Читаем без скачивания Пришелец - Геннадий Трошин

Трошин Геннадий

Пришелец

Геннадий Трошин

Пришелец

Первыми заметили его вездесущие уклейки, в азарте гоняющиеся за мошками, низко снующими над водой. Все они, будто по команде, разом прекратили охоту и с любопытством, но не без опаски уставились на незнакомца, пересекающего перекат.

- Это уж, - высказали догадку одни. - У него такое же длинное, круглое тело с буроватой спиной, как у того, которого мы видели в заводи, когда он ловил лягушек.

- Нет, не уж, - возразили другие, внимательно рассматривая незнакомца. - У ужа не бывает плавников, как у рыб. И плавает он иначе: всегда поднимает голову над водой. А этот, хотя и извивается из стороны в сторону, но голову держит в воде и имеет жабры. К тому же, что делать ужу на быстром перекате? Его место у берега, возле травы.

Незнакомец тоже увидел уклеек. Быстро направился к ним, словно намереваясь о чем-то спросить, но уклейки восприняли это как угрозу и серебряным фонтаном рассыпались в разные стороны.

Незнакомец с сожалением посмотрел им вслед и отправился дальше. Миновав перекат, он оказался около устья речки, впадающей в большую реку, по которой он так долго плыл. Здесь по одну сторону расстилалась огромная заводь, окаймленная камышом, хвощами, роголистниками и рдестом.

Пришелец остановился, огляделся. Приоткрыв створки раковин, рядом из ила беззаботно торчали беззубки. То тут, то, там сновали водяные ослики, суетились мальки, плавали крохотные рачки, ползали по дну разные личинки. Густой покров растений не пропускал на дно солнечный свет, и потому новое место показалось незнакомцу тихим и надежным приютом. Он укрылся под корягой, оказавшейся поблизости, и с наслаждением расслабил уставшее тело. Осмотр нового места он отложил до вечера.

Когда село солнце и в воде отразились первые звезды, незнакомец очнулся ото сна и почувствовал голод. Выбравшись из укрытия, он пососал молодые листочки камыша и поплыл дальше вдоль берега в надежде отыскать рачьи норы. На пути встретилась стайка мальков. Подрагивая чуть заметно хвостиками, они стояли у замшелого пня, торчащего из воды, и лакомились нежными, шелковистыми прядками тины. Незнакомец, не раздумывая, ворвался в эту стайку и успел проглотить несколько крохотных рыбешек. Остальные в панике попрятались кто куда.

Мальки только раздразнили аппетит. К этому времени совсем стемнело. Показавшаяся было луна, как и звезды, спряталась за облака. Заморосил дождик. Выбрав поположе место, незнакомец выполз на берег и, изгибаясь, проворно заскользил в мокрой траве. Густая сеточка кровеносных сосудов у самой кожи поглощала кислород из воздуха и позволяла дышать вне воды. А чтобы в узеньких жабрах дольше сохранялась влага, незнакомец заботливо прикрыл их грудными плавничками. Все это давало ему возможность чувствовать себя в мокрой траве, как в реке.

Луг, казалось, дремал, убаюканный мелким дождичком. Однако его обитатели спали далеко не все. На внутренней стороне листьев конского щавеля кормились прожорливые мохнатые гусеницы. Незнакомец проглотил их одну за другой и принюхался. Запахи он чувствовал очень тонко: за несколько метров мог безошибочно различить лениво ползущего слизняка или дождевого червя, выбравшегося из норки лугового мышонка или затаившихся в гнезде птенцов. Все они были его пищей, но на этот раз ни мышат, ни птенцов поблизости не оказалось. Одно лишь утешало и вселяло надежду - близость какого-то нового водоема.

Перехватив несколько слизняков и червей, незнакомец вскоре выбрался к небольшому озеру и нырнул в теплую воду. Около берега, пошевеливая плавниками, задумчиво стояли, покрытые золотистой чешуей, крупные караси, как бы решая, стоит ли ворошить лежащий под ними ил. Заметив незнакомца, они сразу же дали стрекача и попрятались в густой тине. Незнакомец разочарованно остановился: копаться в тине и искать в ней затаившихся ленивцев ему не хотелось. Очень уж хлопотное это занятие. Не лучше ли поискать более легкой добычи.

Незнакомец повернул в одну сторону, в другую и вдруг явственно уловил приятный запах карасевой икры. Он поплыл на этот волнующий запах и увидел на мху желтые икринки. Маленькими и большими комочками они лежали то здесь, то там, а некоторые плавали, словно рыхлые прядки тины. Незнакомец схватил один комочек, другой и не ушел отсюда до тех пор, пока не насытился впрок.

После обильной еды потянуло на сон, однако незнакомец пересилил соблазнительное желание. Теплая вода ему никогда не нравилась, и если ночью да в дождь она была еще более-менее сносной, то днем, да к тому же в жаркий солнечный день, он бы непременно почувствовал себя в ней дурно. Именно поэтому незнакомец и поспешил покинуть мелководное озеро и отправиться обратно в реку.

Весь остаток ночи незнакомец копал пахучий ил под приглянувшейся ему корягой. Засунув в мягкую грязь узкий хвост, он ворочал им, как буром, расширяя и углубляя нору. Когда с устройством жилища было покончено, незнакомец высунул из норы голову, посмотрел, все ли благополучно поблизости, и, забравшись внутрь, успокоился.

"А может, довольно мне странствовать изо дня в день и из года в год? спросил он себя. - Где я только не был, но конца дороги так и не нашел. А раз она бесконечна, то стоит ли дальше испытывать судьбу? Я и так навидался всего предостаточно, в какие переделки только не попадал. Не лучше ли осесть здесь и жить спокойно, как все здешние рыбы?"

Придя к такому решению, незнакомец впервые почувствовал облегчение и ощутил всю прелесть оседлого житья. Наконец-то пришел конец его странствиям, и он будет жить, как эти караси, лещи, окуни, на одном месте, не думая о беспокойных скитаниях и о том, что завтра вновь нужно отправляться неведомо куда...

Дождь не переставал моросить и на следующую ночь. Как только стемнело, незнакомец вспомнил про озеро, расположенное рядом, с вкусной карасевой икрой. В предвкушении обильного пиршества он выбрался из норы и поплыл к берегу. Поглощенный мыслями о карасевой икре, незнакомец не заметил, что за ним внимательно наблюдают сквозь стебли роголистника глаза черного, с приплюснутой спиной и животом большеголового чудовища. Это был еще не старый, но уже довольно-таки умудренный жизненным опытом сом. Он жил в глубоком яру под обрывистым берегом, но частенько наведывался сюда за лягушками, которые задавали по вечерам на листьях кувшинок большие концерты.

"Это что еще за урод? - раздумывал сом, рассматривая незнакомца. - Вроде уж и вроде не уж? Впрочем, какая разница. Во всяком случае, он не уступит по вкусу лягушкам. Перекушу-ка я им".

Сом, крадучись, поплыл следом за незнакомцем, чтобы у берега застигнуть его врасплох.

Ничего не подозревающий незнакомец быстро выполз на берег и исчез в мокрой траве. От удивления у сома обвисли усы. Ну и ну! Сколько лет прожил в этой реке, а такого еще не видел! Чтобы рыба, а он успел все-таки заметить жабры и плавники, чувствовала себя на берегу, как в воде!

"Сразу видно, что проходимец, - пришел к далеко не лестному выводу о незнакомце сом. - Надо же! Так ловко меня провел!"

На этот раз незнакомец решил спрямить путь к озеру и пополз по лощинке. По пути он подбирал выбравшихся на прогулку червей, слизняков-тихоходов и даже отдыхал, зная, что карасевая икра от него никуда не уйдет.

Внезапно ночную тишину нарушил скрипучий голос какой-то птицы. Незнакомец насторожился, прополз чуть вперед. Здесь от куста к кусту тянулся чуть приметный след пробежавшей недавно птицы. Вскоре он услышал и писк. Значит, где-то поблизости находилось гнездо, а в нем птенцы.

Радуясь столь непредвиденной удаче, незнакомец пополз быстрее и через некоторое время наткнулся на то, о чем мечтал. Под кустом в густой траве лежало гнездо. Незнакомец раздвинул головой стебли и потянул за лапку первого попавшегося птенца. В гнезде поднялся невообразимый писк. Кто-то больно ударил незнакомца, и он, выпустив из пасти лапку птенца, завертелся из стороны в сторону. Кто-то, а это был коростель, долбанул его еще и еще раз, и незнакомец поспешил обратно, по своему же следу.

Так неудачно сложилась для него в эту ночь охота. Забыв о карасевой икре, незнакомец, побитый и измученный, вернулся в реку...

А потом прекратился дождь и установилась жаркая солнечная погода. Трава стала сухой, и ползти по ней было уже трудно. Правда, перед утром выпадали обильные росы, но летние ночи были настолько коротки, что незнакомец предпочитал не рисковать отправляться на карасевое озеро, а охотиться на реке или в прибрежных травах обширного залива.

Место охоты незнакомец менял каждую ночь. Его можно было увидеть и у крутого обрыва, где в яру жил сом, и на мелководье, где встречались рачьи норы и водились упитанные пиявки, моллюски, и около перекатов, где паслись стайки мальков. Все это, разумеется за исключением сома, шло ему в пищу.

Незнакомец потолстел, накопил жирок и чувствовал себя так, словно никогда не бродяжничал и всю свою жизнь провел в этой реке. Иногда, правда, жаркими днями, уютно устроившись в норе, он вспоминал о своих странствиях, но они уже не волновали его, как прежде. И зачем он так долго странствовал, терпя нужду и лишения, когда можно было давным-давно осесть на одном месте и жить тихо, спокойно, без лишних забот и волнений?