Читаем без скачивания Черная метка - Патриция Корнуэлл

Патриция Корнуэлл

Черная метка

Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь.

Посвящается Нине Солтер

Вода и слова

6 декабря 1996 года

Эпуорт-Хайтс

Ладингтон, штат Мичиган

Дорогая Кей!

Я сижу на крыльце, смотрю на озеро Мичиган, а прохладный ветерок напоминает, что мне нужно подстричься. Вспоминаю, когда мы оба именно на этом самом месте в последний раз забыли, кто мы и что мы, – на один драгоценный момент. Кей, мне нужно, чтобы ты меня выслушала.

Ты читаешь это письмо, потому что я мертв. Когда я решил его написать, то попросил сенатора Лорда лично доставить его тебе в начале декабря через год после моей смерти. Я знаю, что ты никогда не жаловала Рождество, а в этом году ты, наверное, воспримешь праздник особенно тяжело. Моя жизнь началась, когда я полюбил тебя. Теперь, после того как она закончилась, ты окажешь мне услугу, если продолжишь жить дальше.

Конечно же, ты еще не пришла в себя – сломя голову неслась на место преступления и делала больше вскрытий, чем прежде. Металась между заседаниями суда, чтением лекций и руководством в институте. Ты беспокоилась о Люси, злилась на Марино, уклонялась от встреч с соседями и боялась ночей. Ты не ходила в отпуск, не брала больничные, как бы они ни были нужны тебе.

Пора отбросить переживания и страдания, поэтому позволь мне утешить тебя. Представь, что держишь меня за руку, и вспомни, как мы много раз говорили о смерти, никогда не соглашаясь с тем, что болезнь, несчастный случай или акт насилия способны полностью нас уничтожить, потому что наши тела не что иное, как внешняя оболочка. А мы представляем собой гораздо большее.

Кей, я хочу, чтобы ты, читая это письмо, поверила, что я рядом, что я присматриваю за тобой, а значит, все будет хорошо. Прошу тебя сделать одну вещь, чтобы отпраздновать нашу с тобой жизнь, которая – я уверен в этом – никогда не закончится. Позвони Марино и Люси. Пригласи их сегодня на ужин. Приготовь для них, как обычно, что-нибудь вкусное и оставь одно место свободным – для меня.

Любящий тебя вечно, Бентон.

Глава 1

Позднее утро сияло великолепием синего неба и красок осени, но мне все было безразлично. Солнце и прелести утра были предназначены для других людей, потому что моя жизнь застыла в безрадостном одиночестве. Я смотрела в окно на соседа, который сгребал осыпавшиеся листья, и чувствовала себя беззащитной, сломленной и потерянной.

Слова Бентона воскресили в памяти все жуткие сцены, которые я стремилась забыть. Я увидела лучи фонариков, высвечивающие обугленные кости в раскисшем мусоре и лужах воды. Снова испытала шок, когда неразборчивая тень превратилась в обожженную до неузнаваемости голову с покрытыми копотью клоками серебристых волос.

Я сидела на кухне, прихлебывая горячий чай, который приготовил мне сенатор Фрэнк Лорд. После двух мучительных приступов тошноты, загнавших меня в туалет, я ощущала слабость и головокружение. Я чувствовала себя униженной, потому что всегда больше всего боялась потерять контроль над собой. И вот это только что произошло.

– Нужно опять собирать листья, – ни с того ни с сего сказала я своему старому другу. – Сегодня шестое декабря, а погода как в октябре. Посмотри туда, Фрэнк. Видишь, какие большие желуди? Говорят, это означает холодную зиму, но похоже, она вообще не собирается наступать. Не могу припомнить, есть ли у вас в Вашингтоне желуди.

– Есть, – ответил он, – если ухитриться отыскать дуб или два.

– Они большие? Я имею в виду желуди.

– Я обязательно посмотрю, Кей.

Я закрыла лицо ладонями и заплакала навзрыд. Он встал и подошел ко мне. Мы с сенатором Лордом выросли в Майами и ходили в школу в одной епархии, хотя я посещала среднюю школу Святого Брендана всего один год и намного позже его. И тем не менее это совпадение оказалось предвестником близкой дружбы.

Когда он был окружным прокурором, я работала судебно-медицинским экспертом округа Дейд и часто выступала свидетелем на его процессах. Когда его избрали в сенат Соединенных Штатов и назначили председателем юридического комитета, я стала главным судмедэкспертом штата Виргиния, и он начал приглашать меня на заседания комитета, чтобы я высказалась в поддержку борьбы с преступностью.

Я была потрясена, когда он вчера позвонил и сказал, что приедет ко мне с важной новостью. Всю ночь не могла заснуть. Мне стало не по себе, когда сенатор Лорд вошел на кухню и вытащил из кармана простой белый конверт.

Сейчас я понимала, что Бентон поступил очень разумно, доверив ему это письмо. Он знал, что сенатор относился ко мне с большой заботой и ни за что не покинул бы в беде. Как обычно, Бентон разработал идеальный план и воплотил в жизнь, хотя его уже не было с нами, чтобы увидеть это. Как обычно, он абсолютно верно предсказал мое поведение после его смерти, и каждая строчка письма была правдой.

– Кей, – сказал сенатор Лорд, стоя рядом, пока я плакала. – Понимаю, как тебе тяжело, и жалею, что ничем не могу помочь. Думаю, что принял одно из самых трудных решений, когда пообещал Бентону доставить это письмо. Не верилось, что этот день настанет, но он пришел, и вот я здесь, с тобой.

Он помолчал, потом добавил:

– Никто никогда не просил меня сделать такое, а ведь меня просили очень о многом.

– Он был не такой, как все, – тихо ответила я, заставив себя успокоиться. – Ты знаешь это, Фрэнк. И спасибо тебе за все.

Сенатор Лорд был высоким видным мужчиной с горделивой осанкой, как и пристало человеку его положения. Он обладал густыми седеющими волосами и пронзительными голубыми глазами. На нем, как всегда, был темный костюм классического покроя, подчеркнутый смелым, ярким галстуком с булавкой, запонками и карманными часами.

Я встала со стула и глубоко, судорожно вздохнула. Вытащила из коробки несколько салфеток и вытерла лицо.

– Очень мило с твоей стороны, что ты приехал ко мне.

– Что я еще могу для тебя сделать? – проговорил он с печальной улыбкой.

– Достаточно того, что ты здесь. Представляю, чего тебе это стоило, учитывая твою занятость и все такое.

– Должен признаться, что летел из Флориды и, кстати, навестил Люси. Она неплохо там устроилась, – сказал он.

Люси, моя племянница, работает в БАТ – Бюро по контролю за исполнением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях и взрывчатых веществах. Некоторое время назад ее перевели в оперативное отделение в Майами, я давно ее не видела.

– Она знает о письме? – спросила я сенатора Лорда.

– Нет, – ответил он, любуясь великолепием дня. – Думаю, тебе решать, рассказывать ей или нет. И должен добавить: Люси считает, что ты ее забыла.

– Я? – удивленно вымолвила я. – Это ее никогда нельзя застать на месте. Ведь это не я работаю в полиции под прикрытием и гоняюсь за нелегальными торговцами оружием и другими легкомысленными личностями. Она даже не может поговорить со мной по телефону, кроме как из офиса или по автомату.

– Тебя тоже нелегко найти. После смерти Бентона ты бываешь где угодно, только не дома. Не думаю, что ты это осознаешь до конца, – заметил он. – Но я-то знаю. Я тоже много раз безуспешно пытался дозвониться до тебя.

На мои глаза снова навернулись слезы.

– А когда застаю тебя на месте, что слышу? "Все прекрасно. Очень занята". Не говоря уж о том, что ты ни разу меня не навестила. Прежде ты даже то и дело привозила свои особые бульоны. Ты не думаешь о тех, кто тебя любит. Не думаешь о себе.

За время монолога он несколько раз украдкой глянул на часы. Я поднялась со стула.

– Ты возвращаешься во Флориду? – спросила я нетвердым голосом.

– Боюсь, что нет. Лечу в Вашингтон, – ответил он. – Опять участвую в телепередаче "Лицом к нации". Все то же самое. Мне так это надоело, Кей.

– Жаль, что ничем не могу помочь.

– Там сплошная грязь, Кей. Если бы некоторые люди узнали, что я нахожусь здесь, наедине с тобой, то распустили бы злобные сплетни. Я в этом убежден.

– Тогда не нужно было приезжать.

– Меня ничего не смогло бы остановить. И я зря жалуюсь на Вашингтон. У тебя достаточно своих забот.

– Я засвидетельствую в суде о добропорядочности твоей натуры, – сказала я.

– Если мне придется туго, вряд ли это поможет.

Я показала ему безукоризненный дом, который сама спроектировала, антикварную мебель, картины и собранную мной коллекцию старинных медицинских инструментов, провела по ярким коврам и дорогому паркету. Все точно соответствовало моему вкусу, но воспринималось совсем не так, как в то время, когда здесь был Бентон. После его смерти я уделяла дому не больше внимания, чем себе. Сейчас это было видно всюду, куда бы я ни бросила взгляд.

Сенатор Лорд заметил мой открытый портфель на диване в большой комнате и листочки бумаги, письма и записки, разбросанные на кофейном столике, под которым валялись рабочие блокноты. Подушки лежали криво, пепельница была наполнена, потому что я опять начала курить. Он не стал читать мне нравоучения.