Читаем без скачивания Молчание бога - Александр Золотько

Александр ЗОЛОТЬКО

МОЛЧАНИЕ БОГА

Они могут сражаться в битвах Господа; воины Христа, они могут сражаться, будучи в полной безопасности. Пусть они убивают врагов или погибают сами, им не нужно бояться. Принять смерть ради Христа или покарать его врагов, в этом состоит одна слава, а не преступное деяние.

От возбужденных людей не ждали, чтобы они хоть что-нибудь поняли... ожидалось лишь, чтобы они испытали определенное волнение и пришли в определенное состояние духа.

I

Сегодня всему наступает пора,

Что бредом казалось вчера...

Безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течение сорока лет или же десяти тысяч лет. Ибо что увидишь ты нового?

Особенно жителям Трех деревень нравились зимние шторма. Нет, сами в такую лихую погоду жители Трех деревень в волны не лезли. Ну разве что по колено. Или по пояс. Иногда могли и нырнуть с головой. Но всё это не ради удовольствия окунуться в морскую стихию. Удовольствия от зимнего купания жители Трех деревень не испытывали. А вот от результатов...

Чем хорош зимний шторм? А тем, что приходит он внезапно, бьет резко и приносит в результате неплохие доходы. Особенно у побережья Трех деревень. Чем обычно занимаются прибрежные жители? Ловят рыбу. В городах еще начинается морская торговля, извозом подрабатывают.

Иногда еще приморские жители прирабатывают на жизнь пиратством, но... Накладное это дело, мотаться по морям и по волнам за чужими кораблями, справедливо полагали жители Трех деревень. Мало того что рискуешь потонуть ко всем чертям, так еще и нарваться можно на какой-нибудь не такой корабль. Черт их разберет теперь – торговец плывет на Восток за пряностями, или он подрядился отвезти в Святую землю отряд крестоносцев. Вот так ворвешься на палубу с криками, размахивая кинжалами и топорами, а там – благородный сеньор в полном доспехе и еще сотня вооруженных уродов, собравшихся то ли пограбить язычников, то ли спасти Гроб Господень.

А что? Бывали такие случаи. Вон, в трех днях пути на север деревенька... Была деревенька. То, что от нее осталось, сейчас называют Мертвыми хатами. Ее жители сунулись вот так на пузатого двухмачтового торговца... Мало того что всех захваченных в плен участников абордажа повесили люди какого-то из герцогов, так еще и в деревню наведались сухим путем, чтобы под корень извести эту породу.

Жители Трех деревень того самого чужого герцога не особо и винили. Пиратство – дело обоюдное. Либо ты застал дурака со спущенными штанами, либо он тебе вставил по первое число. Что такое «по первое число», жители Трех деревень в большинстве своем не знали, но подозревали, что ничего приятного в нем нет. Глубоко.

Исходя из своего опыта и опыта соседей (бывших соседей), жители Трех деревень решили использовать старое, еще языческих времен, право на выброшенное на берег добро. То есть, пока купчина или даже сам герцог, хоть свой, хоть чужой, плывет на корабле по воле волн и ветра – пусть себе плывет. Но ежели корабль вдруг утонул, или просто сел на мель, или если мореходы, облегчая корабль, выбросили часть груза за борт – тут уж извини-подвинься. Все, что волной на берег выбросило, принадлежит тому, кто нашел. Например, жителям Трех деревень.

А море у их берега непростое, отмели и камни очень удачно раскиданы так, что и в хорошую погоду рулевому нужен глаз да глаз. А в погоду плохую рулевому – и всем остальным – следует не то что глядеть в оба, следует молиться не переставая и Господу, и всем святым.

Вот почему жители Трех деревень любили зимние шторма. И как их не любить? Скажем, подвернется под шквал лайба с Востока. Если из ее груза уцелеет треть или хотя бы четверть, на эти остатки все Три деревни смогут жить почти год. Пряность – она ой как ценится! А потому и дорого стоит. Если же с Запада корабль погибнет – тоже неплохо. Железо, одежа с утопленников, парусина, веревки... Да что там – половина домов в Трех деревнях построена из обломков корабельных.

Да...

Только сиди да жди.

Раньше, правда, времена поурожайнее были, рассказывали старики молодым. И кораблей вроде поменьше мимо них ходило, да попадали к ним чаще. Моряки эти как – плывут, значить, по морю, нос задрали, пусть, мол, за них ветер вкалывает... А как чуть заштормит, так тут же начинают по сторонам глядеть, в какую бы бухту забиться да переждать. А тут – огонек на берегу, да не один. Точно – прибрежная деревня или даже городок. Мореходы умные сразу за руль – и на огонь. Чисто комары ночью. Ну разве ж они знают, что между ними и кострами еще отмель и камни?

Вот и получалось: о камни – хрясь, мачты – хрусь, спасайся кто может! А куда спасаться, если ночь, а до берега еще с полтысячи сажен, если же кому и повезет на берег выбраться... если повезет... то совсем далее и не факт, что не помрет он в скорости... от простудной болезни... В этом месте старики обычно говорили туманно и торопливо, чтобы побыстрее перейти к перечислению богатств, выловленных из моря. Молодежь обычно всё понимала правильно: кладбище за холмом было большое, многолюдное. Это при том, что своих односельчан жители хоронили возле церкви прямо между деревнями. Церковь на все Три деревни была одна. С одной стороны, это выходило дешевле, а с другой – приходилось терпеть всего одного священника.

К священнику жители Трех деревень традиционно относились настороженно. Прийти в храм, бросить мелкую монету в кружку для пожертвований – это ладно, это пожалуйста. Еще, скрепя сердце, можно слегка исповедаться. В меру. Бог – он и так все знает, а пришлому священнику всего знать не положено. Тоже, придумали тайну исповеди! Жители честно примеряли эту тайну на себя и понимали, что нормальный человек чужую тайну особо сохранять не станет. А ежели ему еще и огнем пригрозить, так сдаст всё и всех.

Церковь появилась в Трех деревнях лет тридцать назад. И первые ее священники, бедняги, коротали свободное время в одиночестве. Скучали здорово и все норовили отсюда сбежать. Некоторые и вправду умудрялись уехать с разрешения епископа, а некоторые тут, на кладбище, и остались. Кто помер от простуды, кому повезло меньше. Один упал со скалы, а другой, не вовремя пришедший к бухте в самый разгар оказания помощи утопающим с очередного корабля, зрелища сего не выдержал и помер вскорости в подвале замка. Кстати, о замке.

Если зимние штормы жители Трех деревень любили, то замок, тот, что стоит на скале над бухтой, определенно недолюбливали. Замок...

Поначалу это была вроде как дозорная башня. От пиратов. Тех, что из Африки, а потом – и от северных тоже. Злобствовали морские разбойники несколько веков, посему в некоторых местах такие вот дозорные башни и поставили. Высоченные, из скальных глыб сложенные, с площадкой для костра на самой верхушке. Это чтобы в случае появления или, упаси Бог, нападения пиратов зажечь огонь и оповестить всех: пора бежать прятаться.