвящается Маоль, которая, конечно, прочтет эту книгу не раньше чем к десяти-одиннадцати годам, то есть примерно в 2016-м.

Поскольку все теперь стремительно движется и меняется, я надеюсь, что проза в стиле другого века не произведет на нее впечатления. Ну в самом деле: «Дама Амели столько раз умилялась, с восхищением глядя на виллана».

Все-таки согласитесь, это немного старомодно.

Посвящается Камилле, Фергюсу, Джессике и ее банде, а также Мари и ее банде.

Маленькое послание моим невидимым и неуловимым. На случай, если они прочтут, где бы они ни были.

(Так что? Да сама не знаю…)

Miss you guys.

Вот и все.

Сияло солнце, синицы клевали зерно,А дедушка так громко пернул,Что все синицы разлетелись.Жаль, ведь день был такой прекрасный.

1

Алло, Амели

— Алло, Амели? Это Жерар. Слушайте, я тут получил ваши…

— Ага! Ну и?..

— Не так чтобы уж очень хорошо…

— А…

— Думаю, что… как бы это выразиться… э… в общем, я думаю, надо еще раз сделать…

— Ладно, Жерар, но дело в том, что мне некогда. Не знаю, говорила ли я вам, но завтра приезжает Клара. И все летние каникулы пробудет у меня.

— А… замечательно…

— Ну, значит, сделаем чуть позже. В сентябре.

— Но Амели!.. Это вам не…

— Все образуется, не волнуйтесь… Кстати, пока не забыла… я тут встретила троих ваших сыновей возле лицея и едва их узнала! Как они выросли! Просто бравые парни. А что Одиль? Как у нее дела? Я давно ее не видела.

— А вы… Вы разве не в курсе?

— Вы о чем, Жерар?

— Ну… Одиль нас покинула.

— …Умерла?

— Что ну, что вы! Она нас бросила, меня и детей. И ушла!

— А, ну ладно… Вы меня напугали…

— Эта ваша привычка вечно все преувеличивать… Ах, простите, Амели, я не то хотел сказать… Я просто еще немного не в себе, ну, вы понимаете… такое дело… Она оставила записку, перед тем как уйти. Одиль… На стене у нас в спальне, красной помадой! Она написала… Нет, я не могу… Ну, ясно, она меня больше не любит. И вот: бац! Прямо по морде… …О-па! Но я не сдамся, я должен думать о пациентах. Они ждут, чтобы я ими занялся, вылечил их. У них болячки, у них хандра… Это ужасно, но у меня теперь ничего не получается. А мне плевать! Впрочем, нет… Это я просто так брякнул, но вы ведь понимаете, на самом-то деле я так не думаю… Слушайте, я, наверное, сильно не в себе… И главное — мне невыносима мысль, что я останусь один. Я панически боюсь одиночества. Я себя чувствую таким маленьким… Это в моем-то возрасте… Правда-правда… Но вы-то, Амели, уже, наверное, привыкли, за столько времени, а?

— Да, конечно. Я все-таки думаю, Жерар, что в ваши сорок у вас еще все… Да, я понимаю… Сейчас не время… Слушайте, если у вас есть потребность выговориться, выплакаться на плече, не стесняйтесь, звоните или приходите ко мне. Ладно? Ну, пока, мой мальчик.

Амели ошарашена. Не тем, что Одиль бросила Жерара. Это с ним давно должно было случиться. Но что ее анализы… Едва она положила трубку, как телефон снова зазвонил.

— Амели?

— Да.

— Это я.

— Кто это — я?

— Ну, я, Фанетта, твоя дочь… Ты помнишь хотя бы, что у тебя есть дочь? Как дела? У тебя что-то случилось?

— Да нет, все в порядке. Просто я только что говорила с Жераром, и он…

— Ну слава богу!.. А то я подумала, что у тебя церебральная эмболия или еще что-нибудь, от чего пропадает память, знаешь…

— Погоди, тут нет ничего смешного… Бедняга, он совершенно раздавлен. Интересно, как же дети все это воспримут… Держись за что-нибудь… Одиль их оставила.

— Как это — оставила? Умерла?

— Да нет же! Просто-напросто сбежала.

— Ох, как ты меня напугала…

— С ним что-то не так, ты бы ему позвонила…

— Ладно, позвоню. Кстати, я хотела с тобой обсудить завтрашний день. Клара приедет поездом пятнадцать двенадцать…

2

Марсель вовсе не такой уж лентяй

Амели некогда было подумать о звонке Жерара, потому что всю ночь она провозилась с машиной. К несчастью, безрезультатно. Чтобы встретить Клару, пришлось найти другое решение. И она вытащила старый оранжевый мопед. Ему сравнялось уже без малого полвека, но заводится с полоборота. Оранжевый мопед был машинкой что надо! Амели приладила к нему прицеп, чтобы погрузить туда велосипед для Клары. Сойдет. От вокзала до дому не так уж и далеко, каких-нибудь десять-двенадцать километров. Ерунда! В возрасте Клары она проделывала этот путь каждый день туда и обратно, когда ездила в школу… И потом, Клара обожает кататься на велосипеде. Главное не проговориться Фанетте, вот и все.

В результате она не выспалась, и недосып явно не пошел ей на пользу. Впрочем, перебор кофе тоже. Теперь ей как-то не по себе.

Было утро вторника. Как и каждую неделю, она позвонила Марселю, своему механику, а по совместительству другу. И устроила ему настоящую головомойку из-за поломки машины. У него что, рук нету, или как? Значит, на него уже совсем нельзя положиться? Неужели ей, после стольких лет, теперь надо думать о том, чтобы менять механика?.. Бедняга Марсель, он только и мечтает о том, чтобы предаваться сладкой лени в доме престарелых, разъезжая в кресле-каталке. Он заработал это право тяжким трудом. И теперь, когда ему не надо мучиться, вставать каждое утро в пять часов, лезть руками в смазку, корячиться под грязными моторами, а потом весь день вонять бензином… когда он может насладиться полным ничегонеделанием, является эта старая карга и портит все удовольствие, болтая о своем корыте, которое и назвать-то автомобилем нельзя!

— Да после стольких лет твоя машина — просто старое ведро! Слышишь, Амели? Ты мне уже всю плешь проела с этой рухлядью, черт тебя побери!

Но Амели не так-то просто заткнуть, и Марсель уже наперед знает, что она ответит…

— Чтобы проесть тебе плешь, надо сначала найти, за что ухватиться, старина!

Так что он давно уже научился давать ей выговориться. Дожидаться, пока она не утихнет.

Он немного философ, Марсель…

После бури всегда наступает затишье, такая у него присказка.

— Нет, серьезно, Марсель. Когда я включаю зажигание, мотор кашляет — кхе, кхе, кхе! — и… ничего. Как думаешь, это зажигание?

— А свечи ты проверила?

— Конечно! Но дело не в этом. Слушай, некогда мне разговаривать. Клара приезжает сегодня после обеда, а мне еще надо приготовить ее комнату. В общем, так. Я позвонила Пепе, он согласен на завтра. Он заедет за тобой в десять — не забудешь? — и отвезет обратно в пять, как обычно. Тебе должно хватить времени, чтобы найти поломку. То есть я надеюсь… На обед приготовлю овсяный корень. Тебе ведь нравится овсяный корень?

— Но Амели…

— Что — Амели? Ты еще и недоволен? Должна тебе заметить, что из-за этой дурацкой поломки малышке Кларе придется ехать с вокзала домой на велосипеде! Двенадцать километров! А она не привыкла ездить на велосипеде, бедняжка, и у нее долго будут болеть ноги! Может, даже придется полежать. О-ля-ля! Если ты неспособен починить машину, мне придется покупать новую… Но как я смогу купить новую на свою пенсию, а? Есть у тебя мысли на этот счет? У меня, например, нет.

Марсель что-то проворчал сквозь зубы.

Амели временами бывает настоящей ведьмой…

Однако мало ли что случится до завтра… Поди знай…

Очень даже возможно, что среди ночи… он возьмет и помрет!

Хлоп! В один миг!

Вот так вот!.. Никогда не знаешь, что и как…

В его возрасте это вовсе не будет сенсацией.

Вот смехота, вот разочаруется мамаша Амели…

Потому что кому еще охота возиться с ее колымагой? А я, Марсель, вам скажу со всей определенностью:

НИКТО!

3

Амели грезит наяву, а Клара нет

Она ехала очень медленно. Но в какой-то момент перестала посматривать в зеркало заднего вида. Так что она еще не знает, что оставила Клару далеко позади. Мерный стрекот мотора погрузил ее в мечтательное состояние.

Как хорошо иногда предаться воспоминаниям. Прежде всего хорошим… И нет никаких причин себе в этом отказывать. На сей раз к ней вдруг явился Фернан. Такой, как пятьдесят пять лет назад. Не слишком свежее воспоминание… Они вдвоем крутят педали вот на этой самой дороге. Лето, воздух густой, как сироп, дорога пахнет разогретым асфальтом. Совсем как сейчас. Фернан только что купил старенький тандем. Они впервые его оседлали. Ритмично и сосредоточенно они жмут на педали. Не говоря ни слова. И она вдруг представляет себе, как нелепо они выглядят: сидят друг за другом и очень серьезно работают ногами. И она начинает смеяться… и смеется, смеется… и никак не может остановиться. У нее слабеют ноги, и она, ясное дело, перестает крутить педали. Фернану приходится одному делать всю работу. Он немножко злится: «Амели, кончай смеяться, да что ты в самом деле…» А она все хохочет и хохочет… И все же она пытается отдышаться, прислоняется головой к спине Фернана и сквозь рубашку ощущает, как напрягается его кожа, вибрируют от усилия мышцы.