Читаем без скачивания Кинжал Клеопатры - Кэрол Лоуренс

Кэрол Лоуренс

Кинжал Клеопатры

Посвящается Кайли Айзек – самой потрясающей племяннице, остроумной и удивительно одаренной молодой девушке

Вы ждали, вы всегда ждете – молчаливые и прекрасные посланники.

Уолт Уитмен «Бруклинский паром»

Carole Lawrence

Cleopatra’s Dagger

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Text copyright © 2022 by Carole Bugge

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

© Белякова А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Пролог

Нью-Йорк, 1880 год

Ох, они мягкие, такие мягкие… и такие красивые – упругие, как капли дождя, их тела округлые, а кожа белая, как фарфор.

Но он знал, что они были сущим злом – Иезавель, Саломея и Далила, каждая из них. Они привлекали мужчин сладостным пением сирен, заманивая их в ловушку порочными способами: либо утаивали от путников свои намерения, либо позволяли им вкусить райского блаженства, убаюкивая своих жертв до забвения, пока не становилось слишком поздно. Они были подобны паукам, а мужчины были всего лишь несчастными насекомыми, тщетно пытающимися выбраться из их сладкой, липкой паутины. Их красота была самым коварным оружием в арсенале ловушек, предназначенных для заманивая в сети и контролирования податливой добычи.

Он задумчиво поглаживал белоснежный мех Клео – его любимой кошки персидской породы, пока смотрел в окно на туманный вечер позднего лета. Она замурлыкала и потянулась от его прикосновения, выгнув свой гибкий позвоночник и задрожав от удовольствия.

– Ах, Клео, – сказал он, – ты ведь никогда не предашь меня, правда?

Она посмотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами, дергая кончиком хвоста.

Небо снаружи потемнело, когда над городским пейзажем проплыло густое серое облако. Порыв ветра расшевелил листья на дереве, стоящем рядом с окном; те затрепетали, а затем замерли. Они напоминали ему муху, попавшую в паутину, из последних сил сопротивляющуюся неминуемой судьбе. Сделав глубокий вдох, он почувствовал, как воздух проникает в легкие, наполняя его тело энергией. Он поклялся никогда не оказываться на месте этих мух – ни в роли жертвы, ни в роли объекта охоты.

Вместо этого он станет охотником.

Глава 1

Элизабет ван ден Брук выбежала из своего многоквартирного дома, расположенного на 18-й Ист-стрит, в такой спешке, что успела пробежать целый квартал, прежде чем тяжелая входная дверь закрылась за ней. Было почти восемь часов, и она вновь проспала. Прошло меньше недели с тех пор, как она поселилась в Стайвесанте, отчего почти каждую ночь не спала, распаковывая и раскладывая вещи. Девушке повезло, что ей удалось снять комнату в этом здании – первом в своем роде в Нью-Йорке. Его построили десять лет назад, в 1870 году, и он стал первым в городе жилым комплексом во французском стиле, который ранее состоял только из многоквартирных домов и таунхаусов. У района Стайвесант была отличная репутация, поэтому заботящаяся о своем статусе мать Элизабет потянула за определенные ниточки, чтобы снять для нее там квартиру.

Порыв ветра подхватил шляпу Элизабет и едва не сорвал ее с головы. Свободной рукой она прижала ее обратно, другой сжимая свой драгоценный портфель. Мама всегда упрекала ее за то, что она использовала мало шпилек для прически на своих каштановых волосах. Те были густыми, грубыми и с непослушными кудрями, с которыми часто было трудно справиться. На этот раз она с грустью поняла, что мама была права. Придерживая шляпу на голове, она неуклюже побежала, повернув на Ирвинг Плейс ко входу железнодорожной станции на Третьей авеню, с которой доберется на поезде до работы в издательстве «Нью-Йорк геральд».

Будучи единственной женщиной-репортером газеты, Элизабет отчаянно хотела произвести хорошее впечатление. Подходя ко входу железнодорожной станции, она на секунду задумалась о том, чтобы вызвать кеб, но пришла к выводу, что в это время даже самые быстрые лошади, вероятней всего, будут двигаться медленно. А трамваи, как известно, часто застревали в пробке. Нет, подумала она, пусть поезд шумный, грязный и вонючий, но ей лучше воспользоваться транспортом высоко над землей в печально известный час пик.

На 14-й улице уже кипела жизнь. В этот час город был наполнен движением. Пешеходы боролись с кебами, повозками, каретами и гужевыми трамваями, проходящими по западно-восточному маршруту. Маленькие мальчики с неподдельной смелостью бросались прямо перед встречными машинами, пока их матери выкрикивали слова предостережения своим безрассудным отпрыскам. Собаки лаяли. Лошади скакали рысью. Родители кричали на своих детей. Хорошо одетые бизнесмены вызывали кебы. Торговцы на тележках предлагали свой товар, используя множество лестных фраз. Городские власти неодобрительно относились к уличным торговцам из-за чрезмерного уровня шума в городе, поэтому они, как правило, собирались возле определенных железнодорожных станций и паромных портов. Станция на 14-й улице была золотой жилой для продавцов, поскольку в час пик через нее проходили тысячи потенциальных клиентов. Продавцы устриц соревновались за внимание прохожих с торговцами старья, кукурузы и другими торгашами.

– Устри-т-цы! Дорогуша, попробуй свежие устри-т-цы!

– Ветошь, шмотки, старые тряпки! Старье! Старое тряпье! Любо-о-е тряпье на ваш выбор!

Тонкий женский голос перебивал более низкие мужские голоса:

– Горячая кукуруза, горячая кукуруза, такая горячая! Только что достали из кипящего котла!

Девочка с чумазым лицом, продававшая кукурузу, была юной – слишком юной, подумала Элизабет. Ей было не больше десяти лет. Несмотря на то что Элизабет опаздывала, она вложила в грязную руку девочки монету в пять центов. Откинув в сторону прядь запутанных волос, ребенок в замешательстве уставился на нее.

– Две кукурузы стоят один цент, мисс.

– Я возьму одну.

– Но, мисс…

– Сдачу оставь себе.

Глаза девочки округлились от удивления, когда она протянула Элизабет початок жареной кукурузы в мохнатом зеленом колосе.

– Спасибо, – произнесла Элизабет. Она знала, что лучше не