Читаем без скачивания Суворов - Константин Симонов

Константин Симонов

СУВОРОВ

П. Антокольскому

1. ОПАЛА

Зима. Проспекты все впотьмах,То снег, то ростепель напала.Бьют барабаны. На домахРасклеены указы Павла.Их много этою зимой,—Один ещё не пожелтеет,Глядишь, другой уж сверху клеят:«Размер для шляп — вершок с осьмой,Впредь не носить каких попало,Впредь вальс в домах не танцовать,Впредь Машками, под страхом палок,Не сметь ни коз, ни кошек звать…»Перед дворцом помост сосновый,На невском ледяном ветру,Здесь второпях возводят новыйХолодный памятник Петру.Должно быть, в пику Фальконету,В нём будет все наоборот:В проекте памятника нетуРуки, протянутой вперёд,Ни змея, ни скалы отвесной,—Он грузно станет на плите,Казённый и тяжеловесный.Да, времена теперь не те,Чтоб царь, раздетый, необутый,Скакал в опор бог весть куда…Из всех петровских атрибутовВы палку взяли, господа;Ей освящённые уставыНейдут у вас из головы.Давно развеян дым Полтавы,Ещё далёк пожар Москвы,Ржавеют в арсеналах пушки,Зато сияют кивера…Пять лейб-гвардейцев на пирушкеРешили, что царя пора…Пора, а что — нам неизвестно.Но у Гостиного двораКинжал какой-то житель местныйКупил, промолвивши: «Пора…»Пора, а что — мы не дознались.Но есть донос, что до утраВ трактире, в нумере шептались,Всё повторяли: мол, пора…И в снег, и в хлябь, и в непогодуВозводят замок у Невы,Ещё в сырых подтёках своды,А уж крутом копают рвы.До света, обогнав зарю,Везут кирпич дорогой зимней —Такая спешка, словно ЗимнийСтал подозрителен царю.В вороньем гаме, в птичьем граеИ в неразборчивом «ура-а!»,То каркая, то замирая,К нему доносится: «Пор-р-а…»Он с детства помнит это слово.Он в страхе ищет до сих пор,Где тот гвардеец, тот актёрНа роль Григория Орлова?Как наперёд его узнать?И ночью, в поисках измены,Он сам выстукивает стеныИ шпагой тычет под кровать.И, съёжившись, поджав колена,Не в силах до утра уснуть,Решается попеременноТо всех сослать, то всех вернуть.Санкт-петербургской ночью серой.Пугая сторожей ночных,Осатанелые курьерыНесутся на перекладных;Их возвращают с полдороги,Переправляют имена:«Снять ордена, запечь в остроги»,«Вернуть. Простить. Дать ордена»И в эту ночь к Ямской заставеКурьер скакал во весь опор.Он, у ворот коней оставив,Вбежал на постоялый двор.Потребовал стакан спиртногоИ на закуску что-нибудь,И, нахлобучив шляпу, сноваГотов бы ехать в дальний путь.Но два проезжих офицера,Пока не улетел в карьер,Схватили за полу курьера:«К кому вы, господин курьер?» —«Да что вы, господа, как можно?!Язык казённый под замком.Но так и быть…» Он осторожно,Чуть слышно крикнул петухом…

Господский дом в селе КончанскомС обеда погружён во тьму.Везде лампадки, как в мещанскомДобропорядочном дому.Хозяин экономит свечи,Он скуповат по мелочам.Когда не спится, возле печиОн греться любит по ночам;Бывает, примостив лучину,В ночном шлафроке, босиком,Сев по-турецки на овчину,Играет в шашки с денщиком:«Опять ты, Прошка, пересилишь,Опять мне в дамках не бывать…» —«Тут нужен ум, Лексан Василич,Ведь это вам не воевать.Ну, проигрались, что за горе?Вам нынче в шашки не с руки,По нонешним годам в фавореТе, кто умеет в поддавки…»Суворов знает — Прошка сноваВсё то же скажет, что вчера.И всё ж готов он до утраСидеть и слушать слово в слово,Что Прошка скажет, как польстит.Нет, Прошка лестью не унижен;Его хозяин стар, обижен,На батюшку-царя сердит.При матушке ЕкатеринеОн на другой манер серчал:Прижмут ли, обойдут ли в чине,—Бывало, бегал да кричал.А нынче счёт забыл обидам.Сидит, молчит, не дует в ус.Но Прошку не обманешь видом,Он знает твой и нрав и вкус.Пусть для других умён да тонок,Пусть для других ты генерал,А с Прошкой в бабки ты играл,Для Прошки ты всю жизнь ребёнокОн знает, чем утешить кстати:То вдруг с три короба наврёт,То петь начнёт, то Павла татем,Курносым немцем назовёт.И, в Прохоре души не чая,Ты только для порядку, зря,Прикрикнешь, будто бы серчая.Чтоб он не смел так про царя;А сам уж шлёшь его к буфету,Пусть там пошарит по углам,Да принесёт графинчик к свету,Запить обиду пополам.Вот и сейчас — слыхать отсюда —Он отмыкает поставец,И тихо тренькает посуда,Как еле слышный бубенец…Но что за навожденье! ПрошкаУже давно пришёл с вином,А звон стеклянный за окномЕщё летит по зимним стёжкам.Ещё летит, и вдруг — к дверям,Так громко, словно бьют бокалы,И если б волю дать коням,Так тройка б в двери проскакала…Дверных запоров треск мгновенный,Шум раздвигаемых портьер,И в дверь полуторасаженныйВлезает, весь в снегу, курьер.Лампадки словно ветер сдул,Во всём дому дрожат стаканы,И сам Суворов, встав на стул,Целует в щёку великана.«Скакал? Коням намылил холки?Небось, война, коли за мной?Эй, Прошка! Дай мундир мне с полки,Готовь карету четвернёй!»Он наискось рванул пакет —Там был рескрипт о возвращенье,Не прошенное им прощенье,А про войну — и слова нет.«Эх вы, гоняете без толку,Напрасно будите людей!..Не надо, Прошка, лошадей,Мундир обратно спрячь на полку!А ты, курьер, моя душа,Не сетуй, что скакал задаром.Берёзовым кончанским паромПопарься в баньке не спеша;Поспишь, управишься с обедом,Пропустишь стопку и лети…Глядишь, по твоему путиИ я в субботу тронусь следом.А что сердито говорю,Ты не горюй. Не ты в ответе,Что б ни привёз курьер в пакете,За быстроту — благодарю».. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .В субботу, взяв с собой рескрипт,Суворов выехал в столицу.И вот полозьев мёрзлый скрип —И по бокам пошли стелитьсяПоля… поля. Через поляВесь день трусить своей дорогойИ к ночи, печку запаля,Заснуть в избе. А утром: трогай!Да не спеша. Чай, позван онНе для войны, не для похода…А коли так, то есть резонСослаться на болезнь, на годы,На что угодно. Подождут.На что ты им? У них в наградахНе тот, кто штурмом брал редут,А тот, кто мёрз на вахтпарадах.Уж не затем ли нам спешить,Чтоб в первый день, боясь доноса,Мундирчик с фалдочками сшитьИ прицепить, к сединам косу?Слуга покорный! Он глядитВ заиндевевшее окошко.В кибитке рядом с ним сидитЕго денщик и нянька — Прошка.«Эй, Прошка! Прошка!» — ПрошкаОн пахнет водкой и капустой.Опять напился! Стук копыт, —То столб, то крест, то снова пусто,Копыта месят снег и грязь,Возок то вниз, то вверх взлетает.Фельдмаршал, к стенке прислонясь,Плутарха медленно листает.

Он под военною трубойБыл вскормлен, вспоен и воспитан.И добрый барабанный бойНе раз в бою им был испытан.На неприступный ИзмаилВедя полки под вражьи клики,Он барабанный бой ценилПревыше всяческой музыки.Но то, что нынче над Невой,На барабан не походило,И день и ночь по мостовой,Как будто градом колотило,Сквозь снег, сквозь волн балтийских плескОднообразно, как машина,Воловьих шкур унылый трескИ прусских дудок писк мышиный.Фельдмаршал ждал в приёмном залеИ слушал барабанный стук.«И так всю жизнь?» — Ему сказали,Что так всю жизнь. Что от потугНа барабанах рвутся шкуры.В них снова лупят, починя.На потолках дрожат амуры,—Один упал третьего дня.Сильнее прежнего курнос,Царь в зал вбежал, заткнув за лацканЕщё не читанный донос.Фельдмаршал был весьма обласкан.Еще с порога спрошен: «Где жеНаш русский Цезарь?» Обольщён.И надо ж быть таким невежейИ грубым чудаком, как он,Чтобы, зевнув на комплименты,Перевести тотчас же речьНа контрэскарпы, ложементы,Засеки, флеши и картечь;Ворчать, что зря взамен атакНа смотры егерей гоняют,И долго шмыгать носом так,Как будто во дворце воняет.Здесь всё по-прусски, не по нём.Царь вышел вместе с ним на площадьТам рядом с Павловым конёмЕму была готова лошадь.И, вылетев во весь карьер,Поехали вдоль фронта рядом —Курносый прусский офицерС холодным оловянным взглядомИ с ним, бок-о-бок, старичок,Седой, нахохленный, сердитый,Одетый в лёгкий сюртучокИ в старый плащ, в боях пробитый.Нет, он не может отрицать —Войска отличный вид имели.Могли оружием бряцатьИ ноги поднимать умели.Не просто поднимать, а так,Что сбоку видишь ты — ей-богу! —Один шнурок, один башмак,Одну протянутую ногу.А косы, косы, а мундир,Крючки, шнурки, подтяжки, пряжки,А брюки, пригнанные к ляжкамТак, что нельзя попасть в сортир.Но это ничего. СолдатОбязан претерпеть лишенья.Мундирчик тоже тесноват —Неловко в нём ходить в сраженья.Зато красив! Вселяет страх!Тотчас запросят турки миру,Завидев полк в таких мундирах,В таких штанах и галунах.Но дальше было не до шуток.Полк за полком и снова полк —И все, как дерево, и жутокВид плоских шляп, кургузых пол.Нелепых кос. Да где ж Россия?Где настоящие полки,Подчас раздетые, босые,Полмира бравшие в штыки?Фанагорийцы, гренадеры,Суворовцы? Да вот они —Им дали прусские манерыИ непотребные штаны;Им гатчинцы даны в капралы,Их отучили воевать,Им старого их генералаПриказано не узнавать.Но сквозь их косы, букли, пудруОн сам их узнаёт. И — врешь! —Ещё придёт такое утро,Когда он станет вновь хорош.И, наплевав на все доносы,В походе в первый день войныРассыплет пудру, срежет косыИ перешить велит штаны.Он рысью тронул вдоль квадратаМолчавших войск. Но за спинойУже кричал ему штабной:«Велит вернуться император!» —«Скажи царю, что я не воленИсполнить то, что он велит.Скажи царю: Суворов болен,Мол, брюхо у него болит…»

На целый город разговору —Кого фельдмаршал посетил,Что нынче говорил Суворов,Над чем он давеча шутил.О шпагах вышло повеленье —Носить их, как у пруссаков,Ремень по самые колени,Эфес почти у башмаков;Она по пяткам била вечноИ с громом путалась у ног.Такого случая, конечно,Фельдмаршал упустить не мог.Намедни, отворив карету,Он вдруг застрял на полпути,Представясь, будто шпага этаВ карету не даёт взойти.Уж он со шпагой так и этакКарету обходил кругом,И в дверцу лез, и напоследок,Махнув рукой, пошёл пешком.Да где ж он сам? В дому ХвостоваЖивёт, молвою окружён;Держась обычая простого,С утра больную ногу онОденет в туфель крымский красный,А на здоровую — сапог,Камзол натянет канифасный,Чтоб не простыл пробитый бок.Напьётся вместе с Прошкой чаю,Газету спросит. У окна,Своим бездействием скучая,Сидит почти что дотемна.Весь день, сведённые в квадраты,По улице идут солдаты.У них то нос, то рот, то лобОт частого битья опухли.Их лакированные туфлиПо русской грязи шлёп да шлёп,Да что греха таить! Как прежде,Он жаждет славы, звёзд, крестовИ геральдических листов,И громких титлов. Он в надеждеЕще служить. И в час, когдаВ дому клевретов не бывает,Достав мундир, он иногдаЕго по форме одевает.Пока Суворов жив, покаНе гнёт он старые колена,Ещё надежда есть в полках,Что армия уйдёт из пленаГолштинских палок и затей,Что гатчинцев ещё удавят.И в гарнизонах ждут вестей,Что вновь Суворов службу правит.Просить пардону? Не дождутся.Зато он нынче попросилПустить домой. Мол, обойдутсяИ без него… Дождь моросил,С залива ветер креп под вечер,Кругом ни плошек, ни огней.Давно пора зажечь бы свечи,Да при свечах ещё тошней.

Взяв дозволенье на дорогу,Он утром выехал. КругомБой барабанов. Трогай, трогай!Вот дом с последним кабаком;Мелькают фалды, шляпы, шубы…Вот и шлагбаум промелькнул.Присвистнув, кучер вскинул чубомИ в поле круто завернул.Копыта месят снег и грязь;Возок то вниз, то вверх взлетает.Фельдмаршал, к стенке прислонясь,Плутарха медленно листает.

2. ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД