Читаем без скачивания Любовь – книга золотая - Алексей Толстой

Алексей Толстой

Любовь – книга золотая

Комедия в трех действиях

Действующие лица

Князь Серпуховской.

Княгиня.

Екатерина Вторая.

Полокучи Анна Александровна.

Завалишин – адъютант царицы.

Санька.

Решето – шут.

Никита.

Наташа.

Дуняша.

Стеша.

Федор.

Действие первое

Летний вечер. Сквозь полукруглые окна закат. В саду играют на пастушьем рожке. В простенке между окон на туалетном столе горят свечи. Здесь же лежит книга. Из боковой дверцы появляется князь в стеганом старом халате и за ним Решето. Шут, стриженый и в очках, одет в коротенький кафтанчик и широкие, навыпуск, штаны.

Князь. Вот она, проклятая книжка! Недели ведь нет, как государыня прислала, и книжка-то небольшая, а какая скверная. Что бы такое с ней сделать, с этой книжкой?

Решето. Дай-ка мне, дядюшка, я брошу в речку.

Князь. Вот тоже сказал! Кабы можно, – я бы сам ее в речку бросил. Государыня сама книжку эту прислала княгине в подарок для чтения. А вот надо бы государыне и написать, что, мол, так и так, – от этой книжицы будет нам всем скоро пустота и разорение, потому что супруга моя совсем без ума от чтения, и по саду у нас уже и нинфы и сатиры скачут, а супругу мою поучить – никак нельзя тронуть пальцем. Так бы и написал государыне, только вот робею.

Решето. Дядюшка, а ты ее спрячь подальше.

Князь. Как можно! Княгиня хватится, опять срамить начнет. Водой книгу разве покропить, святой водой?

Решето. И то. Святая вода у меня поблизости… А какая же это книга такая?

Князь (раскрывает осторожно книгу). Называется: «Любовь – книга золотая. Соизволением Ея Императорского Величества Екатерины Второй оттиснута в Санкт-Петербурге. На предмет воспитания светского манеру детей дворянских мужска и женска пола. Календарь для любовников. Вопросы и ответы. Стрелы Купидона. Забавные анекдоты». Вот книга!

Решето. Духовного содержания книжка.

Князь (читая из середины). «Что такое канапе?[1]. Ответ: канапе – место, излюбленное супругами, видом своим – диван, только поусадистее, и двое, в близком хотя соприкосновении, но могут удобно на нем сидеть, и многие в том удобный для разных шалостей и забав случай находят; любовникам сия вещь предпочтительнее постели, – коль скоро постель сминается, когда с нее встают, канапе не сминается, но выпрямляется, сохраняя тайны резвых любовников». Нет, это книга не духовная.

Решето. Да, это книжка того, скоромная.

Князь. Пускай государыня гневается, а я у княгини вышибу дурь из головы!

Решето. Вот и верно.

Князь. Вишневой тростью ее прибью. Потом сама спасибо скажет. Ведь скажет?

Решето. Обязательно скажет.

Князь. Я за жену перед Богом отвечаю. Коль скоро жена не повинуется мужу, бери жезл и по спине ударяй ее, токмо не причиняя сокрушительного членовреждения.

Решето. Бить – это первое дело.

Князь. А книжицу проклятую, разокаянную в окошко. (Идет с книжкой к окну, замахивается, чтобы бросить. С ужасом.) В саду…

Решето. Кто?

Князь. Какой-то рогатый, с хвостом…

Решето. Аминь, аминь, рассыпься!

Князь. Да воскреснет Бог и расточатся врази его…

Решето. Постой… Никак это наш, дворовый? Это Микитка.

Князь. Рожа окаянная, изыде от меня в тартарары, изыде от меня, окаянная рожа, в ад кромешный. Дую на тебя и плюю!

Появляется княгиня, за ней Санька.

Князь. Княгиня!..

Княгиня Да вы в уме, Иван Ильич, плевать на меня?!

Князь. В сумерках померещилось, вижу – рожа окаянная, рогастая…

Входит Никита, одетый фавном.

Тьфу, тьфу, поганец…

Княгиня (с гневом). Вы, чем спать после обеда с носовым свистом, греческую мифологию лучше бы твердили… Спросонок вам невесть чего мерещится… Глядеть на вас – сердце закатывается от огорчения…

Князь. Сегодня, пожалуй, часик лишний перехватил. Да ведь, княгинюшка, скука-то деревенская ко сну клонит.

Княгиня. Распухли, поглупели и людишек распустили. Извольте послушать, каковы у вас людишки. (На Никиту.) Этому приказано на вечерней прохладе сидеть во всем облачении с хвостом и рогами в шиповнике, играть на дудках с меланхолией… А ты, – чем ты занимался в саду. Подойди.

Никита. Сроду не буду, матушка барыня…

Санька (Никите). Подойди, когда княгиня приказывает, подойди, не пужайся.

Никита. В бане сидел…

Княгиня (князю). Видите… В бане сидел…

Князь. Ай-ай-ай…

Санька. Он, ваше сиятельство, в баню с нинфами забился, – их комары закусали.

Княгиня. Ни сатиров, ни паче того нимф, ни других греческих богов комары не кусают, – это вы запомните.

Князь. Однако, княгинюшка, комар сядет на нос или на другое место, что же делать-то?.. А девки у тебя…

Княгиня. Что?

Князь. Нинфы эти самые у тебя, почитай, совсем голые.

Решето. Срамота, срамотища!

Княгиня. Молчите! (Никите.) В баню от комаров забился! А куда ты дудки дел, куда рога дел, куда хвост дел?

Санька. Сознавайся.

Никита. Дудки, рога, хвост в листья закопал… Виноват… Виноват…

Князь. Ишь ты, мошенник!

Решето. Срамота, срамотища!

Княгиня. Зачем тебе это понадобилось?

Санька. Сознавайся.

Никита. Нинфы задражнили: козел да козел, крапивой стегаются…

Княгиня (князю). Вот ваши людишки деревенские… Объясните ему, а у меня и слов больше нет.

Князь. (Никите). Ну-ка, ты, братец, пойди на конюшню, да и скажи там, чтобы тебя выпороли.

Княгиня. Опять ваша грубость! Я уже сказала, чтобы лесных богов всех, обоего пола, от порки освободить.

Князь. Как же людей не пороть, княгинюшка? Ведь так от рук отобьются.

Решето. Рабу желай до́бра, ломай ему ребра.

Княгиня (Никите). В наказание тебе – повтори урок. (Берет книгу.) Вопрос: «Кто ты, прелестный, с козлячьим хвостом и золочеными рогами, в роще мелькающий, на свирели играющий?»

Никита. Не знаю.

Княгиня. Кто ты, я спрашиваю?

Санька. Чего забоялся?.. Княгиня спрашивает, какой ты породы. Отвечай: я, сударыня, получеловек, полузверь, называюсь – сатир…

Никита. Заучу, матушка барыня.

Княгиня. «Где обитать имеешь обыкновение, прелестный?»

Санька. Отвечай: в роще с нинфами и иными прочими греческими божествами…

Княгиня. Ну?

Санька. Он, ваше сиятельство, очень пужливый.

Княгиня. Вот пошлю тебя гусей пасти… Ночь не спи, заучи про греческих богов. Ступай… (Князю.) Руки опускаются с этим народом… Нечего сказать, большая приятность жить у вас в захолустье… Где поэзия, где забвение? Жанетта…

Санька. Здесь я, ваше сиятельство.

Княгиня. Позови нимф…

Санька и Никита уходят.

Князь. Вот я насчет чего, княгинюшка, поговорить хотел…

Княгиня (перебивая). Иван Ильич, просила я вас привыкнуть: нет-нет, да и взяли бы табакерку и изящно табаку понюхали. Хоть при мне-то будьте расторопным.

Князь. Чихаю от того табаку, Дарьюшка, да и грех. Однако для тебя готов и понюхать. Решето мне доброго табаку натер – с толченым стеклом и канупером.[2]

Княгиня. Не Решетом, а зваться приказано ему Фенимел… Боже, какая скука! (Развернула книгу, читает.)

Князь (подталкивает Решето). Помоги, братец.

Решето (княгине). Ваше сиятельство. Решетом зовусь по причине сильно конопатого лица своего, а в святом крещении – Осип. Для вас же, ваше сиятельство, не только Фенимелой, но готов петушком. (Хлопает себя по бокам и кукаречет.) И курочкой. (Кудахчет и выталкивает из заднего кармана камзола красное яичко.)

Князь (смеясь до слез). Княгинюшка, ведь курица, настоящая курица…

Княгиня. Прикажите ему убраться вон.

Решето. Что, плохо, что ли?

Князь. Уходи, сказано, уйди.

Решето обиженно уходит.

Ну и кудахчет, ловкач! Так кудахчет – закроешь глаза, и кажется тебе, что не человек кудахчет, а курица. Во всей округе никто лучше его не кудахчет. Был у князя Лыкова шут Пузан, тот важно кричал перепелом, но помер.