Читаем без скачивания Завещание Петра - Велиханов Никита

Никита Велиханов

Завещание Петра

Часть первая

Глава 1

Бритва Большакова

Москва. 29 марта 1999 года. 20.52.

Противник держался осторожно, не спешил приближаться, делая обманные движения, выбирая подходящий момент для атаки. Нож он держал в левой руке, близко к корпусу, не давая Борисову возможности выбить его неожиданным ударом. Каждый раз, имитируя подготовку к выпаду, он намечал движение левой, но ни разу не развил его. Положение ножа наводило на мысль, что противник использует его только как отвлекающий фактор, надеясь на свой удар правой. У него очень хороший удар правой. Если он хотя бы раз дотянется до головы Борисова, тот может считать себя выключенным, а учитывая наличие ножа, убитым. А дотянуться он может. В принципе. Руки длинные, да и сам детина росточка гвардейского — 191 сантиметр. Но он знал, что Борисов ожидает удара правой. Нож в левой руке мог оказаться ловушкой —мелькнёт, наконец, таившаяся так долго возле корпуса противника левая, и легкий, но очень неприятный удар под ребра будет означать, что майор ФСБ Юрий Николаевич Борисов убит.

Нужно было отобрать нож. Отвечая на действия противника экономичными, короткими и порой почти незаметными движениями, Борисов поворачивался, удерживая его в поле зрения, иногда отодвигался, а иногда, наоборот, приближался на провоцирующее расстояние. Майор был очень опасен в ближнем бою, и поймать его на приём пока не удавалось. Майор — среднего роста, крепкий, кряжистый, немолодой мужчина, с изрядной проседью в волосах — держался прямо, развернувшись к противнику всем корпусом. Руку в боевой стойке —чаще левосторонней —держал низко, словно указывая на что-то на полу. В его лице, обычно излучавшем спокойствие, во время поединка читалась решительность, готовность к мгновенному действию, а ещё какая-то подавляющая противника мрачность.

Отступая от традиций многих боевых искусств, майор очень редко смотрел противнику в глаза. Хотя в принципе смотрел в лицо. Когда-то отец дал ему совет: «В разговоре с человеком смотри ему в рот, а не в глаза. Ты узнаешь всё, что хочешь узнать, и не выдашь ничего, о чем не хочешь проговориться». Отец-чекист прожил трудную жизнь, и его советам можно было верить. Борисов распространил это правило на спортивные поединки, да и неспортивных в его жизни было достаточно. Мышцы рта и шеи выдавали нервное напряжение, предупреждали о готовящемся движении. С годами майор — а он уже много лет оставался майором — научился даже чувствовать, какое это будет движение.

Противник перенес вес тела на левую ногу, и по какому-то признаку — губы ли сжались на вдохе, а может, ещё какая-то деталь, подмеченная майором подсознательно, но промелькнувшая слишком быстро для сознания, — Борисов понял, что следующая атака не будет демонстрацией.

Подшаг правой ногой, затем полный шаг левой с глубоким выпадом вооруженной рукой вперёд — нож был бы уже в животе у Борисова, не уйди тот с линии атаки. Удар справа —блок левой... Нет, это противник ожидал, что будет блок. Борисов просто отклонился, сберегая силы. Через секунду, отвечая на очередной выпад утратившего осторожность Ларькина, он показал, для чего приберегал энергию. Почти одновременно с движением вооруженной руки вперед он легко —на посторонний взгляд, слишком легко для своей комплекции — оттолкнулся от земли, совершая полный поворот в воздухе вначале верхней, а затем нижней частью корпуса. Левая нога его, которая к началу прыжка не несла почти на себе веса, раскрутившись, ребром стопы коснулась запястья капитана. Парализующий мышцы болевой шок и инерция удара прошедшей по спирали ноги Борисова были слишком сильны даже для могучей руки Ларькина, и деревянный нож вылетел из его кисти. В прыжке майор наклонил корпус влево, и удар пришелся по диагонали. Нож не улетел далеко. Но тратить секунду на то, чтобы его поднять — майор находился, уже где-то за левым плечом, —Ларькин не стал. Подстраховывая голову руками, он мягко, словно превратившись на мгновение в какую-то шарообразную конструкцию, совершил кувырок вперед и вправо. Ушел он от Борисова технично и вовремя, но нож утратил. По договоренности, это означало победу майора —очередную победу в учебном бою с капитаном Виталием Ларькиным.

Виталий слегка поклонился —ритуальный «рэй» —и приблизился к майору, на ходу поправляя дзюдоистское кимоно. Их тренировочные бои включали элементы разных боевых искусств, но японские составляли всё-таки основу.

— Я всю дорогу ждал чего-нибудь из айкидо, — смущенно признавая свое очередное поражение, Ларькин был всё же рад случаю польстить своему непосредственному начальнику. Того было за что уважать. — Кеку-шин- кай вы, шеф, давненько не показывали.

— Из всех искусств для нас важнейшим является сумо, — шутливо ответил тот. —Ты мне подарил такую возможность. И вообще напрасно так часто нападал. В обороне дольше продержался бы.

—Летай иль ползай —конец известен. А потом, оборона, говорят, это самый худший способ защиты.

Они поотрабатывали ещё немного броски. Каждый из них готов был в роли атакующего использовать малейшую неточность в проведении приёма, но капитан редко ошибался, едва ли один раз в серии из шестнадцати упражнений, а майор за полтора года совместных тренировок на памяти Ларькина не ошибся ни разу. Сегодняшний вечер не был исключением. Они закончили занятие как раз вовремя. Ворчливая уборщица, встретившаяся им на лестнице по пути в душ, уже поднималась в зал с ведром и шваброй — разгонять припозднившихся офицеров госбезопасности.

Подразделение, в котором они оба служили, было создано во время очередной реорганизации внутренних структур службы госбезопасности в 1998 году и состояло всего из четырех человек: руководителя группы майора Борисова, его заместителя капитана Ларькина, старшего лейтенанта Большакова и прапорщика Ахмерова. Называлось свежеиспеченное подразделение Группа по Расследованию Аномальных Ситуаций. Название это до сих пор казалось майору Борисову гадким. Он прекрасно помнил тот морозный январский день, когда ему приказано было явиться на Лубянку за новым назначением. Начальник отдела, невысокий широкоплечий генерал- майор Яковлев, ознакомил Борисова с заданием и с общей обстановкой. «Если раньше сбором, анализом и расследованием нестандартных ситуаций, связанных с необычными свойствами человеческой психики, явлениями природы... находящимися за пределами той сферы, которая изучена отечественной и мировой наукой, мы занимались... по мере их возникновения, привлекая специалистов Академии наук, несистематично, силами не всегда достаточно компетентных собственных сотрудников... — Голос генерала звучал почти торжественно, но фраза получалась непривычно длинной для него. Обычно он ставил задачу спокойно и по-деловому, не тратя лишних слов. Помолчав, он закончил свою мысль немного неожиданно: — ...то теперь мы не можем позволить себе неоправданной траты средств, столь необходимых для обеспечения государственной безопасности. —Отдохнув и переведя дух, генерал продолжал: Но это не значит, что данное направление будет закрыто. Мы должны сохранить свои позиции за счет высокого профессионализма сотрудников и осознания ими важности выполняемой работы».

Борисов понимал только одно: его «задвигают» на такое направление, откуда только одна дорога — на пенсию, без повышения по службе. Да и черт бы с ним, с повышением. Он остается без настоящего дела, без самой Службы, ради которой он когда-то пошел работать в Контору. Вот ему и аукнулись его «разлития желчи», во время которых майор не щадил ни подчиненных, ни начальство. Кто назвал долговязого и нерадивого полковника Заикина «шлангом большой длины»? Да не счесть униженных и оскорбленных. Мало того, позволял себе, как ветеран империалистических войн, спорить с начальством по существу. А начальству, каким бы умным оно ни было... ему виднее. Вот так, как говорится, награда нашла героя. Боевой офицер отправляется на борьбу с полтергейстом.