Читаем без скачивания Самоубийство исключается - Сирил Хейр

Сирил Хейр

Самоубийство исключается

Посвящается Р. де М.

Глава 1

СЛЕД УЛИТКИ

Воскресенье, 13 августа

Если приблизиться к самому краю высокого холма Пендлбери, прямо за отметкой «До Лондона 42 мили», внизу увидишь «Пендлбери-Олд-Холл». Это внушительное каменное сооружение в георгианском стиле расположено в стороне от дороги и сверху кажется драгоценной розовой жемчужиной, бережно помещенной на зеленую бархатную подушку окружающих его просторных лужаек и полян. Если у вас есть обыкновение размышлять, сидя за рулем автомобиля, вы можете подумать, что владельцу «Холла» стоит позавидовать; и только сильная спешка может помешать вам съехать вниз по крутой извилистой дороге и, минуя широкие ворота у подножия холма, полюбоваться на просторную буковую аллею, ведущую к строгому и величавому фасаду здания. Над воротами вы увидите вывеску с изящной надписью, извещающей, что перед вами гостиница «Пендлбери-Олд-Холл», под которой более мелкими буквами, но в том же строгом стиле сделана другая надпись: «Привилегированное заведение, открытое для публики». Уже очарованный строгой красотой здания, восхищенный его уединенным расположением, ваш утонченный вкус оценивает строгое благородство этих вывесок, и вы решаете, что вот наконец-то перед вами загородная гостиница, о которой вы всегда мечтали, где взыскательного путешественника ожидают радушный прием и истинный староанглийский уют. И вот тут-то, поскольку загородные гостиницы Англии таковы, какие они есть, вы ошибетесь.

Сидя в гостиной «Пендлбери-Олд-Холла» и с брезглив вой гримасой отодвигая чашку с кофе, инспектор Маллет из Си-ай-ди уже в который раз недоумевал, как его угораздило сюда попасть. Такому стреляному воробью, каким о» себя считал, стыдно было поддаться на приманку в виде благородной внешности гостиницы. С первого же момента, едва он переступил этот порог, ему следовало бы понять, что эта гостиница ничем не отличается от десятков других отелей, расположенных вдоль загородных шоссе, и даже хуже: где суп подают в алюминиевой кастрюле; где рыбу слишком долго держали во льду и еще дольше без него; где закуска готовится из остатков вчерашнего обеда, куда добавлено бог весть что, а жаркое стоит только того, чтобы приготовить из него закуску назавтра; где фруктовый салат состоит из крошечных жестких кубиков ананаса и безвкусных кружочков банана; где невозможно получить свежий десерт, — и это в самом центре страны, всего в сорока двух милях от Ковент-Гарден, да притом в середине августа! Где бутылочки с соусами беззастенчиво красуются на каждом столе и где кофе... Он снова с ненавистью взглянул на свою чашку и стал нащупывать в кармане сигареты, чтобы заглушить отвратительный вкус во рту.

— Вам понравился обед? — произнес рядом чей-то голос.

Маллет обернулся. Он увидел желтовато-бледное морщинистое лицо, с которого на него смотрели серые глаза с покрасневшими веками — в них читался пытливый и совершенно серьезный интерес к ответу на свой вопрос, никак не соответствующий его тривиальному смыслу. С первого взгляда Маллет угадал в незнакомце характерный тип одинокого старика, жаждущего общения с кем угодно и готового говорить на какие угодно темы, лишь бы его слушали, — и у инспектора упало сердце, когда он понял, что в довершение всего он по уши увяз в свойственной гостиницам назойливой скуке.

— Нет, не понравился! — намеренно резко ответил инспектор, не надеясь сразу отшить этого типа, но решив, по крайней мере, попытаться.

— Я так и думал, — ответил тот. Он говорил приглушенным полушепотом, каким обычно разговаривают англичане в гостиных отелей. — Но им это кажется совершенно безразличным, не правда ли? — И он кивнул на других посетителей, находящихся в гостиной.

Маллет невольно поддался искушению ответить, так как незнакомец затронул одну из его любимых тем.

— В этом-то и проблема, — сказал он. — До тех пор, пока публика без жалоб ест такую пищу, нечего ожидать каких-либо изменений. Что толку обвинять в этом гостиницы. По-моему, все эти люди почувствовали бы себя обманутыми, если бы на обед им подали два качественных блюда вместо этих отвратительных пяти. Как если бы...

— Ах, вот именно! — перебил его незнакомец. — И кроме того, как бы вы ни старались, здесь положительно невозможно готовить ежедневно пять хороших блюд на ленч и на ужин. По той простой причине, мой дорогой сэр, что кухня недостаточно велика. Если бы у них были средства модернизировать ее, тогда другое дело, но у них нет денег. Поэтому им остается только униженно извиняться за еду, которую нам подали сегодня вечером. С каждым разом, когда я сюда приезжаю, здесь становится все хуже и хуже. Весьма огорчительно.

Внимательно глянув на него, инспектор, к своему удивлению, понял, что он действительно очень расстроен.

— Похоже, вы хорошо знакомы с этой гостиницей, — заметил он. — Раньше часто здесь бывали?

— Я здесь родился, — просто ответил собеседник и на некоторое время замолчал.

Продолжая разглядывать его, Маллет решил, что ему лет шестьдесят, может, немного больше. Очень чисто одетый, с тонкими седыми волосами и растрепанными усами, пожелтевшими от никотина, он казался непритязательным но вместе с тем странно трогательным. Маллет с удивлением почувствовал, что хотел бы с ним познакомиться, и бы немного разочарован, когда ему показалось, что старик не расположен продолжать разговор. Однако он не решался нарушать задумчивость своего странного собеседника, которая, по всей видимости, была невеселой.

Вскоре незнакомец очнулся от своих мыслей и извлек из кармана потрепанную топографическую карту этой местности. Из другого кармана он достал карандаш и пузырек туши. Затем развернул карту и начал с величайшей старательностью наносить на карту какую-то линию.

— Это путь, который я проделал за день, — поясни он. — Я всегда делаю записи.

Заглянув ему через плечо, Маллет заметил, что линия которую он только что нанес, была только одной из множества других, причем некоторые уже выцвели, и что все они собирались — или исходили из одной точки — из «Пендлбери-Олд-Холла». Не зная, что сказать, инспектор заметил:

— Насколько я понимаю, вы любитель ходить пешком?

— Да, точнее, был им. Это мой конечный пункт назначения. — Он указал на сеть линий, покрывающих карту. — В течение многих лет во время отпуска я бродил по этим местам — это замечательная местность, если хорошо ее знать на самом деле! — Казалось, он приготовился защищать свою точку зрения. — И так как я... гм... видите ли на пенсии, — он еще более понизил голос, как будто в этом было что-то постыдное, — у меня много времени и я могу начать свое путешествие издалека. Да, сэр, однажды я пешком дошел сюда от самого Шрусбери!

— В самом деле?!

— Хотя теперь уже мне не по силам пройти столько, сколько хотелось бы. Мой доктор говорит... А, не стоит обращать слишком много внимания на то, что говорят доктора, верно? Но куда бы я ни направился, я всегда заканчиваю путь здесь. — Он с нежностью взирал на карту. — Удивительно, что все эти линии сходятся здесь! — пробормотал он.

Маллет хотел было возразить, что в этом нет ничего удивительного, поскольку он сам их провел, но в голосе незнакомца звучало такое искреннее восхищение, что он предпочел промолчать.

— Я часто думаю, — продолжал тот, складывая карту, — что если бы мы оставляли за собой след во всех наших путешествиях как... как улитка, если вы понимаете, о чем я говорю... то трассы всех моих походов сконцентрировались бы именно в этом месте. Здесь начался мой путь — в первые двадцать лет моей жизни я бродил в этих окрестностях, всегда возвращаясь в эту точку, а сейчас я достиг того периода жизни, когда все чаще спрашиваю себя: где же он закончится?

Инспектор, будучи по натуре застенчивым и скрытным человеком, со смущением выслушал это откровенное признание. В замешательстве он только громко откашлялся.

— Конечно, — все тем же приглушенным голосом продолжал незнакомец, — у нас перед улиткой есть одно преимущество — мы можем оборвать свой след, когда и где пожелаем.

— Дорогой мой сэр! — с чувством проговорил Маллет, когда до него дошел смысл сказанного.

— А в конце концов, почему бы нет? Возьмите, например, мой конкретный случай. Нет, не например, остальные случаи меня не интересуют — возьмите лично меня. Я человек старый, прожил свою жизнь так, как получилось, и, поверьте мне, я достаточно пожил, чтобы понимать, что лучшее уже позади. Когда мой след оборвется, я оставлю свою семью хорошо обеспеченной, во всяком случае, я об этом позаботился...

— Значит, у вас есть семья? — вставил Маллет. — Тогда, разумеется...

— О, я знаю, что вы хотите сказать! — меланхолично возразил незнакомец. — Но я не льщу себя мыслью, что они слишком уж будут горевать по мне. Может, сейчас им и кажется, что будут, но на самом деле нет. У них свой путь в жизни, и их следы и мой идут в разных направлениях. Думаю, в этом моя вина. Я не жалуюсь, а просто смотрю правде в глаза. Мне не следовало жениться на женщине моложе меня на пятнадцать лет. Она...