Читаем без скачивания И в зеркале моём, и в зазеркалье… Стихи и проза - Татьяна Славская

И в зеркале моём, и в зазеркалье…

Стихи и проза

Татьяна Исааковна Славская

© Татьяна Исааковна Славская, 2016

ISBN 978-5-4483-1905-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сыну

Леониду

и всем, кто был и есть

в моей

жизни

Иносказание (Вместо предисловия)

Никогда не писала предисловий. Искать одни слова, чтобы прокомментировать следующие за ними? Пред-и-словие… Одни слова предпосылать другим? Но…

Но Слово было и в начале. И, значит, предисловие – всегда «между»: между Словом изначальным и словами последующими. И подобное соотнесение слов со Словом, духовное, душевное, нравственное – подсознательное или осознанное – есть в каждом слове, изречённом или написанном.

«В начале было Слово…» Но как во всём есть своя изначальность, так в любой изначальности есть возможность своего, неординарного, индивидуального подхода, поиска, развития, продолжения. И кто знает, быть может, найдя слово, нужное, единственное в этой точке времени и пространства, мы помогаем рождению того высокого, что освещает и освящает жизнь? Дай-то, Бог…

Но мы не только наблюдаем мироздание и описываем его – мы живём в нём, мы – его часть. И наши слова – не только отражение жизни, они и сама жизнь. Жизнь, которая при общей необъятности и бесконечности бытия, у каждого отдельного человека, как ни грустно, имеет свой предел. И потому – Memento mori, помни о смерти, призыв, идущий к нам от древних мудрецов. В нём нет желания усугубить в нас ощущение трагизма от конечности нашего личного существования. Это – если отвечать мудростью на мудрость – лишь призыв дорожить каждым мгновением нашего быта-бытия, не тратя скоротечного времени на суетно-пустое…

Итог нашей жизни подведут другие. Или Время. И потому человеческое «Я» – лишь канун итога. Оно, до конца непостижимое, всегда уникальное и необъятное, меняющееся до последнего ощутимого нами вздоха, – целый мир со своим сокровенным движением…

Но и то, что существовало до рождения человека, уже успело войти в его «Я» и странными, порой причудливыми путями полнит его на протяжении всей жизни… Это и генетическое наше наследие, и поведанные нам откровения и воспоминания других людей – живущих ныне или живших ранее в этом мире… Бытует мнение, что в каждом из нас есть память о прошлом. Возможно, есть и память о будущем. Всё – может быть. Даже если всё – уже было.

Я перебирала в памяти свои стихи, очерки, рассказы – опубликованные и хранящиеся в рукописях… О ком бы я ни писала – я писала о себе. Моё сострадание было на уровне страдания. Сложные и экстремальные ситуации в судьбах других людей становились моей жизнью.

Так что любое «Я» в этой книге – моё «Я». Любое «Я» в этой книге – не только моё «Я». Каждое повествование о другом всегда превращалось в иносказание о себе.

Иносказание. Это слово, это сочетание букв мне подходит. Своим мягким и плавным течением, – гласных звуков в слове больше, чем согласных. Своей физически ощутимой протяжённостью, неспешностью: и-но-ска-за-ни-е…

Слово радует меня и своей приобщенностью к некоему иному измерению, иному способу постижения окружающего мира, некоей приподнятостью над привычным и обыденным. Остаётся лишь приподнять букву «С»… ИноСказание.

Другая память

Мир вокруг – бесконечный, живой, беспокойный, зовущий и звонкий…

А уйду – пусть я стану травой

под босыми ногами ребенка…

«Бывают дни, что круги ада, —…»

Бывают дни, что круги ада, —в них дух разлада и распада,и очевидно лишь одно:как много, Господи, нам надо,как мало, в сущности, дано.Тогда, отчаяньем ведома,бегу из сутолоки дней,и лес, что в двух шагах от дома,дает приют душе моей.И в миг, когда на сердце каменьжитейских распрей и обид,дано мне ствол обнять рукамии одиночество избыть.И, прислонясь щекой к берёзе,я не пытаюсь отличить,её ль, мои ли это слёзыстекают землю окропить…И лишь пройдя сквозь все печали,в конце пути, а не в начале,пройдя сквозь годы и преграды,понять мне было суждено:как мало, в сущности, нам надо,как много, Господи, дано.

«В начале было Слово. Но его…»

В начале было Слово. Но егомы забывали в жизни нашей бренной,и слов иных азарт и волшебствонам в душу проникали постепенно.Рассвет. Надежда. Небо. Синева.Очаг. Огонь. Блик. Отблеск. Отраженье.Какие есть прекрасные слова!Движенье. Первозданность. Постиженье.Ах, слово, слово, – свет и колдовство…Прикосновенье. Нежность. Бесконечность.Естественность. Природа. Мастерство.Пленительность. Нечаянность. Беспечность.Но есть совсем особые слова.Дыханье. Дух. Смиренье. Состраданье.Слова, что прорастают, как трава,из чрева лет, из глуби мирозданья.И нам дано их слышать, им внимать,неспешно в их теченье погружаться,и обретая – вечно удивляться,и постигая их – воссоздаватьих тайный смысл, их суть, первооснову…Я верю, что в начале было Слово,что из Него возникли те слова,как в океане жизни острова.Дыханье. Дух. Смиренье. Состраданье.И наша встреча с ними, как венчанье.

Сонет

Не говори: уходит всё бесследно,а тихо на ладони подержикакой-то миг – не первый, не последний,один из тех, что подарила жизнь.Пусть будет он и сумрачен, и страшен, —ты сумрачности этой улыбнись:огромна, бесконечна – только жизнь,миг – только миг. Нелёгкий – преходящ он.Но если вдруг захочется судьбемиг счастья бросить на ладонь тебе, —будь с этим счастьем сдержан, строг и чуток,оно не терпит неуместных шуток.И если сердцем к прошлому приник —взвесь на ладони жизни каждый миг.

«Неужто в нас – ни веры, ни любви…»

Неужто в нас – ни веры, ни любвине отыскать – зови иль не зови?Неужто – ни Аллаха, ни Христа,ни храма, ни молитвы, ни креста,ни истины, ни крестного пути?Неужто – и трава хоть не расти?Ни прошлого, которое в чести,ни берега, к которому грести?Ни совести, дабы произнестив последний миг последнее «прости»?…Но есть надежда это обрести.

Третий взгляд

На первый взгляд – всё невпопад.Но взгляд второй вдруг обнаружиттот скрытый смысл, который служитпоступкам, мыслям и вещам.А третий взгляд – и ясно нам,что ничего ещё не ясно,что разбираться ежечасно,и знать, и пробовать, и сметь,то понимая – не уметь,а то уметь – не понимая,но каждым мигом отбираясвященной Истины зерно.Одно.

«История? Политика? Любовь?»

История? Политика? Любовь?Всё это – «Я» в различных измереньях,в движеньи сил, в разладе, в измененьи,и жизнь, и тлен, и прошлое, и новь.

«Я – в этом мире. Мир – во мне…»

Я – в этом мире. Мир – во мне.Но что же – в центре, что – вовне?И где граница? Нет границымеж тем, что видится, что мнится…И в каждой точке мирозданьяживое тонкое сознанье,единство и разъединённость,безмерность и определённость,и в каждом миге бытияесть прочность и незащищённость,своя живая протяжённость,есмь и Вселенная – и Я.

«И радости, и боли, и тепла —…»

И радости, и боли, и тепла —мне, неуёмной, всё казалось мало…Какой ещё тропою не брела?Каким ветрам лица не подставляла?В каком лесу не собирала хворост?Чей не признала храм или костёл?И кто чужой – печальный или хворый —в моей душе приюта не нашёл?И в том пути, живом и непреложном,любя, надеясь, веруя, скорбя,я постигала, что одно и то же —найти себя и выстрадать себя.

«И снилось в ту ночь…»

И снилось в ту ночьчто-то странное мне:я к Истине шлав этом призрачном сне,и свет её брезжилв туманной далиу самого-самогокрая земли.Сон смутен и зыбок,и трепетно-тонок,путь к Истине – тёмен,хоть свет её виден…Вдруг слышу —у ног моих плачет ребёнокот мне неизвестнойи горькой обиды.И пусть различитьв этой тьме его трудно,он смотрит мне в душу —покорно и мудро.К нему я склоняюсь,тяну к нему руки —всё глуше, всё дальшепечальные звуки.Что делать?Кто даст мне на это ответ?Где путь,что начертан судьбой?С одной стороны —манит Истины свет,и плачет ребёнок —с другой.Он смотрит мне в душупокорно и мудро…И тут я проснулась —за окнами утро,и светлое небозовёт улыбнуться…Но мечется сердцев тоске и тревоге —нет, лучше бы мненикогда не проснуться,чем бросить ребёнкана тёмной дороге.

«Говорят, – только правда ли? —…»