Читаем без скачивания Дыши мной (ЛП) - Фокс Иви

Переводчик_Sinelnikova

Саундтрек

Hands Down Dashboard Confessional

How Long Will I Love You Ellie Goulding

Don’t Forget Me Way Out West

Easy Camilla Cabello

Grace Kate Havnevik

More Halsey

In My Blood Shawn Mendes

The Way I Loved You Taylor Swift

Worst In Me Julia Michaels

You Are the Best Thing Ray LaMontagne

You Are In Love Taylor Swift

Like Real People Do Hozier

Fools in Love Inara George

In Your Eyes Taska Black

Angels The xx

I wrote this song 4 u Lil Bo Weep

Good For You Selena Gomez

Not About Angels Birdy

Young and Beautiful Lana Del Rey

Breathe Me Sia

ПРОЛОГ

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

— Да. Я понимаю. Я буду там завтра в десять. Тогда увидимся, доктор. Спасибо. До свидания, — тихо отвечаю я, надеясь, что доктор Ченнинг не услышит дрожи в моем голосе, когда я прощаюсь с ним.

Я вешаю трубку и кладу ее лицевой стороной вниз на туалетный столик, мои руки так сильно трясутся, что я чуть не роняю чертову штуковину на пол. Все мое тело не может унять дрожь. Я обнимаю свой живот и наклоняюсь в кресле, просто чтобы не упасть с него, медленно вдыхая и выдыхая, надеясь, что это успокоит мое неровное сердцебиение.

К сожалению, даже если бы я могла унять нерегулярное биение в груди, у моего желудка другие представления. Желчь отчаяния и тоски застревает у меня в горле, оставляя мне всего несколько секунд, чтобы добежать до ванной, прежде чем меня вырвет. Мои колени ударяются о плитку, без сомнения оставляя синяки, пока я очищаю свой организм от всех этих мучительных чувств. Поразительно, сколько мерзости я могу выплеснуть в фарфоровую миску, поскольку мой аппетит уже не тот, что раньше. Увы, химиотерапия так действует на человека. Лечение предназначено для спасения жизни, лишает вас всех предлагаемых ею качеств.

И в моем случае, очевидно, это также было бесполезным занятием.

Голос доктора Ченнинга сказал все это. Возможно, он не хотел прямо говорить по телефону, что я безнадежна, предпочитая встретиться со мной лицом к лицу, чтобы сообщить плохие новости завтра утром, но по одному его тону я поняла, что для надежды больше нет места.

Вот и все.

Мой конец.

День, которого я боялась последние двенадцать месяцев, наконец настал. После года химиотерапии и анализов я должна признать тот факт, что все это было напрасно. Моя судьба решена, и теперь мне решать, как я с этим справлюсь. Буду ли я ползать в позе эмбриона и плакать от поражения, или я заставлю оставшиеся дни, которые мне еще остались, что-то значить?

После того, как меня вырвало всем, на что я была способна, я поднялась с пола и подошла к раковине, чтобы прополоскать рот. Я выплюнула излишки жидкости для полоскания рта, а затем ополоснула водой, повторяя процесс три раза, прежде чем прекратить. Это бесполезно. Я все еще чувствую вкус всех своих печалей и сожалений на кончике языка. Я держусь за края раковины и, к моему величайшему несчастью, мельком вижу свое бледное обезумевшее отражение в зеркале ванной.

Где та девушка, которая привыкла бороться за то, чего хочет?

Где она?

Потому что прямо сейчас она мне ужасно нужна.

Не в силах продолжать смотреть на отражение в зеркале еще минуту, и в отчаянной потребности избавиться от этого отвратительного привкуса во рту, я выбегаю из ванной и направляюсь на кухню. Прежде чем я даже осознаю, что делаю, моя рука уже открывает дверцу холодильника, доставая оттуда запечатанную бутылку водки, ту самую, которую я купила очень давно, чтобы отпраздновать, когда получу отчет о состоянии здоровья. Алкоголь был лишь одной из многих вещей, которым я не могла предаваться, но это было тогда, когда у меня еще была собака в этой драке. Поскольку я фактически только что получила свой смертный приговор, выпить несколько рюмок, наименьшая из моих забот. Если я собираюсь всю ночь извергать свои кишки, с таким же успехом могу частично обвинить в этом Absolut.

Я беру рюмку и наполняю ее до краев, осушая одним глотком. Горькая жидкость обжигает мои внутренности, но это не разубеждает меня в том, чтобы выпить еще. У меня такое чувство, будто вся грудь охвачена огнем, но я бы предпочла испытать это чувство в десять раз сильнее, чем печаль, нависшую над моей головой, пробирающуюся до костей.

— Знаешь, что тебе нужно, Вэл? Мороженое ”Роки роуд”, — говорю я вслух с нерешительным смешком, изо всех сил стараясь не думать о том, что я поддалась на разговоры сама с собой в своей пустой квартире. Свободные комнаты, еще одно болезненное напоминание о том, что мне придется столкнуться со всем этим в одиночку. — Да, это то, что тебе нужно, — бормочу я себе под нос после очередного шота, выталкивая эту мучительную мысль из головы.

Одна жалостливая вечеринка за раз, Валентина.

Я собираюсь потянуться к дверце холодильника, чтобы взять пинту вкусного шоколада, когда определенное изображение останавливает меня на полпути. Моя рука тянется к картинке, висящей на дверце моего холодильника, удерживаемой магнитом в виде Эйфелевой башни, который я купила на Amazon. Не обращая внимания на мое бедное разбитое сердце, я обвожу взглядом три лица, которые когда-то были мне так же знакомы, как мое собственное. Я ставлю бутылку обратно на столешницу, так что обе мои руки свободны, чтобы ухватиться за память о днях, когда мое будущее все еще было тем, чего я с нетерпением ждала, о котором я радостно мечтала и планировала, когда они были рядом.

Большинство фотографий того периода моей жизни находятся либо в какой-нибудь обувной коробке, засунутой в мой шкаф, либо заархивированы в незаметной папке на моем ноутбуке, и то и другое скрыто от моих глаз, поэтому у меня нет постоянного напоминания обо всем, что я потеряла. Просто слишком больно проходить через бесконечное количество свидетельств того, как сложилась бы моя жизнь, если бы один выбор был сделан по-другому.

Однако я никогда не могла позволить себе расстаться с этой картинкой. В конце концов, это была наша самая первая. Я помню тот день, как будто это было вчера, хотя кажется, что это было целую жизнь назад. Папа принял это, когда Логан, Куэйд, Картер и я вошли в жизнь друг друга, не подозревая ни о ком из нас, насколько важными мы станем друг для друга. Я до сих пор помню сияющую улыбку на лице моего отца, когда он наблюдал, как мы сидим на моем крыльце, поглощая пиццу и рассказывая анекдоты. Мы встретились всего несколько часов назад, и все же мы были настолько синхронны, как будто знали друг друга всю свою жизнь.

В последующие годы папа часто говорил о родственных душах. Как иногда в жизни у нас бывает больше одной, и как мне повезло, что я так скоро нашла все свои. Это означало, что у меня будет больше времени для роста и воспитания нашей любви. Увидеть, как она расцветает во что-то экстраординарное и уникальное, превышающее все остальные. Он не предупредил меня, что у всего есть срок годности. Даже настоящая любовь иногда увядает. Точно так же, как хрупкая роза, однажды срезанная у стебля, теряет свою красоту и погибает прямо у вас на глазах. Но папа всегда был романтиком, отказываясь признавать такие пессимистические мысли, и, по крайней мере, некоторое время, я тоже.

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется в уголках моих губ, когда я позволяю себе вспоминать тот день, даже если мое сердце сжимает безжалостный кулак печали, призывающий меня действовать осторожно.