Читаем без скачивания Братство Бури - Крис Райт

Это легендарная эпоха. Галактика объята пламенем. Великий замысел Императора относительно человечества разрушен. Его любимый сын Хорус отвернулся от света отца и принял Хаос. Его армии, могучие и грозные космические десантники, втянуты в жестокую гражданскую войну. Некогда эти совершенные воители сражались плечом к плечу как братья, защищая галактику и возвращая человечество к свету Императора. Теперь же они разделились. Некоторые из них хранят верность Императору, другие же примкнули к Магистру Войны. Среди них возвышаются командиры многотысячных Легионов – примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они - венец творения генетической науки Императора. Победа какой-либо из вступивших в битву друг с другом сторон не очевидна. Планеты пылают. На Истваане V Хорус нанес жестокий удар, и три лояльных Легиона оказались практически уничтожены. Началась война: противоборство, огонь которого охватит все человечество. На место чести и благородства пришли предательство и измена. В тенях крадутся убийцы. Собираются армии. Каждый должен выбрать одну из сторон или же умереть. Хорус готовит свою армаду. Целью его гнева является сама Терра. Восседая на Золотом Троне, Император ожидает возвращения сбившегося с пути сына. Однако его подлинный враг – Хаос, изначальная сила, которая желает подчинить человечество своим непредсказуемым прихотям. Жестокому смеху Темных Богов отзываются вопли невинных и мольбы праведных. Если Император потерпит неудачу и война будет проиграна, всех ждет страдание и проклятие.

Эра знания и просвещения окончена. Наступила Эпоха Тьмы.

1.0 — создание файла

Действующие лица

Примархи

Джагатай-хан — примарх Белых Шрамов

Гор Луперкаль — примарх Лунных Волков

V Легион Белые Шрамы

Шибан-хан — братство Бури

Торгун-хан — братство Луны

Таргутай Есугэй — провидец бури

Имперские персонажи

Илья Раваллион — Департаменто Муниторум

Хериол Мирт — Департаменто Муниторум

I. ШИБАН

Даже сейчас я помню многое из того, что он сказал, но мы учились быстрее на примерах, чем со слов. Именно эта особенность была нашей сущностью — мы смотрели, и мы действовали.

Мы наслаждались скоростью. Возможно, мы зашли слишком далеко, слишком быстро, но я ни о чем не жалею. Мы хранили верность своей природе, и она спасла нас в последнем испытании.

Я многое помню о нем с того времени, когда наши инстинкты были проще. Некоторые полученные уроки, самые ценные из них, до сих пор помогают мне.

Из всего, что он сказал или якобы говорил, только одно потрясло меня. Он сказал: «Смейся, когда убиваешь».

Если бы нам был нужен девиз, если кто-нибудь спросил, что делает нас теми, кто мы есть, тогда я бы ответил именно этой фразой.

Никто никогда не спрашивал. К тому времени, как нас удосужились разыскать, все уже изменилось. Мы вдруг стали нужны, но времени подумать «почему» не было.

Я последовал его совету: убивая, смеялся. Ледяной ветер трепал мои волосы, и я чувствовал горячую кровь на своей коже. Я мчался далеко и быстро, подстегивая своих братьев, чтобы они не отставали. Я был подобен беркуту, охотничьему орлу, свободному от пут, парящему в восходящем потоке высоко над горизонтом.

Вот кем мы были тогда — Минган Касурга, братством Бури.

Это было наше имя, которое отличало нас от других.

В узком кругу нас называли «смеющимися убийцами».

Для остальной галактики мы все еще оставались неизвестными.

Мне нравился Чондакс. В отличие от покрытого корой затвердевшей магмы Фемуса и утопающего в джунглях Эпигеликона планета, давшая имя всему звездному скоплению, подходила нашему стилю войны. Ее безоблачные огромные и высокие небеса были бледно-зеленого цвета, подобно траве рейке. Мы волнами пронеслись по ней от южных пунктов высадки до экваториальной зоны. В отличие от любого другого мира, известного мне ранее и ставшего известным после, он никогда не менялся — во все стороны простиралась белая пустыня, блестевшая под мягким светом трех далеких солнц. Земля была кристаллической, как соль, и трескалась от простого нажатия рукой.

На Чондаксе ничего не росло. Мы доставляли запасы с орбиты на громоздких транспортных судах. Когда они улетали, а мы уходили, земля смыкалась над выжженными следами, разглаживая их добела.

Планета сама себя исцеляла. Наше присутствие было незначительным — мы охотились, убивали, а затем ничего не оставалось. Даже добыча — зеленокожие, которых мы называли хейны, другие — орками, кайнами или крорками — не оставляла следов. Мы понятия не имели, чем они питались. Мы уничтожили их последний примитивный космический корабль несколько месяцев назад, заставив чужих высадиться на поверхность планеты. Всякий раз, как мы вычищали их грязные логова, выжигали их и превращали землю в стекло, возвращалась белая пыль.

Однажды я долго вел эскадрон на юг. Мы покрывали по триста километров до каждого заката, возвращаясь туда, где сражались с орками в жестокой семидневной битве, окрасив землю в черный цвет крови и угля.

Когда мы прошли по месту битвы, там не было ничего, кроме белой пустыни.

Я сверился с локаторами доспеха. Джучи не поверил мне, сказав, что мы ошиблись. Он оскалился, разочарованный тем, что ничего не нашел. Брат надеялся, что некоторые спрятались и уцелели, и теперь были готовы к новому бою.

Я знал, что мы не ошиблись. И тогда я понял, что мы находились на планете, которой нельзя навредить, которая стряхивала с себя нашу кровь и ярость и возвращалась в первоначальное состояние после нашего ухода.

Это наблюдение стало основой моей симпатии к Чондаксу. Позднее я объяснил это братьям, когда мы сидели под звездами и грели руки у костра, как делали наши отцы на Чогорисе. Братья согласились, что Чондакс — хороший мир, на котором можно вести добрую войну.

Пока я говорил, Джучи терпеливо улыбался, а Бату качал покрытой шрамами головой, но я не возражал. Мои братья знали, что у их хана поэтический характер, но это не вызывало презрения у чогорийцев, которое, я слышал, было свойственно другим Легионам.

Есугэй однажды сказал мне, что только поэты могут быть истинными воинами. Тогда я не знал, что он имел в виду. Возможно, лично меня, а может и нет. От задьин арги не требуют объяснений.

Но я знал, что когда наши души согреются и очистятся кровопролитием, и мы уйдем, Чондакс забудет о нас. Мы грелись у огня, топливо для которого, как и все остальное, было доставлено транспортными кораблями. И костер, который на рассвете мы по старому обычаю не будем заливать водой или затаптывать, не оставит следов.

Я нашел это обнадеживающим.

Мы снова направились на север. Постоянно в движении, постоянно в поиске. Вот что мы любили, если же нам приходилось долго оставаться на одном месте, то мы быстро теряли задор.

Я отправился со своим братством в степи — пятьсот безупречных воинов в доспехах цвета слоновой кости с красной окантовкой. Наши гравициклы вспахивали землю под собой, оставляя позади борозды. Мы управляли ими вызывающе, зная, что никто не сможет так же справиться с их грозной мощью. Когда взошло третье солнце, от чего пустое небо стало светиться, наши покрытые письменами знамена засверкали, а оружие заблестело. Мы мчались как кометы, растянувшись по степи серебристыми клиньями и издавая крики восторга и торжества.

С восходом третьего солнца на Чондаксе исчезли тени. Мы все видели в резких тонах. Смотрели друг на друга и замечали детали, на которые прежде не обращали внимания. Увидели цвет наших смуглых лиц и поняли, насколько стары и как долго участвуем в войнах, и удивлялись тому, что чувствовали себя более дикими и энергичными, чем во времена детства.