Читаем без скачивания «Если», 2010 № 04 - Журнал «Если»

«Если», 2010, № 4

Федор Березин

Часовые периметра

Иллюстрация Виктора Базанова

Корабль завершил торможение и завис. Он тормозил долго, тормозил экстренно, перегрузка зашкаливала за пятьдесят «g». Экипаж спал, точнее, не просыпался. Да и сном это тоже назвать было нельзя: практически это была полная остановка жизненных функций, пусть и временная. А вот теперь, после маневра, их требовалось разбудить. Первым в списке значился капитан. Он вышел из комы и задышал за час до пробуждения основного звена.

— Где мы? — спросил Гровер. — Это не система Кадуцея.

— Мы не добрались, — доложил Ртутник, электронный страж корабля. — На пути возникло препятствие, пришлось тормозить.

— Возникло? — переспросил капитан.

— Выявилось, — сделал поправку Ртутник.

— Почему ты принял решение самостоятельно? — Гровер говорил сдержанно, но кровь прилила к лицу, а кулаки сжались: срыв полета дальностью в световые столетия — это не шутка.

— Даже ускоренная, с риском, реанимация занимает шесть-семь часов. Плюс — после принятия решения — почти столько же уходит на погружение в анабиоз. «Ефремов» не успел бы затормозить и погиб. Предположительно погиб, — снова поправился Ртутник.

— Что за препятствие? — спросил Гровер, он все еще кипел.

— Точно не выяснено. Вернее, чем ближе, тем запутаннее. В момент принятия решения объект представлялся погибшей звездой.

— Сверхновая?

— Нет, последствия.

— «Черная дыра»?

— Да.

— Господи, — выдохнул Гровер. — А как же ее оболочка? Мы прошли на бешеной скорости… Мы все должны были… Или…

— Радиационного потока не было, командир. И сброшенной звездной оболочки не было тоже. Посмотрите данные.

— Разве коллапс такого типа существует? — бессмысленно, скорее не у робота, а у себя, спросил капитан.

— Пока неизвестен.

— Ладно, — прервал диспут с машиной человек. — Пусть «черная дыра». Почему, Ртутник, ты принял решение тормозить? Разве нельзя было обойти?

— Существовал риск не обойти, капитан.

— Что ты мелешь? «Черная дыра» — объект компактный, даже меньше пульсара.

— Эта не такая, Гровер. Есть рассогласование данных, однако по самым худшим… Диаметр где-то в световой год.

— Черт, — высказался капитан. Он уже с бешеной скоростью просматривал на виртуальном экране файлы и записи. — Но ведь даже при таком диаметре имелся шанс обойти. Разве нет?

— Только шанс, командир, — скорбно отметил Ртутник. — Во-первых, мы бы все равно отклонились от цели. Это даже во-вторых. А во-первых, приливные силы могли разорвать «Ивана Ефремова».

— Решение с натяжкой, Ртутник, — констатировал капитан голосом более металлизированным, чем у машины. — К тому же, по первичным данным, техника оценивала объект как в десять раз более компактный. Так?

— Так, капитан, — согласился электронный мозг. — Однако моя осторожность оказалась к месту, разве нет?

— Будите весь экипаж, Ртутник! — распорядился командир, прерывая дискуссию.

— Ясно, что он принял решение, исходя не только из безопасности, — сказал физик. — Огибание препятствия даже по большой, с огромным запасом безопасности, дуге все равно не привело бы к такой потере топлива, как сейчас.

— Мозг руководствовался другим? — уточнил капитан.

— Кстати, наша комната отсечена от него…

— Ты о прослушивании? — усмехнулся кибернетик. — Выкинь из головы. Мы не можем убрать доступ Ртутника окончательно. Но твой страх, Ремо, исходит из извечной боязни машинного бунта. Уймись.

— Уймись, — скривился физик. — Он уже принял не самое рациональное решение, хотя по своей машинной природе, как я понимаю, должен был как раз принять наирациональнейшее. Черт знает, что от него еще ожидать.

— Наш электронный мозг временно отсечен от кают-компании, — сообщил капитан. — Но кто еще хочет что-нибудь добавить?

— Если он принял не самое рациональное решение, — раздражающе вяло высказался кибернетик, — то, следовательно, он руководствовался какими-то другими критериями, не только безопасностью корабля. Правильно я понимаю, капитан?

— Я тоже так подумал, Содан, — кивнул Гровер.

— Какие решения, кроме безопасности, могут стать приоритетными? — спросил биолог.

— Ясно какие, — пожал плечами капитан. — Те же, что погнали нас, точнее человечество, к звездам.

— Дальние задачи иногда более важны, чем текущие, да? — переспросил биолог.

— Естественно, Олдрин. Какая задача может стать более актуальной, чем исследование системы Кадуцея?

— Разум? — догадался биолог.

— Значит, надо допустить, что я ни черта не знаю о своей работе, — констатировал кибернетик. — Моя машина, оказывается, — машина, попросту ведущая звездолет из пункта А в пункт Б, — может принимать решения, исходя из неких философских доктрин.

— Ртутник, реанимация ноль! — громко скомандовал капитан.

— Слушаю, командир, — отозвалась машина.

— Ты знаешь, о чем мы сейчас говорили?

— По вашему распоряжению я не подслушивал, но запись ведется непрерывно, так что я могу…

— Не надо, Ртутник. Скажи, только ли соображениями безопасности ты руководствовался для принятия решения на срочную остановку?

— Только ими, командир. Хотя…

— Что, Ртутник?

— Я… я не знаю, Гровер.

— Понятно. Блокируйся покуда. Ртутник, реанимация единица! — распорядился капитан. — Всем все понятно?

— Он имеет подпрограмму приоритета, не доступную на уровне его логического блока и блока общения с командой, — пояснил кибернетик.

— Я не об этом, Содан, — отмахнулся Гровер. — Ремо, скажи как физик, какова вероятность существования такого объекта. Ты ведь ознакомился с данными, насколько я понимаю.

— Вы насчет того, искусственный ли он? То есть может ли существовать «черная дыра» с такими характеристиками? Откуда мне знать, капитан Гровер? Мы слишком мало знаем о «дырах». Слишком мало. В сущности — ничего. Когда-то и первые «пульсары» приняли за чужие передатчики. Думаю, торможение даже для изучения такого уникума стоило потери системы Кадуцея.

— Понятно. Он на стороне машины, учти, Содан, — усмехнулся капитан.

— Короче, все при деле, — вздохнул Олдрин. — Кибернетик прокололся и теперь занят по уши, физик угодил в рай, химик, наверное, тоже пристроится. Один я тут буду не при делах. Зачем я летел, командир?

— Я думаю, до самоубийств на базе потери целеполагания у нас не дойдет? — капитан развеселился не на шутку. — Итак, решение понятно. Будем изучать аномалию. Кстати, господин физик, вы обратили внимание на скорость «дыры»?

— Еще бы! Она аномальна. Идет поперек Галактики.

— Капитан Гровер! — внезапно самореанимировалась машина. — Тревога!

— Что там, Ртутник? — тут же спросил капитан.

— Обнаружены быстро движущиеся объекты. Траектория меняется. Вероятность их движения именно к нам более девяноста процентов.

— Вам не кажется, что это слишком быстро? — спросил командир.

— Скорость движения приблизительно одна двадцатая световой, — тут же подсказала машина.

— Я не тебя спрашиваю, Ртутник, — оборвал командир.

— Я понял, Гровер, — кивнул физик. — Вы по поводу их появления?

— Вот именно, Ремо. Учитывая объем пространства, окружающего этот объект (солнечные системы тонут тут тысячами), они слишком быстро нашли нас. Не находите это подозрительным? Представьте, сколько постов наблюдения потребуется, чтобы встречать гостей со всех возможных направлений.

— Объяснение проще, и оно само напрашивается, командир.

— Они следили за нами, да?

— Верно, — кивнул физик.

— Как давно?

— Всполох наших «тормозных» виден на десятки парсеков. С учетом предела распространения информации, разумеется.

— Понятно. Странно, что они еще на подходе, а не возле нас.

— Мы не знаем их цели, командир.

— Вот именно, — задумчиво ретранслировал Гровер. — Ртутник! — вызвал он. — Как там Паронаут?

— Все еще не выведен из комы, Гровер. Машины делают все возможное.

— Понятно, — все так же задумчиво проговорил командир. — Мы лишились химика еще до главных событий. Ртутник!

— Да, командир.

— Реанимация единица!

— Кибернетик, слышите меня? — обратился Гровер в пространство, ибо специалист находился в другой части корабля.

— Так точно, командир!

— Не паясничайте, Содан. Сделайте, пожалуйста, вот что. Уничтожьте все данные о координатах Земли.

— Вообще все, Гровер? Включая те, что в поле Ртутника?

— Да, все, Содан. И действуйте побыстрее. Причем…

— Стереть информацию?