Читаем без скачивания Мина - Владимир Романовский

Романовский Владимир

Мина

Владимир Романовский

МИНА

Рассказ

Ранним июльским утром из последнего подъезда шестнадцатиэтажного дома вышел с двумя светлыми пластиковыми мешками Дмитрий Петрович Осокин. Один из них, почище, предназначался для сбора пищевых продуктов, второй, с налетом серой пыли, - для изделий промышленности.

Несмотря на свои семьдесят пять лет, худобу и сутулость, двигался он довольно проворно. На ногах его деловито поскрипывали полустертые, бурые, как глина, башмаки. Легкий ветерок приятно обдувал лицо, разгоняя остатки сонливости, ласково шевелил на голове редкие седые пряди. Полы короткой, неопределенного цвета куртки и спортивные шаровары раздувались, как паруса.

Он вытащил из кустов припрятанную палку с вбитым на конце гвоздиком и не спеша направился к площадке для мусорных контейнеров. Всю свою рабочую амуницию и другие нужные вещи он в разное время добыл именно с помощью этого нехитрого устройства.

А вещи и предметы попадались порой самые неожиданные. Весной он выловил вполне приличное демисезонное пальто для своей супруги Екатерины Ильиничны, потом слегка поржавевшие три кастрюли, которые она отчистила и продала соседке для дачи. Однажды ему попался батон сервелата, покрытый, как позолотой, желто-зеленой плесенью; он оттер его, сунул дома в свой древний холодильник, прыгающий и гремящий, будто железная бочка, и потом дней десять подряд баловал себя колбасными бутербродами. Екатерина Ильинична колбас не употребляла: страдала желчным пузырем и диабетом. Но диетические продукты и свежие овощи в мусорных контейнерах, как правило, отсутствовали, и их приходилось покупать на рынке. Вынужденная эта роскошь за две недели опустошала их месячный бюджет, состоящий из двух пенсий.

Сам Дмитрий Петрович втайне считал, что настоящую болезнь ни одно лекарство не возьмет, и, кроме "чекушки", никаких медикаментов не признавал, да и стоила она теперь дешевле таблеток и овощей.

Низина за московской кольцевой дорогой была подернута белесым туманом, над темным лесом вставала нежно-розовая заря. Полюбовавшись восходом солнца, Осокин не спеша продолжал путь.

Вокруг не было ни души, Привстав на поребрик у контейнерной площадки и стараясь держаться с подветренной стороны (от заполненных отходами контейнеров довольно гадко попахивало), он принялся методично обследовать их содержимое.

Большинство контейнеров оказались полупустыми, а то, что в них было, никакого практического интереса не представляло. Даже по отходам становилось ясно, что жизнь идет куда-то не туда.

Он обследовал уже три контейнера, но ничего путного не попалось.

В четвертом, полупустом контейнере гвоздь на конце палки скрежетнул по металлу. Никак опять кастрюля, оживился Дмитрий Петрович и, встав на носки, заглянул внутрь. Он ловко вывернул предмет из груды бумаг и от удивления встряхнул седой головой и зажмурил глаза. Вспомнились молодость, их саперный батальон, разминировавший польские тропы и дороги, горы вот таких же плоских и круглых, с тарелку в диаметре, металлических коробок на обочинах... Он отдернул палку и открыл глаза: сомнений не было, перед ним тускло поблескивала зеленоватыми боками новенькая противопехотная мина. Сколько похожих игрушек он перетаскал в свое время...

Он оглянулся: двор и прилегающие проезды были пустынны, только на кольцевой тяжело гудели редкие грузовики. Оставлять здесь мину он не собирался: нельзя, вдруг взорвется от случайного удара. Заявить в милицию и поднимать панику тоже не хотелось: начнутся допросы, где, да как, да почему, да не видел ли он кого, наладят слежку за контейнерами, и прощай тогда дополнительный источник существования. А главное, не хотел он её отдавать, этот хоть и опасный, но все же привет из далекой саперной молодости. Если обращаться с ней умеючи, ничего не случится, таскают же люди за пазухой ядовитых змей, а в хозяйстве в такое время любая вещь, даже мина, могла пригодиться.

Через несколько минут он уже входил с новым своим приобретением обратно в квартиру. Из кухни доносился запах тушеной капусты и постного масла.

- Ну как? - спросила Екатерина Ильинична, выглянув из-за двери. Была она пониже ростом, полнее его и не так подвижна.

Он потоптался в прихожей, раздумывая, говорить ли ей о находке, потом решил, что надо сообщить: она тоже была фронтовичкой, в саперном батальоне они когда-то и познакомились.

- Все хуже и хуже... Но кое-что выудил. Он стянул куртку и туфли и прошел на кухню. Она помолчала, осторожно помешивая на сковороде шипящую капусту, потом повернулась к нему:

- А что выудил-то?

- Мину.

- Какую мину?

- Противопехотную, - он присел за стол.

- Зачем она тебе? - буднично, без удивления спросила Екатерина Ильинична, словно речь шла о старом утюге или кастрюле.

- Продам, может.

- Кому она нужна-то, - вздохнула жена.

- Посмотришь? - спросил он.

- На что?

- На мину.

- Что я, мин не видала, что ли?

После завтрака Дмитрий Петрович решил вздремнуть, но мысли о мине не давали покоя. Наконец он поднялся:

- Кать, я пойду пройдусь немного. В голове гудит.

- Купи заодно молока. Возьми деньги, там, в столе.

Через час он вернулся с пакетом молока. У их двери топтался какой-то парень, здоровый, высокий и кудрявый, с черным дипломатом в руке.

- Тебе кого? - спросил Дмитрий Петрович.

- Осокина.

- Ну проходи, - погасив удивление, Дмитрий Петрович открыл ключом дверь и пропустил парня в квартиру.

Из их единственной комнаты выглянула Екатерина Ильинична, поздоровалась и смерила парня спокойным взглядом.

- Вы извините за ранний визит, боялся, что вы уйдете... Я к вам по делу.

- Проходите в комнату, - пригласила Екатерина Ильинична. Парень сел за накрытый белой скатертью стол и огляделся. В просторной комнате, кроме этого стола, старой диван-кровати, четырех рассохшихся скрипучих стульев и допотопного телевизора, стоящего на таком же стуле, ничего не было.

- Я представляю фирму "Старт", мы занимаемся недвижимостью... значительным тоном начал он и обвел Осокиных ясными глазами. Они выжидающе молчали, и парень продолжал: - У вас сколько метров комната?

- Двадцать, - безо всякой заинтересованности ответил Дмитрий Петрович.

- А кухня?

- Метров десять, наверно, - Дмитрий Петрович взглянул на Екатерину Ильиничну, та подтверждающе кивнула.

- Мы могли бы обменять вашу квартиру на меньшую, с комнатой около пятнадцати метров и кухней метров в пять, а разницу вы получили бы в твердой валюте.

- Как это? - спросил Дмитрий Петрович.

- Если разница окажется, например, в десять квадратных метров, вы в результате обмена получите компенсацию в восемь тысяч долларов. Это большие деньги. Ну зачем вам такая большая комната? А деньги ведь наверняка нужны...

- Нужны, конечно, но мы как-нибудь уж перебьемся, - вздохнул Дмитрий Петрович. Жена его согласно кивнула.

- Купите дом в деревне, на свежем воздухе... - продолжал парень.

- Привыкли мы к этому... несвежему. А на свежем воздухе теперь уже и дышать не хочется, - Дмитрий Петрович снова вздохнул.

- Да поймите, вы получите несколько тысяч долларов! - воскликнул парень.

- Зачем нам столько? - Дмитрий Петрович пожал плечами.

- Вы владеете недвижимостью, а она может и должна приносить доход, горячо заговорил парень. - Положите деньги в банк...

- Так мы, ребята, - перебил его Дмитрий Петрович, - сами уже стали недвижимостью. Куда нам двигаться и на что? Вы уж не обижайтесь и извините, - он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Парень хмыкнул, покачал головой и удалился. Проводив его, Дмитрий Петрович вернулся в комнату.

- Ну как бок-то? - спросил он.

- Ноет, да ничего... Как-нибудь, - она вздохнула.

- Кать, дай пару рублей.

- Зачем они тебе?

- Куплю пакет, пластмассовый...

- Пакет? Зачем?

- Надо. Думаю мину в банк продать, - вдруг сказал Дмитрий Петрович. Предложение парня натолкнуло его на новую идею, которую он и решил обдумать.

- Не купят. Зачем она банкирам? - удивилась Екатерина Ильинична.

- Мало ли зачем... Пригодится. Они вон все гребут. Возьмут и мину, он наклонился под диван, вытянул мину и осторожно задвинул её обратно.

- Смотри, рванет, - Екатерина Ильинична потерла ладонью правый бок, ноющая боль не давала покоя.

- Не рванет, я её в тряпку заверну и понесу в руках, потом в пакете торчком поставлю.

- Помнишь, в сорок пятом один тоже все упражнялся, только кишки и остались.

- Дак он под мухой был, сравнила тоже, и мина была противотанковая, возразил Дмитрий Петрович.

- Ну смотри... - Она вздохнула. - Набери мне горячей воды в бутыль, грелку приложу да прилягу.

- Все ноет? - спросил он.

- Тянет... Ничего, отлежусь. Ты осторожней там. Ключи не забудь. И оденься поприличней, а то и в банк не пустят. А я полежу.

Дмитрий Петрович достал из встроенного шкафа единственный свой костюм, серый, в полоску, купленный лет пятнадцать назад, белую рубашку и черные ботинки. Не торопясь оделся, выпустил на пиджак ворот рубашки и тщательно причесался. Потом протер тряпкой мину и, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, завернул её в старое полотенце.