Читаем без скачивания Ведьма и воин - Карин Монк

Карин Монк

Ведьма и воин

Глава 1

Горы Шотландии, лето 1209 года

Гвендолин поднялась на ноги. Из-за боли в спине – ей довольно долго пришлось сидеть, прислонившись к твердой каменной стене – движения были медленными и неуверенными.

Прищурившись, она разглядела в тусклом свете факела массивную фигуру своего тюремщика Сима. Сзади него маячили еще двое, но их лица были скрыты темнотой. Несколько секунд она пристально вглядывалась в них, а затем ее пальцы, крепко сжимавшие маленький заостренный камень, расслабились.

Роберта с ними не было.

– Они готовы, – объявил Сим, и черный провал его смердящего рта искривился в злорадной усмешке. – Вечер самый подходящий, – добавил он. В его тоне сквозило удовольствие. – И ветер что надо.

Борясь с желанием ударить кулаком в это ухмыляющееся лицо, Гвендолин сделала шаг вперед.

– Давай сюда руки, – приказал он, размахивая куском грубой веревки.

Когда веревка врезалась в запястья, она сжала пальцы в кулак, пряча свое жалкое оружие. Она не понимала, чего боялся Роберт. Да и что она могла сделать, идя на смерть в сопровождении этих огромных воинов? Закрепив путы, двое мужчин схватили ее под руки и вытолкнули в темный коридор. В нос ударил запах немытых тел, гниющих объедков и человеческих испражнений. Гвендолин быстро шла по покрытому грязью проходу, шлепая босыми ногами по мутным лужам. Под ноги ей метнулся серый комочек. Она вскрикнула и остановилась.

Воины рассмеялись.

– Ведьма боится маленькой крысы! – фыркнул один из них. – Разве ты не откусываешь им головы, чтобы добавить их кровь в свое зелье?

– Почему бы тебе не попробовать на ней заклинание вроде того, которым ты погубила своего бедного отца? – с издевкой произнес другой.

– Я приберегаю свои чары для вас, – ответила Гвендолин, испытывая какое-то горькое удовлетворение при виде промелькнувшего на их лицах испуга.

Они поднялись по лестнице на жилые уровни замка. Здесь тошнотворные запахи темницы сменились густым ароматом пролитого эля и жареного мяса. Готовилось грандиозное пиршество, чтобы отпраздновать ее смерть. По этому торжественному поводу в гости к лэрду Максуину и его семье был приглашен весь клан. От густого смрада, исходившего от обуглившегося мяса животных, желудок Гвендолин сжали спазмы. Она быстро прошла мимо ухмыляющихся охранников у двери и вышла наружу. Ее окутал теплый вечерний воздух.

– Вот она! – раздался чей-то истерический крик.

– Ведьма! – прошипела молодая женщина, прижимавшая к груди младенца. – Ты наслала лихорадку на моего малютку!

– Проклятая убийца! – закричал костлявый подросток, которому на вид было не больше тринадцати. – Это ведь ты убила в прошлом месяце мою мать!

– Ты сделала так, чтобы дерево упало и раздробило ногу моему сыну! – выкрикнула изможденная женщина с тронутыми сединой волосами. – Ты сделала его инвалидом, прислужница сатаны!

Толпа принялась осыпать ее оскорблениями и проклятиями. Их лица исказились от ненависти, руки жаждали насилия. Гвендолин в испуге остановилась.

– Давай, ведьма, – прорычал один из стражей. – Шевелись!.. – Он толкнул девушку, и она споткнулась.

Толпа мгновенно бросилась вперед. Они хватали ее за лицо, за волосы, за платье.

– Дьявольское отродье!

– Дочь сатаны!

– Грязная шлюха!

Гвендолин была в ужасе. Она подняла связанные руки в слабой попытке защитить лицо. Удары ее соплеменников теперь приходились по спине и плечам. Силы оставили ее, и она упала на колени.

– Хватит! – раздался позади толпы гневный голос. – Прекратите или я вырву ваши сердца!

Набросившиеся на девушку люди остановились в нерешительности, не понимая, чей это голос. Они вопросительно смотрели на украшенный пурпуром и золотом помост, на котором расположился лэрд Максуин с женой, сыном и братом Робертом.

– Похоже, у нашего гостя, лэрда Макдана, не хватает мужества смотреть на торжество справедливости, – сухо заметил Роберт и вздохнул. – Впрочем, не важно. Нас ждет эффектное зрелище – костер. Пусть ведьма пройдет к столбу.

– Да, – добавил лэрд Максуин, не желая, чтобы у присутствующих создалось впечатление, что брат отдает распоряжение без его согласия. – Дайте ведьме пройти.

Кольцо нападавших рассеялось, и Гвендолин грубым рывком поставили на ноги. Она не поворачивалась в сторону возвышения, откуда Роберт, торжествуя, смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда от грубо сколоченного помоста с тонким столбом посередине.

Сооружение было довольно высоким, чтобы все члены клана могли наблюдать за ее смертью, и намеренно построено в дальнем конце двора у самой стены, окружавшей замок. Роберт сообщил ей, что это было сделано по просьбе жены и дочери лэрда Максуина, которые боялись, что запах сожженной плоти Гвендолин будет еще несколько дней оскорблять их нежные чувства. Время казни выбирал сам Роберт. Он решил, что лучше всего для зрелища подойдет ранний вечер: в сгущающихся сумерках костер будет ярко гореть, и в то же время темнота еще не успеет скрыть хорошенького личика ведьмы.

Двигаясь вперед в угасающем свете дня, Гвендолин почувствовала теплое дыхание ветерка, ласкавшего ее кожу. Ее тюремщик был прав, бесстрастно отметила она.

Стоял чудесный вечер.

На помосте и вокруг него были сложены сухие ветки и торф. Достаточно одной искры, и костер запылает. Гвендолин медленно поднялась по ступенькам, стараясь не думать о жаре такого костра. Ее пугала не сама смерть, а способ, который избрали для нее палачи. Лучше бы ее утопили или даже перерезали горло. Но тех, кого обвиняли в колдовстве, принято было сжигать на костре.

Роберт надеялся, что страх перед такой мучительной смертью сломит ее волю, и она в конце концов откроет ему местонахождение камня.

Однако он переоценил ее жажду жизни.

Гвендолин заняла место на помосте и протянула руки стражу, чтобы тот разрезал веревки на запястьях. Ее руки завели за столб и снова связали. Другой веревкой ее тело было накрепко прикручено к столбу. Это будет долго поддерживать ее в вертикальном положении, и она не сразу упадет в огонь. Эта мысль несколько успокоила девушку. Почему-то ей казалось, что умереть стоя более благородно.

Сопровождавшие ее охранники ушли, по ступенькам помоста торопливо поднялся довольно тучный отец Томас.

– Ну, Гвендолин, ты наконец готова признаться в своих грехах и попросить у Господа прощения за тот путь зла, который ты избрала? – громко спросил он, стараясь, чтобы аудитория услышала его.

Она отвернулась от его пропитанного элем дыхания.

– Я не повинна ни в каких грехах, отче.