Читаем без скачивания Перерождение (СИ) - Юрий Арис

Юрий Арис

Проект «Звери». Книга первая

Перерождение

Пролог

Удар был такой силы, что откинул меня на несколько метров, а при моем весе это не так просто. Наверно, раньше я бы мог устоять, но сейчас — нет. Невозможно стоять, когда в ногах нет ни одной целой кости. Да и потом, мои тюремщики тренировались, знали, куда бить.

Стена, о которую я ударился, треснула и рассыпалась, а я остался лежать неподвижно на груде обломков и мусора. Не стоило даже надеяться, что падение преграды освободит меня: за кирпичной кладкой скрывалась земля. Причем земля довольно мягкая, идеальные условия для подкопа, на который у меня уже не было сил. Знать бы раньше, что она там, попробовал бы сбежать! Но теперь уже поздно об этом думать.

И дело было даже не в постоянных избиениях, благодаря которым эти два урода повышали свою самооценку. Избиения волновали меня скорей с моральной точки зрения, пробить мою броню им удавалось редко. Хотя иногда получалось, на полу хватало моей крови. Засохшей и свежей.

Гораздо больше меня подкосил голод. Меня не кормили уже четыре дня, а это дурной знак. Значит, в высших кругах было принято не самое радужное решение. Хотя это, пожалуй, к лучшему.

Я всегда знал, что не отважусь на самоубийство. Я хотел жить, пусть даже вопреки логике, вопреки их планам на меня. Поэтому тогда, шесть месяцев назад, когда игла шприца уже была у меня под кожей, я не смог все закончить. Испугался. Теперь плачу за это.

У меня кончался воздух, и они это знали. Они выволокли меня из воды три часа назад, скорее всего, засекли время — они всегда засекают. Сейчас начнется!

Собрав остатки сил, я оттолкнулся изодранными руками от пола, сумел приподнять хотя бы верхнюю часть тела. Не следовало даже пробовать подчинить себе ноги и хвост, я прекрасно знал, что они сломаны. Причем хвост — в трех местах.

Я продвигался вперед стабильно, хоть и медленно, оставляя за собой багровый след. Они мне не мешали, просто наблюдали с любопытством.

— Не доползет, — покачал головой низкий и коренастый, не помню, как его зовут. Раньше на его месте был другой, но на том я все-таки отыгрался.

— Доползет, — Антон сплюнул на грязный пол. — Я его знаю.

Конечно, он знал! Антон — местный ветеран. Его внимание было сосредоточено на мне с самого начала моего заключения.

— Даже с перерезанными венами?

— Даже так.

Значит, они мне вены перерезали. Интересно, когда? Как? И почему я не заметил? Должно быть, попали лезвием между чешуек брони, дурное везение. Боли я не чувствовал уже давно, не чувствовал даже, как кровь покидает меня. Больше всего мне хотелось отомстить хотя бы этим двоим, прежде чем меня не станет. Но вряд ли у меня получится, время не на моей стороне.

Антон, конечно же, оказался прав, я добрался до канавы. Это могло быть сюрпризом для новичка, но не для нас двоих.

Я ничего не чувствовал, падая в мутную жижу, которая когда-то была водой. Ни боли, ни отвращения, ни удовлетворения. Только странную опустошенность внутри. Я знал, что на какое-то время эта густая дрянь, состоящая из воды, крови, пота и многих других жидкостей, о которых и думать не хотелось, скроет меня от их глаз. Меня это не радовало, в таком состоянии сложно радоваться. Я просто прижался к кирпичному дну, надеясь, что хотя бы теперь меня оставят в покое.

Не оставили. Не прошло и минуты, как в воду опустился ржавый металлический крюк. Я и не ожидал, что они полезут за мной сами, после всего, что было.

Меня вытащили на край бассейна. Если они ожидали, что я буду сопротивляться, то просчитались — у меня уже просто не было сил. Хотелось заснуть, хотелось есть, хотелось в чистую воду. Умирать не хотелось.

— Апатию изображаешь? — Антон присел на корточки возле меня. Если бы только набраться сил, одного удара ему хватит! — Не дергайся, ты мне ничего не сделаешь. Мы учимся на своих ошибках.

Да уж, это я как раз знаю. Хвост мне сломали после того, как я убрал его прошлого напарника.

— Можешь выжидать сколько угодно, тебя это не спасет. Есть определенный план, которого надо придерживаться. Если тебе от этого легче, могу сказать, что все закончится очень скоро. И, увы, мне не позволено убивать тебя. Обидно, да? Они собираются провести вскрытие, причем для чистоты эксперимента ты должен быть жив. Понимаешь меня?

Вот теперь я действительно захотел умереть.

— Вижу, что понимаешь. Так что наслаждайся последними днями нашего общения. Так, где этот нож…

Хлопнула дверь, та самая каменная дверь, укрепленная железом, о которую я сломал когти. Кто-то вошел, но это меня не удивило, многие приходили посмотреть на меня. Меня поразило другое: я услышал стук каблучков.

Я уже знал, что их самцы такую обувь не носят. Значит, сюда спустилась самка. Но зачем? Раньше такого не было! Хотя не все ли равно?

Антон поднялся, отошел от меня, видимо, гостья явилась к нему. Я устало прикрыл глаза, их разговор меня не интересовал — до тех пор, пока я не услышал слово «производство». Вот тогда я насторожился, сосредоточил всю свою силу воли на слухе. Мне уже не хотелось терять сознание.

Я помнил, что магические слова «в производство» означали жизнь. Что конкретно стоит за ними, я не знал.

-..Этого не может быть! — Антон явно продолжал речь, начатую раньше. — Я лично видел распоряжение о вскрытии. Он находится в моем распоряжении!

— Уже нет, — ответил ему женский голос, спокойный, ледяной. — Он переходит ко мне. Было принято решение пустить его в производство, серии 2 дали второй шанс. И ему в частности.

— Вы серьезно думаете, что от него будет какой-то толк? Эта тварь отказывается подчиняться! С ним уже пытались работать, но все без толку, поэтому он и попал к нам.

— Думаю, многое изменилось.

— Вряд ли!

— К чему споры? Мы можем все проверить.

Она подошла совсем близко, каблучки стучали прямо у меня под ухом. Я лежал неподвижно, не открывая глаза. Мне казалось, что в этот момент мое тело стало каменным и просто не способно уже подчиниться мне.

— Объект 2–2, - произнесла она все тем же безжизненным тоном. — Ты меня слышишь?

Я знал, что она обращается ко мне, они все называли меня этим странным именем. Правда, человек, о котором я старался не думать, звал меня иначе. Но что-то мне подсказывало, что я его больше не увижу.

Я кивнул, едва заметно, но ей этого было достаточно. Похоже, она наклонилась, поскольку я почувствовал тонкий сладкий аромат ее духов. Он плохо сочетался с иными запахами, царившими в моей камере.

— Согласен ли ты подчиниться нам?

Когда-то мне уже задавали этот вопрос. Давно, будто в прошлой жизни, когда все было по-другому. Тогда я отказался. Во-первых, сама мысль подчиняться вызывала волну гнева, я не мог, не хотел. Во-вторых, он, тот, кого я считал другом, сказал, что я не должен сотрудничать с ними.

Тогда я отказался, а сейчас не мог. Нет, мысль стать их рабом меня все еще не прельщала. Но я вынес слишком много, я знал, что не получу простую смерть. У меня не было сил на сопротивление.

— Я согласен.

Голос звучал слабо, сорванный от долгого крика, а затем угасший от бесконечного молчания. Но она снова поняла, не потребовала объяснений. Вместо этого она обратилась к Антону:

— Вы видите? Вот ваше доказательство его покорности. Впрочем, я не смею упрекать вас, ведь именно ваша работа помогла нам достигнуть таких результатов. Хочу сказать, что в Совете вами довольны.

Ее голос звучал все так же ровно, когда она говорила с ним, будто собеседник не имел для нее значения, кем бы он ни был. Я почувствовал, что начинаю ненавидеть ее так же, как ненавидел их всех.

— Посмотри на меня, — приказ явно относился ко мне.

Я повиновался, но только затем, чтобы позволить ей увидеть мою ненависть, чтобы она знала, что подчинить меня будет не так просто.

А в ответ на меня смотрели спокойные глаза, казавшиеся бесконечно темными в полумраке моей камеры. Глаза, которые видели во мне не раба или животное, а вещь. Инструмент.

Невозможно любить инструмент, равно как и ненавидеть. Такое отношение было для меня непривычным. Те люди, с которыми я сталкивался раньше, всегда чувствовали что-то по отношению ко мне. Привязанность, симпатию, страх, отвращение, презрение, ненависть…хоть что-то! Она не чувствовала ничего.

— Ты можешь встать?

— Нет, — сквозь зубы процедил я. Признавать свое бессилие было еще большим унижением.

— Как я и предполагала. Ничего, скоро ты будешь приведен в рабочее состояние.

Я почувствовал укол в шею, туда, где была пробила чешуя, — не как боль, а просто как прикосновение чего-то чуждого. А потом не было ничего.

Часть первая. Перерождение

Первым, что я почувствовал, было ощущение чистоты. Меня окружала чистая прохладная вода, где-то совсем близко работал фильтр. Я узнал этот звук сразу, такой же фильтр был там, у меня… дома.