Читаем без скачивания Граф Мечников - Василий Сахаров

Василий Сахаров

Граф Мечников

(Кубанская Конфедерация — 5)

Глава 1

Кубанская Конфедерация. 31.05.2066

Последний день весны застал меня на побережье Черного моря, невдалеке от развалин населенного пункта Хоста. В тихой бухте, на берегу которой мой родственник Николай Буров, по кличке Кара, некогда грозный наемник, а ныне мирный рантье, на месте одного из «олимпийских» отелей построил себе небольшое трехэтажное поместье и проводил время на отдыхе. Так сложилось, что я с женами и детьми был неподалеку. Осматривал свои высокогорные чайные плантации, и не заехать к тестю, конечно же, просто не мог. Лида и Марьяна, мои жены, две умные женщины, которые быстро нашли между собой общий язык и смогли без криков и скандалов обойти большую часть внутрисемейных шероховатостей, вместе с детьми сейчас находятся в жилище Буровых, где их встречают Ирина и Светлана, верные спутницы однорукого наемника. А я, узнав, что сам хозяин в данный момент находится на пляже, в сопровождении псов-мутантов Лихого и Умного, отправился на его поиски.

По каменистой тропке все вниз и вниз, вышел к пляжу, и никого не обнаружил, хотя на старом бетонном моле, который выдавался в море метров на двадцать пять, разглядел глубокое пустое ведро и пару спиннингов. Был бы я сам по себе, то, наверное, сразу Кару и не нашел бы. Но со мной рядом разумные псы, которые сразу учуяли бывшего наемника и локализовали его местонахождение.

Несколько десятков осторожных бесшумных шагов от тропинки в сторону, и я замираю среди зарослей самшита, которые по периметру окружают уютную широкую поляну с несколькими деревьями посередине, и сразу же разглядел своего тестя. Совершенно седой высокий однорукий мужчина, с изрезанным морщинами лицом, в линялой серой горке, опершись спиной на большой граб, сидел на пиленой чурке. В его единственной руке был зажат исписанный лист бумаги, и с чрезвычайно задумчивым выражением лица, он смотрел куда-то вдаль, в сторону выходящего на пляж просвета между зарослями. Почему-то, сразу вспомнилось произведение Эрнесто Хемингуэя «Старик и море». Правда, эту книгу я никогда не читал, но обложка с картинкой, попадалась в развалинах одного из покинутых людьми городов, и название запомнилось.

— Фьюить! — Обозначая свое присутствие, свистнул я в сторону Бурова и, выйдя из зарослей метрах в десяти от него, выкрикнул: — Здравствуй, дядя Коля!

На свист, рука Бурова быстро метнулась под горку, наверняка, старый вояка, у которого много кровников, схватился за пистолет. Однако, увидев меня, он сразу же успокоился, расплылся в широкой улыбке и, вскочив на ноги, направился ко мне навстречу.

— Саня! — Мы с ним обнялись и, расчувствовавшийся тесть, похлопал своей правой рукой меня по спине. — Как же я рад тебя видеть. Ты не представляешь!

— Да, вроде бы и виделись не так давно.

Я немного удивился реакции Кары, и подумал о том, что стареет гроза Причерноморья, и оттого, видимо, становится слишком сентиментален.

— С тех пор как ты дворянином стал, так и не виделись. Я уж думал, что ты себя эдаким аристократом в десятом колене вообразил, и потому не заезжаешь. А мне, понимаешь, скучно, и рядом никого, с кем бы можно было нормально поговорить.

— А как же воины твои?

— Они мужчины приземленные, суровые и молчаливые. Про оружие или славные былые деньки, разговаривать могут, а в остальном, их мало что интересует. Несут охрану дома и окрестностей, на выходные в ближайшие населенные пункты выбираются, с гулящими девками позажигать и побухать, а все остальное мимо них проходит.

Мы присели под дерево, в просвете перед собой я увидел синюю спокойную гладь Черного море, и заметил:

— Странно, а жены твои говорят, что ты счастлив, сутками на берегу пропадаешь, рыбалкой увлекся, и каждый день хороший улов имеешь.

— А-а-а, — поморщился тесть, — бабы. Что они могут понимать? Время от времени рыбачу, в самом деле, полюбил это занятие. Но это тоже надоедает и приедается, так что теперь с утра ухожу, и по лесу вдоль берега брожу, а как время к вечеру, рыбы наловлю, и на покой. А Иринка со Светкой этого не видят.

— Не скажи, мудрые женщины все подмечают и понимают, а рядом со мной и с тобой, как раз таки именно такие. Другое дело, что они этого не показывают или тешат себя иллюзиями. — Помедлив, я спросил: — А чем ты недоволен? Сам ведь о такой жизни мечтал. Я помню, как ты много про усталость говорил, подступающую старость и про спокойную жизнь в домике у моря. Ведь было такое?

— Было. Но прошло какое-то время, я отдохнул, и теперь снова к боям и походам готов.

— Какие походы, дядя Коля? Без обид, но ты на себя посмотри. Седой инвалид с одной рукой.

— Но-но, зятек. Я еще в силе, и не одного молодого наглого бычка, вроде тебя, обломать смогу. Даже с одной рукой.

Взгляд Бурова прошелся по мне, и глаза его полыхнули такой неукротимой энергией, что становилось понятно, списывать старика со счетов рано, и он может еще таких дел наворотить, что любой вольный командир Причерноморья и Кавказа ему завидовать будет. Но я ему этого не сказал, а кивнув на бумагу в кармане горки, которую Кара читал перед моим приходом, спросил:

— Что это?

— Письмо из Дебальцево.

— От Остапа-одессита?

— Да.

— И что, твой верный приспешник пишет?

Кара прищурил глаза, посмотрел на ласковое полуденное солнышко, широко, как сытый кот, улыбнулся и, с какой-то мечтательностью в голосе, сказал:

— Зовет меня очередной поход на Харьков возглавить.

— Одного мало было?

Я демонстративно сосредоточил взгляд на пустом левом рукаве стариковской горки, который был по локоть подшит внутрь.

— Мало. Мне с этими сатанистами посчитаться надо, а сейчас, после того, как ваши войска их под Воронежем и Луганском потрепали, да крестоносцы под Грайвороном резню учинили, для этого самое время. Вот и зовет меня Остап. У него влияния не хватает, чтобы вольнонаемную братву на битву поднять, а я личность известная. К тому же ваши генералы мне обязаны, а значит, с оружием помогут. Внуков Зари все равно когда-нибудь добивать придется, так лучше сейчас, пока они ослаблены и не успели восстановиться.

— Значит, ты уже все решил?

Тесть мотнул подбородком.

— Решил.

— И когда отбываешь?

— Через две недели. Ответ Остапу уже отправлен, посланцы к вольным отрядам Причерноморья разосланы, мой клич разнесется быстро, и уже в августе месяце, мы перейдем в наступление. — Кара погрозил кулаком в сторону севера и зло добавил: — Эти суки вспомнят, кто такой Кара-Мясник.

— Силен ты, дядя Коля, — протянул я. — А мне недавно говорили, что все, не поднимется больше Буров…

— Кто говорил?

— Да, так, дамочка одна высказывалась.

— Наверное, Маринка Алексеева с радиостанции «Голос Столицы»?

— Она самая. Месяц назад у меня интервью брала, и про тебя разговор был.

— Стерва рыжая. Ко мне тоже приезжала, поговорить хотела, а я ее послал… Так и говорю, иди-ка ты, милочка, в госбезопасность, в Серый Дом, найди генерал-майора Еременко, и ему мозги вкручивай, а мне не надо, я подписку давал, что ни с кем попусту болтать не стану.

— Понятно.

Старик встал, и кивнул на старый бетонный мол:

— Пойдем, рыбешку половим?

— Я не против. Все равно, до ужина в дом возвращаться не стоит, пусть наши женщины наговорятся.

— Ну, да, так и есть. — По узкой тропинке мы стали спускаться вниз, и Кара, искоса посмотрев на меня, спросил: — Саня, помчали со мной в Дебальцево? Сатанистов погоняем, и за прошлое с ними посчитаемся. Ты, как, готов к подвигу?

— Всегда готов, — я усмехнулся, двумя пальцами правой руки похлопал по черному «гэбэшному» погону на левом плече, и добавил: — Да только мне в другую сторону дорога ложится.

— Опять Средиземка?

— Она самая.

— Значит, Симаков решил всерьез Гибралтар перекрыть?

— Меня Гибралтар особо касаться не будет, там и без моего отряда имеется, кому проливы прикрыть.

— А как через территорию Альянса пройдешь?

— Нормально, там сейчас замятня начинается, в которой генералы с адмиралами на Игнасио Каннингема зубы точат. И пока у средиземноморцев такие дела, наши суда, что на Гибралтар идут, никто особо не проверяет. Командующему Черноморской оперативной группой адмиралу Чейни с нами надо дружить, и он не наглеет, так что проскочу. Поначалу, была мысль семьи и припасы по морю отправить, а мне с небольшой группой Босфор и Дарданеллы по земле обойти. Но пока отряд отдыхал и в дорогу собирался, ситуация изменилась, и мои начальники решили, что не надо множить дополнительные сложности, если и без них обойтись можно. Так что через месяц, я срываюсь, гружусь на транспортные суда и убываю в западном направлении.

— Ясно. Жен и детей с собой потянешь?