Читаем без скачивания Криминальная Россия. 90-е - Тимур Шалямов

Тимур Шалямов

Криминальная Россия. 90-е

Криминальная Россия. 90-е

Говорить буду об этом. Семь лет назад отошёл от дел, осел подальше от родной республики, вложил деньги, тихонько живу на прибыли с ренты и схожу с ума. Последние несколько месяцев пью не просыхая. Вспоминаю всю хуйню.

В общем, я рассказываю, вы не обращаете внимания. Это не для вас, это для меня.

Лето 1992–го. Я заканчиваю Горный техникум. На дворе полный пиздец. Мать работает в ГРП, контора ещё не на грани, но уже вот–вот. В воздухе запах безнаказанности, на улицах нищета. Из колонии № 30 откидывается Бек, старинный мой кореш ещё по школе.

На дворе конец августа, я и Мурза, приятель со двора и хороший дружбан, торчим у КПП и ждём, когда выйдет Бек. Радуемся, обнимаем пацана. В Абакане хорошая погода. Идём надираться в кабак возле ЖД вокзала.

Бек сильно изменился. Всё такой же мелкий, но теперь ещё более дёрганый. Он старше нас с Мурзой, но выглядит совсем пацаном. Тело в наколках, рубашка в клеточку, зубы уже начали гнить. Пьём пиво, Бек говорит о своём сроке.

Бек сел за нанесение тяжких телесных. На самом деле это была попытка грабежа, но Бека взяли ещё в процессе, так что, статья была по–проще.

Сидел парень тяжело. Когда его взяли, ему было шестнадцать. Два года на малолетке, потом на тридцатой колонии. Про малолетку он даже не стал особо рассказывать.

Показал первую наколку. Роза за колючкой на груди слева. На плечах ножи, черепа, решётки. На спине ветхая колокольня с крестом на крыше. На левом локтевом сгибе путина. Бек сознался, что ставился ханкой, пока сидел. Был подгон с вол его тусовке.

Солнце садится, пиво пьётся. Мы про свои дела рассказываем.

Мурза по происхождению чечен из Хасавьюрта. Родители его привезли в Хакасию ещё совсем пацаном. Батя геолого–разведчик по образованию. Мать – парикмахерша. Нормально устроились на новом месте. Без шика, но нормально. У мурзы младшая сестра, Ирина. Учится в школе. А сам он закончил Текстильный. Специальность – модельер. Серьёзно.

У меня отец остался в Красноярске, а мать получила вышку медицинскую и ухала от него в Черногорск работать. А отцу наплевать было. Он водилой работал на скорой. Не знал даже, что она беременной уехала.

Вот такая у нас была троица.

Побухали, сели на последний автобус до Черногорска, дошли до родного двора, распрощались.

Бек у матери отсел. Та работала на пищекомбинате. Я перебивался подработками, то грузчиком, то водилой, то цемент месил на стройке. В городе появились первые люди с деньгами, начал разрастаться коттеджный посёлок, ссаный Кедровник. Работа была.

А вот Мурза влетел. Искож шёл к тому, чтобы наебнуться со дня на день. Работы у него не было. Я его подхватил к себе на стройку частного дома для одного мутного мужика, который имел несколько торговых точек на новом рынке.

В октябре мы снова встретились с Беком.

Бек предложил нам заработать по–чёрному. Вынеси со склада пищика несколько ящиков с тортами.

Мы особо не рефлексировали, я попросил на день газик у соседа, "с блядями погонять". Ночью подъехали к складу, мать Бека нам открыла и пошла обратно в сторожку ебаться с охранником. Мы забили газик под завязку тортами и дали дёру. А на следующее утро мотались по Абакану и Минусинску, распродавая всё. Заработали не так много, но быстро. И вошли во вкус. Я прям дёснами почуял, что дальше цемент месить – тухляк.

Короче, через неделю мы уже начали пробивать, как вынести склад на монтажках. Мужик, который владел складом, одну половину сдавал строителям, вторую половину продуктовому магазину. И ещё был закуток, в котором он сам ночевал.

Между двумя половинами склада был небольшой заборчик. Кусок магазина примыкал к одноэтажному зданию. Мы с Беком залезли по дереву на крышу этого здания, пока Мурза ждал на батиной тачке со стороны ворот.

Спрыгиваем, Бек идёт прямиком к закутку, где хозяин спит. Пинком открывает дверь, достаёт из кармана свинцовую болванку и начинает хуярить мужика ею по голове. Я охуел. За несколько секунд Бек раскроил ему череп в кашу. Потом пояснил, что из–за этого мужика он в своё время и сел.

Охуевать дальше некогда было. Похватали упаковки со сникерсами–баунти, с жвачками, несколько ящиков "Кутузова" и "Дагестанского". За этим и шли, вроде. Открыли ворота, загрузили Мурзу, погнали на гараж к Беку. Разгрузились, выхватили пару бутылок "Кутузова" и пошли по домам. Попутно нажрались. Мурзе мы с беком ничего ро мужика не рассказали. Хотя и скрывать особо смысла не было. Уже через пару дней вся округа говорила о покойнике. Но общественная молва решила, что его укокошил владелец строительной фирмы. Мол, хотел у него склад отжать.

Нас никто не искал особо. Коньяк мы за неделю распродали, пару бутылок вылакали сами.

А потом была зима.

В декабре меня решил прокидать на бабки тот мужик, у которого я на стройке коттеджа летом вкалывал. Сам он был хакасом. И другим хакасам, которые работали на стройке, он заплатил. А остальным не заплатил. Просто сказал, нет денег. Идите в милицию, доказывайте, что я вообще вас знаю.

Короче, я предложил Беку и Мурзе обнести его, когда повезёт выручу с рынка.

Пасли до двадцатых чисел. Пробивали через торгашей, с которых он грелся. Когда он в очередной раз повёз кассу домой, мы стопанули его посреди Кедровника, отхуярили и забрали деньги. А он начал говорить, мол я Шамана знаю, вам пиздец теперь. Ну мы решили, что надо это дело как–то замять. Засунули мужика в багажник к Мурзе и погнали на заброшенный Сахарный завод.

Выгрузили. Снова отхуярили. Видим, что хакас начал сдавать. Запел нам, чтобы не убивали, что он нам свои точки на новом рынке отдаст. Ну, Бек справедливо решил, что, если мы его отпустим сейчас, он свои обещания не выполнит. Надо было его решать.

Мурза достал нож сказал, что мы все должны его по разу ударить, чтобы никто из нас потом ментам не рассказал.

Трупак мы прикопали возле городской свалки.

Изъятую кассу и разделили на троих.

С января 93–го мы начали собрать с тех торгашей, которых до этого потрошил покойничек. Зима хлебная получилась. Матери я купил шубу. Мурза москвич себе купил.

К концу марта объявился пресловутый Шаман. Идём мы с Беком по рынку, собираем с торгового ряда, где шмотьём торговали. А одна торговка нам деньги не даёт и говорит, мол нихуя вы парни не работаете как надо. К ней тут на днях заходили хакасы, дань уже собрали. И хотят вдеть нас.

Мы присели на палево. Бек сперва хотел залупиться и въебать тётке пару раз в зубы, но тут же объявились хакасы.

Стволы к бошкам, нас тащат в машину. Повезли на Майский посёлок. Так одноэтажный но здоровый частный дом. Зводят нас во двор. Собаки лают. Выходит из дома пожилой мужик. Жирный, усатый. Говорит, что он Шаман. Вы, говорит, ребята, наебнули Потыльчакова. Вас надо на месте решить. Но вот вам акое предложение. Половину с рынка раз в месяц будете мне возить, и со всех своих муток на стороне так же половину мне. И по первому моему звонку в любую точку мира, готовые раздавать и получать пизды.

Мы согласились, хули.

Мурзу ситуация сильнее всего нагрузила. Горячий горец, гордый, что с парня взять. Но мы с Беком объяснили ему, что либо так, либо нам всем пиздец.

Короче, с рынка мы теперь почти ничего не видели. Хоть Шаман и сказал, что хочет видеть половину, но его выручка не волновала. Приходилось отдавать либо почти всё, либо потрошить торгашей до косточек. Одного мужика Бек засремал до такого, что тот продал место и съебал из города.

Мы решили больше такого не делать. Доход с рынка шёл мимо нас. Дньги мы делали мелочёвкой на стороне. Пара гоп–стопов, пара угонов, взяли под крылышко несколько магазинчиков. Но шаман прочухал, выставил нас на штраф, и с этих магазинчиков мы так же больше ничего не видели.

Так прошёл весь 94–й. Мы много пили. Раза четыре Шаман таскал нас на разборки с Абаканскими. Осенью мы мотались в Усь–Абакан, чтобы выставить на бабки мужика, который барыжил краденым.

История получилась паскудная.

Мужик – обычный урка. Зовут его Олегом. Живёт с бабой, своим мелким сыном и её дочкой лет пятнадцати. У нарколыг скупает краденую технику и потихоньку перепродаёт её.

С порога говорим, что по чём. Но Олег оказался то ли принципиальным, то ли наблатыканым. Послал нас в пизду, сказал, хоть режьте, хоть пиздите, а денег вы с меня не увидите. У меня, мол, с зоны туберкулёз, мне терять нечего.

Короче, мы его давай хуярить. Баба его в крик, мелкий убежал на улицу и дал дёру в сторону реки. Бек говорит, что раз мужику похую всё, он сейчас его дочку будет ебать.

Олег этот заржал, говорит, что ему плевать. Типа, он сам падчерицу уже не первый год поёбывает. Ей, мол, только за радость.

Тогда Бек нагул этого урку раком, пару раз уебал его по башке, стянул с него портки и сказал, что сейчас его самого выебет, если деньги не нарисуются.

Деньги нарисовались. Мужику мы сказали, что теперь будем заезжать раз в две недели.