Читаем без скачивания Единственная и наповторимая - Мелани Джордж

Мелани Джордж

Единственная и неповторимая

Глава 1

Лондон, Англия

– Неужели тебе нечем заняться? – простонал Алек, отрываясь от стопки деловых бумаг, которые он изучал за письменным столом. Он смерил своего друга, небрежно прислонившегося к буфету красного дерева с бокалом лучшего виски из запасов Алека, негодующим взглядом. – Ты болтаешь без умолку, Уитфилд, а мне, как видишь, надо работать.

– Можно подумать, ты один занят делом, – недовольно пробурчал его светлость Энтони Уитфилд, снимая светлый волосок, прилипший к рукаву его безукоризненного черного сюртука, с таким отвращением, как будто ему нанесли оскорбление.

Алек удивленно вскинул брови:

– Ты намекаешь на то, что тоже поглощен работой?

– Мне не нравится твой тон, Брекридж.

Алек покачал головой. Помпезный титул герцога Глазборо не принес Энтони ни денег, ни веса в обществе. Никто не воспринимал его всерьез, так как его светлость не мог блеснуть ни внешностью, ни безукоризненными манерами. Единственным аристократическим качеством Энтони можно было считать его непомерное самомнение.

– Может быть, ты просветишь меня относительно характера своей деятельности?

Энтони небрежно пожал плечами, отчего содержимое его бокала выплеснулось через край на новый персидский ковер у ног Брекриджа. Он обратил на это внимание только потому, что опасался испачкать свои безукоризненно начищенные ботинки. С удовлетворением убедившись, что испорчен только ковер, Энтони вернулся к затронутому вопросу:

– Ты же знаешь, насколько широк круг моих симпатий, мне приходится необычайно много трудиться, чтобы удовлетворить всех приятных дам.

– Меня не интересует твой гарем. Энтони взмахнул руками:

– Дважды в неделю я обыгрываю Хантли и Торнтона в вист. Должен признаться, это не очень трудная задача, поскольку друзья плохо играют. Однако они настаивают на игре и я не могу отказать им в удовольствии.

Алек откинулся на спинку кресла и посмотрел на Энтони.

– Я имею в виду настоящую работу. Какие решения ты принимаешь и что предпринимаешь для их реализации?

Энтони даже потерял дар речи от изумления, что случалось с ним крайне редко.

– Боже милостивый, ты что, рехнулся? Почему я должен делать что-то несовместимое с моим положением и складом характера? Вспомни: мой предок – да упокоится он с миром – оставил мне некоторую сумму наличными, которую я должен потратить до того, как протяну ноги и отправлюсь на небеса.

– Ты уверен, что отправишься именно туда? – спросил Алек. – Моральное разложение и развратный образ жизни едва ли будут положительно оценены Всемогущим.

Энтони беспечно махнул рукой и рассмеялся:

– О, дорога на небеса мне обеспечена! От дьявола я уже откупился.

Алек решил, что дьявол вряд ли захочет переманить Энтони к себе, поскольку от Уитфилда одни только неприятности. Тем не менее Алек любил его, хотя ни за что бы в этом не признался.

Они отличались друг от друга, как день и ночь. Пока Энтони не пропускал ни одной вечеринки, пьянствовал и играл в карты, предаваясь всевозможным излишествам, Алек усердно трудился.

Ему не верилось, что минуло всего пятнадцать лет с того дня, когда его отец за завтраком уткнулся лицом в тарелку и умер.

Еще минуту назад они спокойно беседовали, а в следующее мгновение Эдвард Брекридж, седьмой граф в роду Сомерсетов, скончался. Неожиданно, не сказав на прощание ни слова. Казалось, с тех пор прошло лет пятьдесят.

Алеку с рождения было предопределено нести на своих плечах тяготы, связанные с графским титулом, он не ожидал, что все изменится так внезапно. В то время ему исполнилось семнадцать и он надеялся, что по крайней мере еще несколько лет сможет радоваться жизни. И хотя тогда Алек был плохо подготовлен к управлению большим хозяйством, тем не менее без колебания принял на себя ответственность за арендаторов, проживавших в его владениях.

Ему ни разу не пришла в голову мысль уклониться от своих обязанностей. Владея четырьмя поместьями, двумя текстильными фабриками и компанией по перевозке грузов, он не имел ни времени, ни сил на праздное времяпрепровождение. Он должен был также опекать мать и сестру. Да и роль богатого бездельника противоречила его натуре. Алека считали странным, однако это его не беспокоило. Ему даже нравилось, что среди людей своего круга он прослыл чудаком. А если у него возникало желание испытать острые ощущения, то достаточно было провести минут десять в обществе Энтони, который мог вывести из себя даже святого.

– Должен напомнить тебе, – сказал Алек, – что наряду с деньгами ты благодаря своему дорогому усопшему отцу унаследовал и титул, а также все, к чему он обязывает. К тому же денег у тебя не так уж много.

Граф Сомерсет подумал, что не стоит тратить время на бессмысленные нотации – все равно ничего не изменится. Энтони жил в своем, выдуманном мире.

– О, я ужасно тоскую по старику, – сказал Уитфилд искренне. – Мой предок был стоящим человеком, таких теперь уже не встретишь.

– Да, он был хорошим человеком, – сдержанно согласился Алек.

Энтони довольно долго задумчиво смотрел вдаль, потом сказал:

– Действительно, вместе с титулом я унаследовал ужасные обязанности, которые просто ненавижу. – Энтони взглянул на свои начищенные до зеркального блеска ботинки, когда же он поднял голову, лицо его скривилось в улыбке. – Однако деньги позволили мне нанять того, кто способен позаботиться о мирских делах, а я при этом могу наслаждаться жизнью. – Он пожал плечами. – Таким образом я выиграл вдвойне.

«Ну, начинается глупая болтовня», – тяжело вздыхая, подумал Алек.

– Уж перекладывать свои обязанности на других ты умеешь, Уитфилд, и при этом никто не скажет, что ты не являешься стопроцентным представителем элиты. Однако ты рискуешь, позволяя незнакомому человеку полностью контролировать свое имущество.

– Ты недооцениваешь меня, – хмуро ответил Энтони. – Я умнее, чем может показаться. Подобно одному почившему французу, кажется, Монти, я ввел в своем хозяйстве систему сдержек и противовесов.

Алек поморщился.

– Монтескье, но он также говорил: «Власть без знаний – утраченная власть». А поскольку у тебя нет необходимых знаний, Уитфилд, твоя система обречена на провал.

– Однажды, сэр, я обижусь на твой язвительные замечания и откажусь разговаривать с тобой.

– На это можно только надеяться, – пробормотал Алек.

Энтони вновь наполнил свой бокал.

– Однако я отвлекся, ведь мы говорили о тебе. Алек закрыл глаза. Неужели? Когда именно? Пожалуй, лучше прекратить этот разговор.