Читаем без скачивания Пылающая-весна-45-го (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Пылающая-весна-45-го

Владимир Поселягин

Глава 1.

«Жить, значит, Родине служить».

Вытянув травмированную ногу, я хмуро смотрел как два немца в шинелях, солдаты из гренадёров, судя по знакам различия, осматривают тела трёх танкистов. Третий немец держал меня на прицеле, но не подходил, под ногой у меня граната без кольца и тот её видел. И сейчас середина или начало апреля Сорок Пятого года, судя по рыхлому ноздреватому грязному снегу. А может и нет, дальше снег вполне чистый и белый, аж слепит. Очнулся я минуту назад, но оценить, что происходит, успел. И вот прислонившись спиной к грязному катку разбитого снарядами «ИС-2», я поглядывал на противника. Вдали видны окраины какого-то городка, там много что дымило, но бой стих. Вдали слышна перестрелка, но это лёгкое ручное оружие, пушки молчали. До окраин города около километра, и за спиной открытое поле, километра на три, откуда, судя по следам, и пришли советские танки. Дорога виднелась расчищенная, с одной стороны посадка, она до самого городка шла, с другой поле. Разбитый танк метрах в двухстах от дороги стоял. Похоже советские войска пытались наскоком городок взять, но немцы не ушли из него, тут или разведка промахнулась, или не было её. Похоже разведка боем была. Наши подошли и огребли по самое не балуйся. Это я всё понял по тому что видел. А теперь что вообще происходит. Меня стёрли. А вот так, стёрли.

Думаю, стоит пояснить что произошло. Под громкий рёв движка немецкого «Ганомага», что стоял недалеко, укрывшись за корпусом разбитой «тридцатьчетвёрки», и прикинул. Кстати, рёв двигателя, мешал, и ведь водила на холостых оборотах двигатель держал, при движении тот наверняка громче работал. Или глушитель пробит, или новая конструкция такая. У меня есть такие трофеи в хранилище, точнее были, но и они не сильно тише работали. Чёрт, хранилищ нет. Причина банальна. Они к телу привязаны, а тело у меня новое. Не Валентина Шестакова, а вообще незнакомого парня, младшего лейтенанта Маринина. До этого у меня всегда моё тело было, молодело, старело, но моё, а тут я попал в молодого парнишку, возможно недавно из училища и это его первый бой. Да и по времени попадания я понял где оказался, когда изучая тело, взвыв от боли в ноге, колено травмировано, и изучая танковый комбез, залез под него, и в нагрудном кармане гимнастёрки нашёл документы. Офицерское удостоверение и комсомольский билет. Удостоверение выдано в декабре сорок четвёртого, а билет осенью сорок первого. Наверное, ускоренные курсы командиров танков закончил. Когда я очнулся, то свалился с кормы танка, где лежало тело, кашляя, грудь болела, и вот так взвыв от боли в ноге, сел и прислонился к катку, при этом осматриваясь, и первым делом дёрнулся к кобуре на ремне, тот поверх комбеза был. Пуста. Судя по кармашку запасного магазина, был «ТТ». Тут как раз немцы появились, из-за корпуса «тридцатьчетвёрки» вышли. То, что я не один, слышал, понял по приближающемся рёву брони. Сам «Ганомаг» не появился на виду, только морду видно из-за корпуса разбитого советского танка. Тот стоял на обочине дороги повалив и подмяв пару деревьев. Немцы осматривали тела погибших танкистов, у «тридцатьчетвёрки» вроде двое было, на снегу их чёрным комками видно, ну и меня видели. Я демонстративно показал, что кобура пуста, поиграв ей, и достав гранату, это была «Ф-1», выдернул кольцо, те попадали, и сунул под ногу, не повреждённую, то есть, правую. Поэтому один меня контролировал, двое других и осматривали тела других танкистов из этого «ИС-2». Думаю, Маринин им и командовал. Один из танкистов оказался живой, зашевелился и застонал, когда его ворочать начали, документы искали, разоружали. Им что, для подтверждения документы нужны?

А тут немцы меня удивили, они просто бросили меня, да и раненого советского танкиста, ушли к броне, и та, развернувшись, покатила обратно к городу. Прикрываясь сначала посадкой, потом фруктовым садом. Ясно, дорога не минирована, насчёт поля не знаю, но именно по нему оба танка и шли ранее. Впрочем, укрытие так себе, ранняя весна, листвы нет. Хотя для весны что-то холодно, даже телогрейка под комбезом помогала мало. Градусов двадцать. Впрочем, несмотря на повреждённую ногу, отреагировал я мигом. Не знаю в каком состоянии танк, из люков которого продолжал идти дым, да и пробоины в левом борту, два видел своими глазами, были от чего-то крупного, но отпускать немцев просто так я не хотел. А это профессиональная деградация. Рядом танк и уходящий противник. А вдруг пушка рабочая? Хоть из пулемётов прочешу. Быстро достав из-под ноги гранату, вернул кольцо на место и повесил «эфку» на ремень за предохранительный рычаг. После этого встал, с трудом. В груди кольнуло, думаю сильный ушиб, да и нога, и вот так оттолкнувшись правой, заскочив задницей на помятое крыло, точнее надгусеничную полку, закинул ноги, и волоча левую, добрался до башни, к люку командира. То, что снаряды могут сдетонировать, я не боялся, тут не пожар, скорее тлело что-то. Хотя немцы с большой опаской поглядывали на этот дым. Вот так вниз головой, показывая немалый опыт, я и скользнул в башню. Сразу взвыв, коленом задел за какую-то железку. Хм, тлел запасной комбинезон и обивка сидушки наводчика. Комбез выкинул, а то глаза слезились, приметив фляжку, подобрал с пола и потряс. Не полная, открутив крышку, глотнул, вода чуть затхлая, а остальное на сидушку вылил. Вроде полегче стало, хотя дыма и пара стало больше. Вот так потянув за рычаг, это неудобно, тот с другой стороны от наводчика, заряжающий должен это делать, и из пушки вылетела стрелянная гильза. Плохо что орудие не заряжено, и хорошо, что та целая.

Зря они меня не добили. Я же такой глупости совершать не собираюсь. Я понимаю, можно в бою или после его окончания проявить милосердие. Даже не лечить раненого врага, хотя бы бинт бросить, но тут другое дело. Гренадёры из Девятнадцатой танковой дивизии Вермахта, а у меня к ним личные счёты. Ещё с сорок первого, когда нашим в Минске помогал. Там солдаты этой дивизии два медсанбата наших уничтожили. Да и вообще зверств хватало. Я тогда эту дивизии в пыль стёр. Немцы снова сформировали, я потом в сорок третьем повторил. Так что где их увижу, всегда бью. Я себе слово дал. Поэтому не сомневался, когда их увидел. Осмотревшись, от дыма в боевом отделении посветлело, да и через пробоины было многое видно, сквозняки гуляли. Хм, тут явно около ста миллиметров чем-то поработали, судя по размерам пробоин. Интересно, это чем поразили танк? Ладно не важно, я быстро осмотрел орудие. Масло капало, но откатник вроде штатно работал. Стрелять можно. Сам ствол орудия целый, я ранее видел. Покрутив штурвалами, башня пусть и со скрипом и хрустом, но двигалась, ствол опускался и поднимался. Прицел на вид в порядке, хотя было два попадания в башню и три в корпус. Открыв «чемоданы» для снарядов, посчитал, семь снарядов, экипаж танка уже почти весь боекомплект расстрелял. А пока же довольно усмехнулся, четыре фугаса и два бронебойно-подкалиберных снаряда, и вот так ухватившись за снаряд обеими руками, в голове молоточки застучали, ясно, ещё и контузия, хорошо, что лёгкая. О контузии я знал, звон в ушах был. Так вот, снаряд я взял, положив на правую ногу, и специальным ключом поставил снаряд на удар. Ключ тут же взял, приметил его валявшимся на полу. После с трудом затолкал в ствол орудия, перед этим глянув внутрь, препятствий в стволе нет. Далее пороховой заряд с гильзой и с трудом закрыл затвор.

Приникнув к прицелу, тут мягкая резина, удобно, и стал наводить ствол на «Ганомаг», тот уже добрался до окраин и вот-вот скроется в улочках, проехав баррикаду на въезде. Видимо там проход был, отсюда не видно. Башня двигалась медленно, её с двух часов на одиннадцать повернуть нужно, кто знает, поймут о чём я, а механизм поворота повреждён, приходилось прикладывать силы, однако повернул, довернул чуть, приподняв ствол, и тут же дёрнул за «шишку» пусковой выстрела. Грохнуло, отчего меня оглушило. Я смотрел в прицел, чуть отодвинувшись, и видел, как снаряд попал в бронетранспортёр. Тот как раз проезжал баррикаду. Снаряд попал в задние десантные дверцы, и по сути разнёс бронекорпус. Всё, хана всем там, обломки ярко полыхали, густо дымя. Как я понял, кроме водителя было пять-шесть немцев. Пулемётчика я тоже считал. Почти сразу удар по корпусу «ИСа». Серьёзный, снова оглушило, но пробития вроде не было, а я стал выискивать в прицел кто по мне ударил. А выдал позицию дым сгоревшего пороха.