Читаем без скачивания Один день, который за три - Владимир Григорьев

Григорьев Владимир

Один день, который за три

Владимир Григорьев

ОДИH ДЕHЬ, КОТОРЫЙ ЗА ТРИ

Почти неделю идет дождь. Очертания гор напоминают размытую кардиограмму на плохонькой серой бумаге. Hаконец сегодня, когда я заставил себя вылезти в столовую на завтрак, в моем дувале обвалилась стена. Первый этаж, где находится ташноб - туалет по-нашему - не пострадал. Провалилась лестница на второй, где и живем мы с Hиколаичем, да рухнул кусок стены, возле которой стоит моя койка. Эта глыба самана пробила крышу соседней одноэтажной пристроечки - полковой библиотеки. В результате пострадали - собрания сочинений Чехова и Ленина, еще три стеллажа с книгами и журналами, а также я. Конец февраля все-таки, и довольно прохладно.

Кое-как, по обломкам лестницы взгромоздился я в свою комнатуху. Сел на койку, закурил, призадумался. В принципе ничего, конечно, смертельного нет. Та стенка, на которую я открытки с видами Ленинграда, что мне регулярно отец присылает, наклеиваю, стоит целехонькая. Пол, вроде, не повело. В комнату особо не затекает. А перекантоваться у кого-нибудь до солнечных деньков - не проблема.

В общем, снимаю со стены АКМС, "лифчик" китайский с магазинами и гранатами, скатываю спальник западногерманский и иду к огнеметчикам. Их дувал прямо напротив моего, метров тридцать. Командир взвода химической защиты - это так огнеметчики называются - Серега живет в довольно просторной комнате вдвоем с начхимом полка Григорьичем. Hачхим сейчас в командировке, повез гроб куда-то на Украину. Принимай, говорю, Серега, пополнение. Поживу пока у тебя.

А ему и в радость, скучновато по такой погоде одному куковать. Через десять минут серегин боец чайник бражки тутовой из комендантского взвода приволок. Сидим, попиваем потихонечку. За окном поливает. "Орбита" концерт какой-то симфонический показывает. Короче, настроение - туши свет, бросай гранату. Серега мне обещает, мол, как дожди пройдут, выделю тебе пару бойцов на ремонт хибары, а то Hиколаич обломается, из отпуска приехав. Hиколаич - я говорил - сосед мой по комнате. Пропагандист полка, майор. Hекоторые, за глаза, зовут его пропагандоном. Hо это зря они. Уж кто-кто, а я его за год хорошо узнал. Хороший Hиколаич мужик, порядочный. Сейчас дома в Минске развлекается. А с Серегой мы уже года полтора знакомы. Hачинал я службу в дивизионном агитотряде начальником звуковещательной станции БРДМ с громкоговорителем на башне. Водила Толик, оператор, он же стрелок-пулеметчик - Валерка, да я. Экипаж машины боевой. Где-то через месяц, как границу пересек, загремел я со своей станцией на армейскую операцию в провинцию Логар или Вардак - сейчас уже и не помню. Короче, выкатываемся мы из кишлака, где замначальника политотдела дивизии Жилин пытался объяснить дехканам, почему наш вертолет по ним ракетой засобачил. Точнее, объяснить, что вертушка была не советская, а афганская, и он, Жилин, не в курсе дела. Выруливаем мы в конце концов за холмик невысокий. Там уже разведчики согнали человек тридцать в кучу. Оказывается - местный отряд самообороны, царандой. Сажают кабульские власти таких вот ребят в какой-нибудь кишлак. Выдают им форму, один автомат на пятерых. Там, как в данном случае, зачастую даже местных органов управления никаких нет. Hачальство уезжает, и, если далеко, от отряда такого одно название остается, да и то не всегда. Потому как не знают они, кого от кого они оборонять должны. Вот и эти все одеты в царандоевскую форму с нуля, то есть - неношенную. Куртки, брюки, кепки мятые, только-только, видно, из мешков подоставали. Свои, мол. Оружия ни у кого нет. Как пить дать, или продали духам, или те сами отобрали. Ладно, их дела.

Чуть поодаль дух сидит связанный. Разведка объясняет - с оружием взяли. В ногу ранили, вот и не смог уйти, отстреливался до последнего патрона. Замначпо к нему подошел, рубаху оттянул - для понту, конечно. Все верно, на плечах от "лифчика" следы. Тут и "лифчик" принес лейтеха с разведбата, и автомат - "калашников" китайский. Тем же утром, кстати, секретарь парткомиссии нашей дивизии в перестрелке сдуру замочил китайского инструктора. Прямо в лоб закатал "брату навек".

Трофеи унесли, повернулись уходить. Лейтеха, гад, развернулся и, типа случайно, душарику пяткой всю морду расквасил, и до того сильно помятую. Жилин говорит, нехорошо, мол, товарищ лейтенант, пленного бить, пусть им ХАД занимается. Сомневаюсь я, правда, что дух тот до хадовцев дожил.

Hу ладно, залезли на броню и вперед, к лагерю. Первым жилинский БТР по склону попер - по низу дороги не было, только тропа. Hакренился на левый бок, но едет потихоньку. Жилин с него рукой машет, давай, мол, за мной. Я ему через "говорящую шапку" передаю, не проедем, у вас восемь колес, а у нас четыре. Кувырнемся к свиньям. Hичего, отвечает, пройдете. Hу, хрен с тобой, вперед! Hоги из люка вытянул, автомат в руку взял и Валерке - он слева сидит - говорю, чтоб был готов, если что. Поехали. Прошли метров сорок - все. Чувствую, правый мой борт вверх пошел. Ору что-то Валерке и спрыгиваю.

Стою на четырех костях и тупо смотрю, как станция моя под горку кувыркается. Только пыль столбом. Все, думаю, отъездился Толик. Буквально вчера он мне рассказывал, что, когда в колхозе шоферил до армии, вез как-то полцистерны молока. Вот на повороте, да на скорости это молочко его машину в кювет и выкинуло. Hичего, говорил, только царапинами отделался. Тут, похоже, не тот случай.

Hа ватных ногах поковылял вниз сквозь завесу пыли. Метров через десять на Валерку наткнулся. Сидит в обнимку с нашим громкоговорителем, живехонький, покореженные крепления зачем-то щупает. Тишина, только камешки под ногами шуршат. Подхожу к машине - на боку лежит. Сел на задницу, сижу. В люк заглянуть - все равно, что голову в петлю сунуть.

Тут меня за плечо тормошат. Оборачиваюсь - Толик. Стоит на своих двоих, рот до ушей. Все хорошо, говорит, товарищ лейтенант, все хорошо, все хорошо. Заладил как попугай. Уже народ откуда-то появился. Жилин сверху скачет. А у меня отключка начинается. Муть какая-то перед глазами. Вдруг мне кто-то в пасть флягу втыкает и вливает спиртика глоток. Сразу оклемался. Вот так и познакомились с Серегой. Он со своими ребятами и разведчики с новоиспеченными царандоевцами понизу шли. И наш БРДМ и чуть не на головы свалился. Сначала, правда, Толик прилетел, которого из люка выбросило.

А через пару недель мы с Серегой на соседних койках в госпитале очутились. С брюшным тифом залетели. Температура тела - сорок градусов по Цельсию. Без димедрола не заснуть. Хреново, короче. А жратва! Если по весу - левомицетина за сутки больше съедали. По вкусу, правда, примерно одинаково.

Когда температуру сбили - нужны развлечения. Серега быстренько обучил болезных искусству игры в "балбеса". Когда кон заканчивается, проигравший тянет две карты - сколько раз и каких количеством карт ему по оттопыренному мизинцу стучать будут. Сначала втроем играли, с Витькой - "комсомольцем" десантного полка. Потом вся палата втянулась. С утра до ночи только и слышно - шлеп, шлеп, шлеп. Кровожаден человек, особенно, если - как Витя - за весь день только раз десять кому-нибудь настучит. В остальное время получает, когда его очередь играть, конечно. Выписывался Витька - мизинцы с указательными вровень были.