Читаем без скачивания Жених-незнакомец - Дженнифер Хейворд

Дженнифер Хейворд

Жених-незнакомец

Глава 1

Богатство и роскошь легендарного Золотого берега Лонг-Айленда напоминало о ярких скандальных историях из жизни потомственной денежной аристократии, увековеченных в американской художественной литературе. Представители влиятельных династий, основанных во времена промышленной революции, построили вдоль обрывистого северного побережья один за другим величественные особняки с садами, которые в пышности не уступали европейским.

Эти потомки европейцев стремились перещеголять друг друга. Каждый хотел, чтобы его жилище было выдающимся. Но, как и в случае со многими другими символами того времени, на сегодняшний день сохранилась лишь малая часть этих грандиозных особняков. Даже вилла Джованни Ди Сионе, владельца огромной судоходной компании, построенная в конце XVIII века в качестве дома для летнего отдыха и развлечения клиентов и финансистов, подверглась серьезной реставрации.

Подъезжая на своем «ягуаре» к дому Ди Сионе, Нейт Брансуик при виде этой показной роскоши, как обычно, подумал с ироничной усмешкой, что в этих краях в воздухе витает запах денег. Будучи владельцем крупной международной компании, занимающейся куплей-продажей недвижимости, он мог бы несколько раз купить весь Золотой берег, и все равно не чувствовал бы себя здесь своим.

Это был тяжелый урок. Он на собственном опыте узнал, что никакие деньги в мире не способны исцелить старые раны. Что в высших кругах нью-йоркского общества новоявленный богач всегда будет считаться чужаком, презренным выскочкой. Браки между представителями потомственной аристократии и нуворишами, конечно, случаются, но подобные союзы имеют в элитарных кругах более низкий статус, нежели союзы между потомками богатых знатных родов.

«Не стремись стать частью нашего мира. Для тебя там нет и никогда не будет места» – эту истину он мог бы добавить к десяти заповедям.

Нейт с визгом тормозов остановил «ягуар» перед виллой своего дедушки. Величественный фасад дома блестел в лучах вечернего солнца. Яркий свет отражался от изящных арок и многоуровневой крыши.

Он немного посидел в машине, чувствуя странную внутреннюю пустоту. Обычно это место вызывало в его душе ураган сложных эмоций, но сегодня словно высшая небесная сила, управляющая шахматной игрой под названием «жизнь», проникла в его грудь и вырвала сердце.

Его дедушка умирал от лейкемии. В последнее время Нейт много ездил по миру, занимаясь расширением своей деловой империи, и ему было некогда навестить своего наставника, человека, который был для него как отец.

Когда сводная сестра Наталья сообщила Нейту во время своей художественной выставки, что дедушкина болезнь вернулась, и на этот раз он не сможет ему помочь, став донором костного мозга, Нейт застыл на месте, как громом пораженный. Очевидно, даже всемогущий Джованни Ди Сионе не может дважды убежать от смерти.

Волна эмоций, захлестнувшая его во время короткой поездки от Манхэттена до Золотого берега, грозилась потопить остатки его самообладания, которым он всегда гордился. Стиснув зубы, Нейт усилием воли загнал эмоции вглубь себя. Он ни за что не позволит себе проявить слабость. Тем более здесь.

Спустив на асфальт свои длинные ноги, Нейт поморщился оттого, что его мышцы затекли после езды в автомобиле с низкой подвеской. Едва он поднялся по широкой лестнице, ведущей к массивной входной двери, как из нее вышла Альма, которая вот уже много лет работала у Ди Сионе экономкой.

– Здравствуй, Нейт, – поприветствовала его Альма, пропуская внутрь. – Синьор Джованни греется на солнышке на задней веранде. Он ждет тебя с нетерпением.

Нейта охватило чувство вины. Ему следовало проводить больше времени с дедушкой, а не думать так же, как все остальные, что Джованни неуязвим.

Обменявшись любезностями с Альмой, он направился в заднюю часть виллы. Стук его шагов по блестящему мраморному полу отзывался эхом в стенах огромного холла. Впервые он попал в этот дом, когда ему было восемнадцать лет. Его сводный брат Алекс разыскал его, когда Джованни тяжело заболел. Оказалось, что Нейт единственный из всех внуков Ди Сионе подошел в качестве донора костного мозга для своего дедушки. Что только он мог спасти жизнь человеку, которого никогда не видел.

Перед его внутренним взором нарисовался образ его шести сводных братьев и сестер, сидящих на каменной лестнице с чугунными перилами. Он помнил, как они смотрели на него с любопытством, когда Алекс провел его мимо них в гостиную, чтобы представить его Джованни.

Дедушка взял их к себе после того, как Бенито, отец Нейта, и его жена Анна погибли в автокатастрофе, причиной которой было злоупотребление Бенито алкоголем. Безусловно, это была трагедия, но восемнадцатилетний Нейт помнил лишь чувство горечи и одиночества, которые испытал, увидев, в какой роскоши жили все эти годы его сводные братья и сестры, в то время как он и его мать еле сводили концы с концами. Будучи незаконнорожденным сыном Бенито Ди Сионе, он никогда не знал своих родственников со стороны отца.

«Все это уже дело прошлое», – мысленно сказал себе Нейт, выходя на веранду, с которой открывались великолепные виды пролива Лонг-Айленд-Саунд. Он вытеснил из всеобщей памяти историю своего прошлого, заменив ее историей большого успеха, которую никто не мог игнорировать. Даже аристократы, которые относились к нему с пренебрежением.

Дедушка Джованни сидел в деревянном кресле с высокой спинкой, подставив лицо лучам заходящего солнца. Словно почувствовав приближение Нейта, он повернулся, и его черты расплылись в широкой улыбке.

– Здравствуй, Натаниель. Я уже начал думать, что Манхэттен поглотил тебя полностью.

Обойдя кресло, Нейт встал перед человеком, который так много для него значил. Он заметил, что Джованни выглядит еще более изможденным и хрупким, чем во время их предыдущей встречи, и к горлу его подкатился комок. Во время своего прошлого визита он еще не знал, что дедушкина болезнь вернулась. Теперь благодаря Наталье он был в курсе.

Джованни поднялся и заключил его в объятия. Из-за болезни и химиотерапии его кожа приобрела землистый оттенок, а когда-то сильное мускулистое тело теперь больше походило на скелет. Сердце Нейта болезненно сжалось. Чувства, которые он испытывал к членам семьи Ди Сионе, были сложными и противоречивыми, однако он во всем равнялся на Джованни – благородного человека, добившегося всего в жизни своими собственными силами. Бенито, непутевый сын Джованни, ему в подметки не годился.

В годы становления Нейта, когда он, раздираемый гневом, запросто мог сбиться с истинного пути, дедушка оказывал ему поддержку и давал мудрые советы. Он показал ему на собственном примере, каким человеком можно стать, если много трудиться и четко следовать своей цели, а не идти на поводу у своих страстей.

– Неужели больше ничего нельзя сделать? – спросил Нейт, посмотрев на изможденное лицо дедушки. – Доктора уверены, что еще одна пересадка костного мозга не поможет?

Кивнув, Джованни сжал его плечо:

– В прошлый раз они, несмотря на мой возраст, сделали мне пересадку только из-за моего богатства и влияния. Сейчас ни мои деньги, ни связи мне уже не помогут. Мое время пришло, Натаниель. Я получил от жизни больше, чем можно мечтать, и уйду со спокойной душой.

Дедушка опустился в свое кресло и велел Нейту сесть. Тот занял место напротив и отказался от напитков, которые принесла появившаяся в дверях горничная.

– Ты слишком много работаешь, Натаниель. Жизнь дается человеку для того, чтобы жить. Кто будет рядом с тобой, когда заработаешь так много денег, что не сможешь их потратить?

Нейт уже достиг этого этапа. Для него работа и успех были биологической потребностью, проявлением инстинкта выживания. Разве он мог остановиться, когда на горизонте всякий раз возникала возможность заключить выгодную сделку?

– Ты же знаешь, что я не из тех, кто женится.

– Я сейчас говорю не об отсутствии в твоей жизни постоянной женщины, – ответил Джованни, – хотя если бы она у тебя была, это явно пошло бы тебе на пользу. Я говорю о твоем трудоголизме. О том, что ты проводишь так много времени в своем личном самолете, что не замечаешь, как меняются времена года. Ты так увлечен зарабатыванием денег, что без внимания остается то, что имеет первостепенную важность.

Нейт поднял бровь:

– И что же это?

– Семья. Корни. – Дедушка нахмурился. – Твой кочевой образ жизни, твоя неспособность осесть на одном месте не принесет тебе счастья.

– Мне всего тридцать пять, – возразил Нейт. – А ты точно такой же трудоголик, как и я, Джованни. Это наша с тобой преобладающая черта. Это то, что заложено в нас природой, и нам никуда от этого не деться.

Глаза дедушки Джованни потемнели.

– Трудоголизм, доведенный до крайности, становится пороком. Потратив всю свою жизнь на развитие «Ди Сионе шиппинг», я подвел твоего отца, а следовательно, и тебя.