Читаем без скачивания Толстая книга авторских былин от тёть Инн - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

Инна Фидянина

Толстая книга авторских былин от тёть Инн

Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше всё же на князя ехать, руками махать и брехать: "Один я на свете воин!"

Я и не спорю…

Емеля еси на небеси

Было дело,

лежал на печи Емеля,

а что делать теперя

он не знал.

Ходил, в кулак собирал

свои прошлогодние мысли:

— В доме чисто,

хата побелена

не чужая, Емелина!

И на селе дивились:

— На Емелю б мы матерились,

да не за что, вроде.

Был Емеля уродом,

а теперячи Емельян!

Глянь, мож во дворе бурьян?

Мы во двор к Емеле заглядывали,

бурьян да репей выглядывали,

но ни крапивы, ни чертополоха,

лишь капуста да репа с горохом!

Но что же это такое?

— Дело есть непростое

у меня до тебя, Емельян,

сооруди-ка мне эроплан! —

царь-батька пристал к детине

и план той махины вынул.

Долго тёр ус Емеля

и промолвил: «Дай токо время

да наёмных работников кучу

и самый быстрый получишь

ты, царь-батюшка, аэроплан!»

— Хороший у тебя план!

Но Емеля, он не дурак,

чтобы думу думать за так,

поэтому речь зашла о целковых.

— Ну ты кумекать здоровый! —

лоб почесал царь-батька. —

А не легче тебя сослать-ка?

И выслал Емелю в Сибирь.

Эх, после поговорим!

А в Сибири народец дружный:

топориком самых ненужных

и закопать ближе к речке,

чтоб поалкать сердечней.

Вот в тако душевно село

Емелю на печке несло.

А там его уже ждали:

строганину строгали

да колья вбивали в землю,

чтоб ссыльный не бегал

далече отсюда,

царь кумекал покуда.

Встретили с плясками, хороводами,

заговорами и обводами

по осиновому кругу:

— Да кто ж его знает, паскуду?

Емеля ж не удивлялся,

лежал на печи, ухмылялся

и знал ведь, собака,

что хошь не хошь, будет драка!

А как ему карму почистили,

так за стол посадили и выпили,

а затем закусили слегка:

вкусна свиная кишка

набитая кровушкой!

Повёл Емельянушка бровушкой

стукнул в грудь кулаком

и повёл разговоры о том,

как он был повелителем щуки,

а селяне его, то бишь, слуги.

Не понравилось это сибирякам,

хвастуна напоили в хлам

и с суровыми кулаками:

— Дни коротать будешь с нами!

Дальше всё пошло по накатанному:

больше всех доставалось невиноватому.

А Емеля устроился писарем:

сидел и описывал

свою жизнь приключений полную,

и сдавал их в школу церковную,

там их слегка подправляли

и за свои выдавали.

Вот такие людишки таёжные:

и не то чтобы сильно сложные,

а в массе своей хамоваты.

Мол, климат злой, не виноваты!

* * *

А тем временем царь пригорюнился,

над планом своим задумался:

— Не построить мне эроплан!

И пошто я Емелю сослал?

Но верстать его гордыня мешала,

да и царские сказки читала

вся Рассея, купцы да бояре,

которые щедро клали

золотые червонцы в казну.

— Я, царь, тебе подмогу! —

сказал звездочёт Аристарх. —

Вот жили бы мы впотьмах,

да оракулы народились,

а народившись влюбились

в звёздные эти силы,

и судьба за судьбой красивой

натальной картой легла.

Ты сам знаешь где у меня?

Царь-батюшка уже знал:

и звездочёта сослал

на далёки сибирские руды

выспрашивать у Гертруды

направление местных комет

да передать Емельяну привет.

Ну, сибирь не была бы зла,

ежели б ни пригрела даже козла!

А нашего звездочёта

обожали там и без счёта.

Бесконечное количество раз:

— Аристархушка, с крыши слазь,

золотишечко мы намыли,

барыши сосчитай нам, милый!

И звездочёт наш слазил,

кряхтел, считал. И вдруг сглазил

все полезные ископаемые:

перечисляли ему по названиям

облагаемые оброком камни —

золото, платина, сланцы…

Аристарха в итоге сослали

к Емеле на печь: ведь знали —

полезно ссыльным быть вместе.

Им приглядели в невесты

бабу Ягу с подружкой,

так нужно.

Но Яга быть смерду женой отказывалась.

И у ведьмы, подруги её, не складывались

отношения с звездочётом:

то бишь, орден почётный

на бабьей груди, как седло,

к земле тянуло оно.

* * *

И придумали ссыльные братья

над царём продолжать насмехаться,

а сибирь так и вовсе покинуть:

— Ну, смогём ароплан тот осилить?

Заказали кузнецу скелет машины,

тот кивнул и молот вынул.

А двигатель паровой

делал местный мастеровой.

Бабы крылья шили,

новосёлов материли:

— Шоб вы не вернулись обратно,

хватит в тайге разврату

и без ваших наук мудрёных!

Но Емеля, он опалённый.

А звездочёт Аристарх

и вовсе в Иисусах Христах

не разбирался,

он на небо глядел, не сдавался!

Поэтому наша дружина

села в конструкцию, двинула

не куда-нибудь, а на Луну:

там воля вольнее! Угу.

На Луну они долго летели,

а прилетев, обомлели:

там безоблачно, серо и сухо,

в кратере спит Плакса-скука,

а рядом летают Печали:

— Вы бабу Ягу не встречали?

Смутились наши герои:

— Баба Яга в загоне,

пыхтит в таёжной заимке,

числится в мамках у Инки,

её сватали даже к Емеле,

но он ноги унёс еле-еле!

А зачем вам баба Яга?

— Да как-то сдохла здесь она

и призвала Степного духа,

он ей шептал чего-то в ухо,

а потом унёс отсюда на Землю.

Вот и мы бы хотели ейну

судьбу развесёлу такую.

— Печали, вас не пойму я,

дык, вроде у нас аппарат,

вас завсегда буду рад

доставить в родную Рассею,

седлайте сюда скорее! —

зареготал Емельян.

Печали за словом в карман

не полезли,

на аэроплан залезли.

И вот рулевой звездочёт

Печалей на Землю прёт.

* * *

А на земле без них было грустно:

в огородах весёлая брюква

и на ярмарках смех да пляски,

а в руках у детей раскраски.

Вот такое большое горе:

плескайся себе на море

и не жди беды ниоткуда,

Печалей несёт покуда

нелюбимый людьми Емеля.

Вот и теперя

потеря грядёт за потерей?

А, впрочем, сиди и жди!

— Царь, в небо сине гляди! —

кричал ему писарь Яшка.

Но за тучкой не флаг-разукрашка,

а аэроплан летит:

Емеля на нём сидит,

звездочёт Аристарх и бабы.

— Не, это не бабы, а жабы! —

царь-батюшка сжался в комок. —

Никак