Читаем без скачивания Полярная гвоздика - Евгений Коковин

Коковин Евгений

Полярная гвоздика

ЕВГЕНИЙ КОКОВИН

ПОЛЯРНАЯ ГВОЗДИКА

Повесть-путешествие

Живут на нашем Севере Сказки и Легенды, смелые и героические, затейливые и мечтательные, светлые и улыбчивые. Великое множество их, сестриц-волшебниц. Весело и вольготно живут они в теремах резных-узорчатых, в простых крестьянских избах и на сценах сельских клубов, на рыбацких станах, в чумах и на базах оседлости пастухов-оленеводов. И владеют Сказки и Легенды на Севере огромными землями. От древнего города Великого Устюга раскинулись их владения по могучей и раздольной Северной Двине, по медвежьим берегам Беломорья, по неохватным ягельным1 просторам ненецкой тундры до самого Камня-Урала и по далеким заполярным островам до хмурого и сурового батюшки Груманта-Шпицбергена. Много-много сказок и легенд, былин и сказаний на Севере, но никто не знает их больше, чем старый Степан Егорович Поморцев.

1. К ДАЛЕКОМУ ОСТРОВУ

Большой океанский теплоход отправлялся в рейс - к далекому заполярному острову. Палуба теплохода была заполнена пассажирами, а причал - провожающими. Те и другие перекликались, о чем-то напоминали друг другу. Слышались напутствия и пожелания счастливого плавания. Царило то пестрое, веселое, а иногда и чуточку в чем-то тревожное оживление, какое обычно бывает при отплытии большого пассажирского корабля. Старший штурман и боцман были уже на своих местах, на баке - носовой части палубы. Оставались последние минуты прощания с городом. Одним из последних на борт теплохода неторопливо поднялся маленький, но плечистый, бородатый и гривастый старик, похожий на колдуна-лесовика. А еще он чем-то напоминал старого-престарого седого моржа. За плечи старика, словно цирковая обезьянка, цеплялся тощий парусиновый мешок с карманами, обшитыми полосками коричневой кожи. В одной руке пассажир держал старый черный плащ-дождевик, в другой - такую же старую черную шляпу. Хотя старик и походил на колдуна, его никто не испугался, даже маленькие дети, которые были и на теплоходе, и на причале. Наоборот, многие пассажиры старику обрадовались. С теплохода его приветствовали. А молодой капитан судна даже сошел с мостика встречать нового пассажира. В этом большом портовом городе Степан Егорович был старожилом, и все жители хорошо его знали. Да, этого колдуна звали просто - Степан Егорович Поморцев. И был он известен всей стране своими сказками - веселыми, хитроватыми, причудливыми и чуточку растрепанными. Необыкновенные его сказки пронзительно пахли хвоей сосен и елок, растущих на высоких береговых сопках Беломорья. Они искрились кристалликами торосистых полярных льдов. И наполнялись северным шумом - криками белой совы и разбойной чайки-бургомистра, посвистом пуночки, недовольным ревом его заполярного величества белого медведя и завыванием бесноватой и мстительной пурги - хад. А потом в сказке вдруг наступала не то мирная, не то коварная и гибельная тишина штилевого холодного океана и вековечной мерзлоты. Когда-то в давние времена Степан Егорович плавал матросом на больших пароходах, повидал многие дальние чужеземные страны и еще до Октябрьской революции несколько лет жил среди ненцев на заполярном острове Новом, куда сейчас уходил теплоход. Тогда Поморцев был не только моряком, он был художником, полюбив цветные карандаши, краски и глину для лепки еще в детские годы. А в юности он был не только моряком и художником, но и членом революционного кружка в своей морской слободе. Впервые Степан Егорович приехал на остров Новый задолго до революции, скрываясь от жандармов. Знакомый капитан парохода, шедшего в Заполярье, спрятал молодого революционера в своей каюте еще накануне отхода. Сюда жандармы без особого прокурорского указания входить не имели права. Они могли осмотреть трюмы, побывать в кубриках команды, даже заглянуть в пассажирские каюты. Но капитанский мостик и капитанская каюта были местами запретными. Поморцев в том рейсе появился на палубе, когда пароход уже полным ходом шел по Белому морю, держа курс в Ледовитый океан, к острову Новому, и никаких жандармов на судне, конечно, уже не было. Да, это было очень давно, задолго до Октябрьской революции. Тогда и были первые встречи молодого революционера и художника Степана Поморцева с ненцами-островитянами. Тогда он впервые услышал от старых ненцев чудесную легенду об отважном вожде тундровиков Ваули Ненянге, о волшебном цветке полярной гвоздике и о стреле восстания, до сих пор разыскиваемой неуемными одиночками охотниками. Два года прозимовал тогда Поморцев на острове. Он охотился на моржей, тюленей, песцов и записывал от поморов зверобоев и от жителей Заполярья ненцев - затейливые сказки, волшебные легенды и протяжные северные песни. Ненцы любили сказочника, доброго русского человека Поморцева и называли его Тохолкода. Юре, Нинека, что по-русски означает: Учитель, Друг, Старший брат. Он был желанным гостем во всех чумах. Старики ненцы считали за честь посидеть и потолковать с ученым русским у костра, попить чаю, которого у Поморцева всегда было вдоволь. Еще трижды приезжал Поморцев на остров до революции и дважды - после того, как на острове образовался Совет. Все островитяне - от древних стариков до чумазых малышей - были знакомыми и друзьями художника. Он путешествовал по берегам и по тундре - на оленях, на собачьих упряжках и пешком. Он рисовал карандашом и красками тундру, зимой заснеженную, а летом наряженную в неяркое разноцветье ягеля, морошечника, мелкой незабудки, лютика, камнеломки и полярного мака. Он рисовал море, бухты, узкие речушки и высотки, быстрые оленьи упряжки и величественных лебедей на воде и в полете. Ненцы шли к нему за добрым словом и советом, за восьминкой чаю и зарядом пороха и дроби. И никогда они не знали отказа, не слышали от своего друга-юре дурного слова. Таков он был, этот русский человек, умный сказочник-колдун и художник. Маленькая пассажирка Наташа Лазарева, дочь старшего механика теплохода, стояла на палубе у борта. Начались летние каникулы, и проводить их Наташа будет не в городе, не в пионерском лагере, а на заполярном острове. Раньше Наташа часто бывала на судне у отца, много раз провожала его в далекие рейсы, но в море, в Заполярье, девочка отправлялась впервые. Был конец июня. В гости к Лазаревым с юга приезжала тетя, сестра Наташиной матери. Уезжая домой, в Крым, она настойчиво звала племянницу на время каникул к себе в гости. Мать тоже уговаривала Наташу поехать с тетей к Черному морю. Но Наташа, к всеобщему удивлению, наотрез отказалась. Она давно мечтала пойти с отцом в рейс. Она давно хотела побывать в Заполярье, на острове Новый. А сманивал ее туда своими рассказами старинный отцовский друг, метеоролог Алексей Кириллович Осипов. Он многие годы зимовал на острове. Приезжая на Большую землю в отпуск или в командировку, дядя Алеша всегда останавливался у Лазаревых. Мать не хотела отпускать Наташу в Заполярье даже и с отцом: "Ведь там же льды, дикий холод! Ведь там погибли Седов, Русанов, Брусилов, Амундсен!.." Что поделаешь? Мама есть мама! Мама боялась, мама не отпускала, а Наташа настаивала: "Поеду с папой, и никуда больше!" Отец, Петр Иванович, посмеивался над мамой и, обращаясь к дочери, шутливо напевал: "У тебя такой характер, что с тобою не шути! Поехали, доченька! Тебя там ждут! Дядя Алеша ждет, и Илюшка Валей ждет. Хороший мальчишка. Он на острове и родился. А на будущий год мы Илюшку к нам в гости пригласим!" И поездка Наташи была решена. Сейчас Наташа с нетерпением ожидала отплытия теплохода. Матери на причале уже не было. Она ушла раньше отхода, чтобы проводить на железнодорожный вокзал тетю, которая уезжала домой в этот же день. Девочка была в новеньком, настоящем спортивном костюме. Голубой, с белыми каемками на высоком воротнике и на рукавах, костюм был чуточку великоват, но ведь Наташа еще должна была расти. А главное, костюм настоящий, спортивного общества "Водник". И не было этих несносных туфель, а были отличные кеды. В таких кедах можно будет хорошо ходить и по песку и по тундровым болотам. У Наташи две толстенькие косы, заплетенные тоже голубыми лентами. Наташа одно время подумывала: а неплохо бы освободиться от длинных волос, остричься под мальчишку, но мать воспротивилась, и отец поддержал маму. Какая же это девочка, какая это школьница без кос? А глаза у Наташи тоже голубые, глаза северянки. Это хорошо. Вот только нос чуть-чуть вздернут. Но Наташа мирится с этим хотя бы потому, что у отца тоже такой нос, широковатый, и от этого лицо его всегда кажется веселым и добрым. Словом, у Наташи все такое же, как у отца: глаза, и нос, и волосы. И, конечно, такой же характер, о котором мама говорит: "Упрямый. Настойчивый. Беспокойный. Вообще, какой-то такой..." А Наташа считает, что характер у нее обыкновенный и главное - отцовский. Но у папы боевые заслуги. Во время войны он служил на торпедном катере, отличился в боевых действиях против гитлеровцев и награжден двумя боевыми орденами. А совсем недавно за отличную работу на теплоходе, на котором плыла Наташа, папа получил орден Ленина. Что ж, Наташа тоже когда-нибудь отличится, совершит что-нибудь особенное. На теплоходе Наташе уже давно все было знакомо. Она бывала и на капитанском мостике, и в машинном отделении и даже, к ужасу мамы, спускалась в трюмы. Появление сказочника обрадовало и Наташу. Она знала его и часто встречала на улицах своего города. А однажды старый сказочник и художник даже приходил к ним в школу и рассказывал ребятам свои забавные и веселые сказки и чудесные легенды. Когда теплоход отошел от причала, Наташа побежала в каюту, чтобы сообщить отцу о сказочнике. Но Петра Ивановича в каюте не было. При отходе старший механик находился в машинном отделении. Наташа снова поднялась на палубу и увидела Поморцева, окруженного пассажирами. Он что-то рассказывал. Наташа подошла и прислушалась.