Читаем без скачивания Тень над короной Франции - Александр Бушков

Александр Бушков

ТЕНЬ НАД КОРОНОЙ ФРАНЦИИ

Часть третья

Солнце и тени

Глава первая Неожиданная встреча

Вздохнув про себя, он приготовился расстаться еще с сотенкой пистолей — ничего не попишешь, чтобы вырваться из лап полиции, не следует скупиться… Да и письма форменным образом жгли грудь под камзолом.

Он вновь вынул кошелек, но на сей раз принялся высыпать из него монеты скупо и расчетливо, без лишнего бахвальства.

Высокая массивная дверь вдруг распахнулась — такое впечатление, даже не от энергичного движения руки, а от доброго пинка. В комнату как вихрь ворвался пожилой невысокий человечек, дородный и румяный, как истый фламандец. Одежда на нем была довольно скромная, уступавшая нарядам обоих бальи, а на поясе не имелось шпаги — но служители закона мгновенно вытянулись, словно исправные солдаты на ротном смотру, старший бальи вскочил…

Вслед за пожилым вошел второй, одетый, как французский дворянин, при шпаге, в надвинутой на лоб шляпе — и скромно остановился поодаль. Пожилой, уперев руки в бока, тяжело ворочая головой на толстой шее с видом бодливого быка, никак не решившего пока, за кого из пастухов взяться первым, долго рассматривал служителей закона с грозным, не сулившим ничего доброго выражением лица, потом открыл рот…

— Бре-ке-ке-кекс!

— Ке-ке-ке-брекс…

— Нидер-вилем-минхер-фламен!

— Минхер-фламен-вилем-нидер…

Интонации были самые недвусмысленные, понятные д'Артаньяну. Неведомый гость ругал полицейских на чем свет стоит, а они лишь осмеливались на то, чтобы вставить порой почтительное словечко да попытаться что-то робко объяснить, но их слова, сразу видно, ничуть не убеждали пожилого, и он, разойдясь, орал уже во весь голос, брызгая слюной, грозя кулаками, определенно обещая обоим множество самых неприятных сюрпризов… его спутник шагнул вперед, поднял руку в замшевой коричневой перчатке и бросил на стол перед старшим бальи два листа бумаги, в которых скосивший глаза д'Артаньян моментально узнал свою подорожную и письмо к статхаудеру, рекомендовавшее «шевалье де Лэга» записным гугенотом и другом Нидерландов с младенческих пеленок…

И возликовал про себя, видя, что дело его выиграно, а также радуясь, что сберег отцу сотню необходимых в хозяйстве пистолей.

Все было в совершеннейшем порядке — старший бальи (успевший при вторжении незнакомца куда-то спрятать деньги с проворством фокусника) выскочил из-за стола, кланяясь д'Артаньяну:

— Вы свободны, ваша милость! Как ветер! Бога ради, не сердитесь на нас, скудоумных! Нами двигали исключительно благородные мотивы защиты отечества от испанских шпионов, и мы сразу поняли, что дело нечисто. Откровенно говоря, этот иезуит мне сразу показался подозрительным, и я немедленно прикажу ловить его по всему Зюдердаму…

Д'Артаньян, держась с грацией и величавостью истого вельможи, повел рукой:

— Пустое, господин Ван дер… Не стоит извинений…

И побыстрее направился к двери, пока, не дай бог, обстановка не изменилась столь же волшебным образом, но в гораздо худшую сторону. Младший бальи, семеня и сгибаясь в поклоне, догнал его, зашел слева:

— Вы изволили уронить, ваша милость… — прям-таки пропел он, протягивая на ладони два утаенных золотых.

Д'Артаньян небрежно, двумя пальцами отвел его ладонь:

— Любезный, сыну великого короля не подобает держать в руках золото, валявшееся на полу… Оставьте себе.

И вышел на площадь перед ратушей. Неподалеку стоял Планше, улыбаясь во весь рот и держа в поводу двух лошадей, свою и д'Артаньяна, а рядом с ним, тоже при двух лошадях, стоял высокий пожилой человек, судя по одежде, слуга из богатого дома, седой, но крепкий на вид.

Рядом раздались уверенные шаги, и перед д'Артаньяном остановился незнакомый дворянин.

— Позвольте вас поблагодарить, сударь, — начал гасконец. — Не знаю, кто вы такой, но вы явились как раз вовремя… Как ваше имя?

— Анна, — послышался звонкий голос.

Рука в коричневой кожаной перчатке сдвинула шляпу на затылок. И д'Артаньян форменным образом остолбенел, словно персонаж из Библии, кажется, Плот.

Перед ним стояла очаровательная блондинка из Менга — в мужском костюме для верховой езды, со шпагой на перевязи, с заправленными под шляпу волосами. Большие голубые глаза, столько раз снившиеся гасконцу по ночам, смотрели лукаво и озабоченно.

— Это вы, миледи? — пробормотал он в совершеннейшей растерянности, тут же уступившей место несказанной радости. — Или ваш призрак?

— Я. Господин Арамис! — легонько топнула она ногой. — Долго вы еще будете таращиться на меня с глупейшей улыбкой? Немедленно в седло! В этом городе для нас всех становится чересчур жарко…

Подавая пример, она вставила ногу в стремя и уверенно взмыла в седло, повернула коня так резко, что короткий испанский плащ взметнулся за спиной, как пламя. С трудом опомнившись, д'Артаньян вскочил на своего английского жеребца и пустил его размашистой рысью, торопясь за девушкой. Слуги поскакали следом.

В переулке неожиданно промелькнула знакомая фигура Атоса с маячившим за его плечом унылым Гримо. Как ни хотелось д'Артаньяну вновь скрестить шпагу с мушкетером, он смирил себя — момент был самый неподходящий. Они успели лишь встретиться взглядами — и горячий жеребчик пронес гасконца мимо. Пожалуй, в Зюдердаме для него и в самом деле становилось жарковато, так и припекало под ногами…

Он догнал Анну, и их кони пошли голова в голову по набережной очередного канала. Душа д'Артаньяна была переполнена разнообразнейшими чувствами, в которых он от растерянности не пытался разобраться вовсе, но если все же попытаться выразить одной-единственной фразой переживания, терзавшие впечатлительную душу молодого гасконца, то сводились они к нехитрой, в общем, истине — он был на седьмом небе, и душа его пела…

Как он ни вглядывался, не мог различить ничего, кроме нежной щеки и розовых губ — низко надвинутая шляпа скрывала все остальное.

— Нахлобучьте шляпу пониже, — распорядилась Анна, не поворачивая головы. — Вас могут узнать, а это совершенно ни к чему.

— Там, в переулке, был Атос, он-то меня определенно узнал…

— Ну, это не так уж страшно, — откликнулась она после короткого раздумья. — Главное, они все еще не поняли, что вы и «Арамис» — одно и то же лицо, а это дает нам неплохие шансы…

— Нам? — радостно переспросил д'Артаньян.

— Вот именно. Я возвращаюсь во Францию с вами… если вы не имеете ничего против моего общества.