Читаем без скачивания Венецианское завещание - Анна Князева

Анна Князева

Венецианское завещание

Привычный график аэропорта был безнадежно разрушен многочасовой задержкой чартерного рейса.

В зале второго этажа, где ожидали вылета не меньше трех сотен российских туристов, все вдруг разладилось и стало непредсказуемым.

Утомленные пассажиры бродили в поисках свободных кресел, а желающие поесть находили в буфете лишь замороженные полуфабрикаты и в лучшем случае могли рассчитывать только на чашку хорошего итальянского капучино.

Несколько человек в униформе прошли через зал к запасному выходу. Среди пассажиров пронесся слух, будто сработала пожарная сигнализация, и это пустячное происшествие подогрело и без того накаленную обстановку.

– Внимание, говорит флай-стюард авиакомпании Бестлайн. Чартерный рейс Римини – Москва задерживается. О времени вылета будет сообщено дополнительно.

Шум голосов затих, потом дружное многоголосие с новой силой взметнулось вверх и раскатилось по всему залу ожидания.

Пассажиры, покинувшие зону беспошлинной торговли, вновь возвращались туда.

В воздухе возникло и нарастало ощущение тревожного праздника. Отовсюду слышался звон бутылок. В кафе с грохотом сдвигали столы и тащили стулья. В буфете спешно готовили бутерброды…

Дайнека сидела в пластиковом кресле. Съезжая по скользкому сиденью вниз, она то и дело заталкивала себя обратно. В голове еще не уложились события последних дней. Того, что она пережила за эти дни, хватило бы на целую жизнь…

Глава 1

Ее больше нет…

Эта история началась в самом конце зимы, по-московски слякотной и сырой. Ночь выдалась бессонной, за окном моросил дождь. Сквозь стекло был виден фонарь в сверкающем нимбе капель.

Пригревшись под одеялом, Дайнека размышляла о счастье и переменчивости судьбы, о суете и тщетности устремлений. О многом, не подозревая, что скоро все это покажется ей чистейшим вздором.

В пять утра в дверь позвонил отец.

Они мчались по безлюдным улицам навстречу городскому рассвету. Дайнека думала о том, что еще недавно они так же ехали в Брянск. В багажном отделении джипа лежала посуда, стулья и другие нужные для новоселья вещи.

Тогда баба Лиза возвращалась в дом, который когда-то принадлежал ее родителям и откуда в сорок первом, сразу после начала войны, их семья уехала в эвакуацию в Сибирь. Там она и осталась жить.

Два месяца назад бабушка сообщила, что возвращается в Брянск. Отец напрасно уговаривал ее дождаться весны. Казалось, Елизавета Петровна спешит завершить что-то очень важное в своей жизни.

В ее бывшем доме проживал друг детства, юрист, Станислав Казимирович Мачульский. «Пан Стани́слав», так называла его баба Лиза, уступил ей правую половину дома за весьма скромные деньги.

Пустые комнаты казались заброшенными. Это особенно тронуло бабушку. Она гладила стены рукой, припадала к дверным косякам и с радостью повторяла:

– Я вернулась домой…

В первый же день Дайнека предложила залезть на чердак. Она знала, что перед эвакуацией бабушка спрятала там свою любимую куклу. Но Елизавета Петровна остановила ее.

– Не сейчас, – сказала она. – Мне теперь так хорошо. Не все сразу. Приедешь на каникулы – вместе найдем.

Машина подъехала к деревянному дому с решетчатым палисадником. На крыльце курил высокий старик. Затянувшись в последний раз, он выкинул сигарету и спустился вниз.

– Наконец-то приехали… Такое горе…

Дайнека приникла к пану Стани́славу. Потом подошел отец, и они отправились в дом.

В сенях толпились незнакомые люди. Дайнека не видела ни одного лица, она застыла на пороге комнаты, где стоял гроб с телом бабушки. Вячеслав Алексеевич прошел дальше и сел в изголовье.

За спиной Дайнеки раздался шепот:

– Сын приехал… Он еще не знает? Ему не сказали?..

– Прикуси язык, балаболка… – оборвал женщину пан Стани́слав.

Дайнека насторожилась.

– Иди сюда, – раздался голос отца.

Она зашла в комнату и села рядом.

– Попрощайся с бабушкой.

Вячеслав Алексеевич обнял дочь, и она снова заплакала. Спустя какое-то время пан Стани́слав сказал:

– Пора…

– Так скоро? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– И так задержали…

– Прошу, дайте мне еще пять минут.

Вячеслав Алексеевич исступленно смотрел в лицо матери. Дайнека тоже подняла взгляд.

То, что она увидела, вызвало у нее нервный озноб.

Из комнаты, где продолжались поминки, доносились приглушенные голоса и вежливый звон посуды.

Вячеслав Алексеевич сидел у кухонного окна, Дайнека стояла рядом, прислонившись к стене. На ней было узкое черное платье. При том, что выглядела она худенькой, от лица веяло свежестью. Короткие темные волосы приглажены без затей. Резко очерченные, чуть полноватые губы сдержанно сжаты, отчего в уголках залегли скорбные складки.

Пан Стани́слав говорил тихо, будто сам для себя:

– В тот день я поехал к сыну. Они с женой уехали в санаторий, а мне поручили присматривать за квартирой. Через три дня вернулся, чтобы навестить Лизу… Она умерла во сне. Врачи говорят – сердце. – Пан Стани́слав закашлялся и продолжил виноватым тоном: – У нее не осталось здесь знакомых, Лиза редко выходила на улицу. «Я слишком долго не была дома», – сказала она как-то. И я хорошо ее понимаю… вернее, понимал, – поправился он. – Наверное, вы не знаете, незадолго до смерти Лизу увезли в больницу… сердечная недостаточность.

– Почему вы не сообщили мне? – Вячеслав Алексеевич закрыл глаза, стараясь подавить подступившие слезы.

– Ты же знаешь свою мать. Она запретила. Так вот… через два дня Лиза позвонила и попросила ее забрать. Она очень хотела домой.

– Вы исполнили ее просьбу?

– Я не мог отказать ей. Когда Лиза вернулась, она заметила, что в доме кто-то побывал. Я тогда не поверил. Она и раньше рассказывала, что слышит по ночам какие-то звуки. Однажды ей почудилось, будто по чердаку кто-то ходит. – Он горестно покачал головой. – Но я не поверил.

– Вы или ваши близкие ничего странного не замечали? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– После того, как уехал внук, кроме меня, в доме остался только кот. Я много времени провожу на работе. В это трудно поверить, ведь мне уже семьдесят пять. Пока есть возможность, стараюсь помогать детям. Сам знаешь, какие заработки в провинции…

– Простите, – прервал его Вячеслав Алексеевич. – Мы остановились на том, что в отсутствие матери кто-то побывал в доме. У нее что-то пропало?

– В том-то и дело – ничего. – Пан Стани́слав достал из кармана пачку сигарет. – У тебя не найдется огонька? – спросил он у Вячеслава Алексеевича и, когда тот покачал головой, сунул сигареты обратно.

– Вы заявили в полицию?

– И не говори мне об этих… – Старик выпрямил спину. – Пся крев! Знаешь, о чем они спросили? Часто ли твоя мать прикладывалась к бутылке! И это о Лизоньке… Пся крев!!

– Значит – нет. – Вячеслав Алексеевич посмотрел в окно. – Моя мать не была выжившей из ума старухой. И если она сказала, что здесь кто-то побывал, значит, это правда.

– Мне больно думать о том, что Лиза три дня лежала мертвая, одна в этом холодном доме…

Не сдержавшись, старик всхлипнул. Вячеслав Алексеевич встал и положил руки на его поникшие плечи.

– Пся крев… – Пан Стани́слав вытер ладонью слезы. – Иди, Слава, к столу, помяни Лизоньку, я приду позже.

Отец вышел из кухни, Дайнека осталась со стариком.

– Знаю, тяжело. Посиди… – сказал он. – Бабушка очень любила тебя.

– Я тоже ее любила.

– Месяц назад она составила завещание. Свою половину дома оставила тебе. Не забывай ее…

– Не забуду.

– Лизоньке было здесь хорошо. Жаль, что недолго. – Старик вспомнил. – Я должен отдать тебе ее документы.

– Какие документы?

– Семейный архив. Вернее, часть архива. По просьбе твоей бабушки документы хранились в моем сейфе. Вчера я принес их из нотариальной конторы.

– Все еще там работаете?

– Буду работать, пока ходят ноги.

В кухню вернулся отец:

– Все разошлись. Осталась только соседка, она вымоет посуду и принесет ключи. Станислав Казимирович, я благодарен вам за все, если бы вы сообщили мне раньше…

– Не стоит благодарностей, Слава. Времени было в обрез, к тому же это – мой долг.

Мачульский тяжело поднялся со стула. Темный костюм подчеркивал врожденное благородство осанки. Он совершенно выпадал из кухонного антуража. Породистый профиль, аккуратно подстриженные седые волосы…

Взглянув в лицо старика, Дайнека вдруг поняла, что он с трудом стоит на ногах.

Пан Стани́слав покачнулся, медленно опустился на стул и начал заваливаться на бок. Он удивленно повел глазами, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

Дайнека бросилась к нему.