Читаем без скачивания Собрание сочинений в 10 томах. Том 10 - Генри Райдер Хаггард

ОНА

На земле, в небесах, в океанской бездне

Несчетно чудес, лишь очи отверзни.

ВСТУПЛЕНИЕ

Выпуская в свет это повествование о самых, может быть, поразительных и таинственных приключениях (даже если смотреть на них просто как на приключения), когда-либо пережитых смертными, я считаю своим долгом объяснить, каким образом рукопись очутилась в моем распоряжении.

Несколько лет назад я, издатель, гостил у своего приятеля — «vir doctissimus et amicus meus» — в университете — по некоторым соображениям назову его Кембриджским. Однажды на улице мое внимание привлекли двое джентльменов, которые рука об руку шли нам навстречу. Один из них был молодой человек, совершенно исключительной красоты — очень высокий и широкоплечий, с властным взглядом и естественной, как у дикого оленя, грацией движений. Черты его лица были почти безупречны, к тому же в них чувствовалось врожденное благородство, а когда он поднял шляпу, приветствуя проходящую леди, я увидел, что у него короткие кудрявые волосы ярко-золотого цвета.

— Господи! — воскликнул я, обращаясь к своему другу. — Этот малый похож на ожившую статую Аполлона. Какое великолепное сложение!

— Да, — ответил он, — у нас в университете его считают первым красавцем, даже прозвали Греческим Богом, притом он очень приятен в обращении. Но погляди на его спутника — это опекун Лео Винси (так зовут Греческого Бога), человек очень сведущий и эрудированный. Прозвище его — Харон.

Последовав его совету, я убедился, что второй джентльмен в своем роде ничуть не менее примечателен, чем тот превосходный экземпляр рода человеческого, который шел с ним рядом. Человек уже немолодой, около сорока, он был столь же безобразен, сколь первый красив. Приземистый, кривоногий, с огромной грудью и несоразмерно длинными ручищами. Глаза — маленькие, лоб весь зарос темными волосами, лицо почти скрыто густыми бакенбардами. Не будь у него такого доброго, искреннего взгляда, он, пожалуй, мог бы сойти за гориллу. Помнится, я сказал другу, что хотел бы с ним познакомиться.

— Нет ничего проще, — ответил тот. — Я знаком с Винси, могу тебя представить.

Несколько минут мы оживленно болтали — кажется, о зулусах, потому что незадолго перед тем я вернулся из Южной Африки. Вскоре, однако, появилась дородная дама — ее имя выскользнуло у меня из памяти — вместе с хорошенькой блондиночкой. Обе они принадлежали к кругу знакомых мистера Винси, и он тут же примкнул к их обществу. Забавно было наблюдать, как перекосилось лицо пожилого джентльмена — его звали Холли — при появлении женщин. Он резко оборвал разговор, укоризненно посмотрел на своего спутника, кивнул мне головой в знак прощания и ушел. Позднее мне довелось слышать, что он питает такой же непреодолимый страх перед женщинами, как большинство людей перед бешеными собаками, чем и объяснялась его поспешная ретирада. Не могу, правда, сказать, чтобы молодой Винси разделял подобное отвращение к женскому полу. Я со смехом заметил приятелю, что этот молодой человек не из тех, с кем следует знакомить свою невесту: слишком уж он привлекателен, тем более что в нем нет и следа чувства превосходства, тщеславия, свойственного обычно людям красивым, которое отталкивает от них окружающих.

В тот же вечер я уехал и долгое время не слышал ничего ни о Хароне, ни о Греческом Боге. И не только ничего не слышал, но и по сей день не видел их самих, да и вряд ли увижу. Но месяц назад я получил письмо и две бандероли, в одной из которых оказалась какая-то рукопись. Письмо, подписанное еще незнакомым мне тогда полным именем — Хорейс Холли, гласило:

…колледж, Кембридж, 1 мая 18… г.

Дорогой сэр,

Вы, видимо, будете удивлены, получив от меня письмо, ведь Вы, конечно, обо мне забыли. Разрешите напомнить Вам, что мы встречались пять лет назад в Кембридже. Вам представляли меня вместе с моим подопечным Лео Винси. Перехожу сразу к делу. Недавно я с большим интересом прочитал Вашу книгу, описывающую приключения, происходящие в Центральной Африке. В этой книге, насколько я могу судить, реальные события переплетаются с вымышленными. Как бы там ни было, ее чтение натолкнуло меня на одну мысль. Как Вы узнаете из прилагаемой рукописи (я отправляю ее вместе со скарабеем — «Царственным сыном Солнца» — и черепком древней вазы), мы вместе с моим подопечным, вернее, приемным сыном, Лео Винси пережили недавно в Африке приключения, столь удивительные по сравнению с Вашими, что я даже опасаюсь, как бы вы не усомнились в правдивости моего повествования. Как Вы заметите, мы с Лео не хотели при жизни предавать гласности историю наших приключений. И если бы не одно недавно возникшее обстоятельство, наше общее решение осталось бы неизменным. Побуждаемые причинами, которые Вы сможете угадать по прочтении рукописи, мы отправляемся в Центральную Азию; если и есть на земле место, где можно обрести высшую мудрость, то оно там. Мы предполагаем, что путешествие окажете я очень длительным. Сомнительно, что мы вообще вернемся. При таких условиях мы снова вынуждены задаться вопросом: правильно ли поступаем, скрывая от мира феномен, представляющий поистине беспрецедентный интерес, только потому, что не хотим выставлять напоказ свою частную жизнь, а также и потому, что опасаемся встретить насмешки и недоверие? Тут наши с Лео взгляды разошлись, и после долгих споров мы пришли к компромиссному решению, а именно, послать повествование вам, предоставив полное право опубликовать его в случае, если Вы сочтете это целесообразным. Единственное условие, которое мы ставим, — скрыть наши подлинные имена и опустить все, что может на нас указать, конечно, не во вред убедительности нашего повествования.

Что еще добавить к уже сказанному? Честно говоря, не знаю, могу только повторить, что все события описаны в рукописи с неукоснительной точностью. Не могу я раскрыть полнее и образ главной героини — Ее. С каждым днем мы все сильнее сожалеем, что не воспользовались обществом этой замечательной женщины, чтобы получить от нее поистине бесценные сведения. Кто она? Каким образом очутилась в пещерах Кора и какова ее истинная религия? Мы никогда не пытались выяснить это, и вряд ли нам предоставится другая такая возможность. Мой ум осаждают множество подобных вопросов, слишком, к сожалению, запоздалых.